Деревянный Меч - Элеонора Раткевич

– И только-то? – хмыкнул старик, выслушав сына. – И ради такой мелочи…

Он написал несколько слов на шелковой бумаге, старательно выводя знаки в старинной манере, окончательно вышедшей из официального употребления лет тридцать назад.

– Как зовут эту вашу проститутку? – отрывисто бросил он.

– Ее зовут Хакка, отец, – ровным голосом произнес Наоки. – Я правильно запомнил?

Кенет кивнул.

Замершая было в воздухе кисть нанесла на бумагу два последних знака. Старик подождал, пока они высохнут, и подозвал слугу.

– Отнеси это в городскую управу, – распорядился он, – в Ведомство Сословий и Гильдий. Скажи, что мне это нужно через полчаса и ни минутой позже.

Слово старого вельможи кое-что да значило в Каэне. Ровно через полчаса слуга примчался с пергаментом в руках – еле-еле тушь просохнуть успела. Указом городской управы женщина Хакка, сорока двух лет от роду, навечно вычеркивалась из списков публичных женщин и считалась принадлежащей к гильдии свах со всеми соответствующими изменениями в ее общественном статусе, кои подтверждал все тот же указ.

Кенет поблагодарил отца Наоки и запихал указ себе за пазуху, даже не заметив, каким откровенно злорадным удовольствием просияло на миг лицо старого вельможи.

Согнуть можно молодую иву – но не столетний дуб. Старик оставался верен себе. Он не стал меньше презирать и ненавидеть Кенета только оттого, что начал больше его уважать. Одно с другим у него уживалось прекрасно. Возможность помочь молодому магу в пустячном по меркам старика деле доставило ему некое извращенное наслаждение. Что-то вроде чувства удовлетворенной мести. Значит, есть еще такие затруднения, с которыми нахальному воину никак не справиться, несмотря на всю его магию! То, что Кенет был принужден просить его об одолжении, приводило старика просто в восторг. Он не любил быть кому-то обязанным безвозмездно и всегда спешил отдарить своего благодетеля с лихвой, не дожидаясь просьбы. Друг-приятель его сына поставил старого вельможу в тупик: пес его знает, чем его отблагодарить, эту загадочную личность. А ему всего-то и нужно, что бумаги для проститутки великовозрастной выправить. Немного же ему, оказывается, надо для счастья. Странные у магов вкусы.

Однако независимо от того, какие побуждения двигали стариком, указ для Кенета он раздобыл и сделал это охотно. Кенет и не задавался вопросом – почему? Он был просто благодарен старику. Пожалуй, почти так же сильно, как Хакка – ему самому.

Вчерашнему визиту Кенета хозяйка “Парчовых радостей” не удивилась. Вот когда давешний гость припожаловал опять да наново потребовал провести его в комнату с изображением цветущей мяты на дверях, хозяйка не знала, что и думать. Молодой гость выглядел новичком, но не дурачком. И чем его Хакка так приворожила? Неужто эта отцветающая прелестница еще способна заарканить такого вот смазливенького мальчика – да так, чтоб и назавтра пришел?

Рановато лишила хозяйка Хакку своего благоволения, ох рановато. Ну да не поздно еще дело и поправить. С незаслуженно забытой гетеры-перестарка можно еще сорвать очень и очень неплохой куш.

Хакка Кенета не ждала, тем более – днем, и при виде его заметно встревожилась.

– Неужели не помогло? – с состраданием спросила она. Кенет покачал головой.

– Я еще на свидании не был, – ответил он. – Вот твой указ. Денег у тебя все еще хватает?

– Где ты его достал? – спросила Хакка, жадно впиваясь взглядом в пергамент с тремя печатями.

– Не важно, – неохотно ответил Кенет. – Не имеет значения. Достал, и ладно.

Хакка осторожно попробовала ногтем печать, еще раз оглядела пергамент и недоуменно воззрилась на Кенета.

– Но ведь он… настоящий, – дрогнувшим голосом произнесла она.

– Разумеется, настоящий, – удивился Кенет. – Ты сейчас будешь хозяйке выкуп платить или потом?

Двигаясь неуверенно и неловко, как человек, которого только что огрели дубиной по темени, Хакка подошла к постели, сдернула с нее все на пол, подняла одну из досок, нашарила под ней что-то, повернула и потянула. Кровать мягко сдвинулась.

– Сколько-нибудь крупные деньги так просто не спрячешь, – пояснила Хакка, заметив изумление Кенета. – Не хозяйка найдет, так другая такая же, как я. Потом попробуй пожалуйся. Нам ведь иметь деньги и вещи без ведома хозяйки не положено. А она уж постарается, чтобы их было не слишком много.

Хакка достала из тайника пять одинаково тяжелых пузатых мешочков и вернула кровать на прежнее место.

– Да, но если вам нельзя… хозяйка же может просто прикарманить твои деньги. Скажет, что они принадлежат ей, – сообразил Кенет.

– Еще как скажет, – подтвердила Хакка, мигом приходя в себя и обнаружив привычную сметку. – Так что давай пихай деньги под полу своего хайю, будто ты их с собой тайком принес, и иди платить выкуп. Я тут побуду, чтоб эта змеища после не догадалась, откуда денежки.

Кенет кое-как упихал деньги под кафтан и отправился к хозяйке.

Прознав, что молоденький клиент собирается не посещать Хакку, а выкупить ее, хозяйка скорее обрадовалась, чем огорчилась. Во-первых, она с самого начала считала, что новичок не будет больше навещать Хакку, – выходит, все же не ошиблась. А ведь приятно, когда твои предположения подтверждаются – пусть и не совсем так, как думалось. Сразу кажешься себе умнее, чем даже на самом деле. Притом же выкуп молодой воин уплатил хороший, отменным серебром, не чинясь и не рядясь. Пусть забирает Хакку, раз уж так приспичило. Дохода от нее все равно почти никакого, а если вдуматься да подсчитать, сколько эта тварь выпьет, да съест, да износит, так и вовсе один прямой убыток получается.

И все же, глядя вслед гостю, уводящему Хакку из “Парчовых радостей”, хозяйка места себе не находила от снедавшего ее любопытства. Уж очень не похож этот мальчик на пылко влюбленного. И уж тем более не похоже, что покупает он ее для кого-то другого. А может, это ее сын? Бывают ведь такие случаи. Правда, не знает хозяйка, чтобы Хакка родила, и не отдавала она ребенка на сторону. Не было у нее никакого ребенка. Неужели так исхитрилась, что хозяйка не проведала? Да вроде ведь и не похож. Правда, это вовсе не обязательно.

Хмурая женщина, заправлявшая гильдией свах, рассматривала пергамент с указом недолго – ровно столько, чтобы убедиться в его подлинности. Куда дольше она разглядывала саму Хакку. Ведомые только ей результаты осмотра ее ублаготворили.

– Годится, – величественно изрекла она свой приговор. – Возраст самый подходящий, да и опыт есть – хоть и не совсем тот, что нужно, но не вовсе корова безмозглая. Привыкнет.

Она аккуратно сложила пергамент и спрятала его в шкаф со множеством ящичков.