История Литвы с древнейших времен до 1569 года - Эдвардас ГУДАВИЧЮС

е. Возникновение реальной русской

угрозы

На 45-м году правления стареющего Казимира исполнился век с тех пор, как его отец сделал решительный шаг, развернувший Литву в сторону латинского Запада. За эти сто лет Литва необратимо сроднилась с Западом. А поскольку далее на восток простирались иные – византийская и исламская – цивилизации, Литве досталась роль бастиона западной цивилизации. Наследники Витовта Великого понемногу утрачивали его наступательную позицию. В 1480–1481 г. события по меньшей мере выровняли позиционный баланс (если не склонили его на севере в пользу Москвы, объединившей православную Русь, а на юге – в пользу мусульманского Крыма, за которым стояла могущественная Турция). В письмах Менгли-Гирею Иоанн III еще кланялся долу («бил челом» – форма обращения вассала), однако всем было ясно, что Москов- /340/ ское великое княжество намного опаснее для Литвы, чем Крымское ханство. Спустя три столетия вновь менялись роли в театре мудрой Клио: отплатив Руси за препятствование в историческом развитии захватом половины ее территории, Литва ожидала теперь предъявления счета за этот захват. Правда, положение было несколько иным по сравнению с временами наследников Нетимера или Ярослава Мудрого: историческая конъюнктура за эти три упомянутых столетия сделала Литву значительным государством. Однако и этой значительности могло не хватить для сдерживания объединенной Руси. Представляющее ее Московское великое княжество было более населенным, чем Литовское государство, а безжалостная борьба против татарского ига создала хорошо организованную военную монархию с деспотической властью, которая чрезвычайно эффективно распоряжалась этим потенциалом. У восточных границ Великого княжества Литовского вырос неприятельский колосс.

В татарском мире у Литвы не было иного выхода, как лишь опираться на сыновей погибшего Ахмета – Муртозу и Сеид-Махмета. Был, правда, недолгий перерыв, связанный с попытками прояснения отношений с Москвой и нахождения компромиссов. Маячила надежда на последствия шока, испытанного русскими на Угре, но это было не чем иным, как политикой с позиции слабости, и Москва не преминула это обнаружить. Весной 1481 г. Казимир отправил к Иоанну III преданного ему маршалка и полоцкого наместника Богдана Саковича. Получить хотя бы моральную компенсацию за прекращение традиционных платежей с предместий Новгорода – было для Литвы вопросом престижа. Иоанн III уже ответил на это своими противоречивыми требованиями: еще ничего не уточняя, он заговорил о занятых Литвой русских землях. Так что объект претензий переместился на подвластную Литве территорию. Переговоры с перерывами шли целый год и прервались весной 1482 г. Кстати, всё это время заметно росли запросы Москвы.

При обоюдном желании избежать прямого столкновения центральным узлом дипломатического поединка стал двор Крымского хана. Иоанн III действовал гибко. Весной 1481 г., в начале переговоров с Литвой, его посланник в Крыму Скряба не выказывал никакой враждебности к Казимиру. Однако по мере того, как переговоры заходили в тупик, становились все более действенными старания распалить Менгли-Гирея. Иоанн III умел и на него надавить: хан опасался, что из Москвы могут быть отпущены его братья – Нур-Давлет и Айдар. Литовской стороне оставалось лишь продолжать свою шаблонную дипломатию: возобновив, как и в начале 1482 г., натравливание Большой Орды на Москву, она опиралась на результаты осенней (1480 г.) миссии Ивана Глинского. Иван Глинский вернулся в Вильнюс в конце 1480 г. в сопровож- /341/ дении послов Менгли-Гирея под началом Байраша. Крымский хан не возражал против того, чтобы в Литву был отправлен заложником его сын. Он также просил обеспечить ему убежище на случай свержения, претендовал на земли в самом низовье Днепра (т. н. «татары Симеона Олелковича»). Реальными, вне сомнений, были лишь два последних предложения. Менгли-Гирей спешил: сразу по отправке литовцами ответа через Байраша (5 января 1481 г.), те же самые предложения доставил уже другой ханский посланник – Сеид-Ахмет. В ответе, врученном Байрашу, конкретной оказалась лишь гарантия предоставления убежища, относительно других пожеланий были только обещаны переговоры. Сама идея подобного диалога была здравой, однако малыми были старания для ее развития и осуществления. И Казимир, и рада панов всё еще жили воспоминаниями о Хаджи-Гирее. Тем временем русский посол Михаил Кутузов уже привез в Крым датированную 14 мая 1482 г. просьбу Иоанна III совершить нападение на Великое княжество Литовское. Кстати, Москва приобрела еще один рычаг для воздействия на Менгли-Гирея: с Иоанном III установил контакт бежавший в Большую Орду Ширинский вельможа Эминек.

1481 г. прошел спокойно. Зимой 1481–1482 г. Менгли-Гирей даже сообщил киевскому наместнику Ивану Ходкевичу о направлениях передвижения улусов Большой Орды. А в августе 1482 г. все силы Крымского ханства обрушились на Киевскую землю и Подолье. 1 сентября был взят и сожжен Киев. Пали еще десять замков (среди них Житомир). Канев и Черкассы устояли. В плен попали Иван Ходкевич с семьей, Киевский католический епископ, архимандрит Печерского монастыря. Иван Ходкевич умер в неволе, за большой выкуп были освобождены его вдова и сын Александр. Киевская трагедия произвела тягостное впечатление на русские земли по обе стороны литовской границы. Второе невоевавшее поколение жителей Литовского государства было потрясено.

Во время Киевской катастрофы Казимир находился в Тракай. Он оставался в Литве в конце 1482 г. и пробыл в ней весь 1483 г. Для Литвы той поры была характерна солидарность литовских и русских земель, оперативность рады панов и административного аппарата. Был объявлен всеобщий воинский призыв. Со времен Грюнвальдской битвы и попытки коронации Витовта литовское войско никогда не достигало такой численности (источники приводят данные о 40 000 воинов, скорее всего, завышенные). Силы были разделены на три части. Литовское дворянство осталось в непосредственном подчинении великому князю. Смоленский наместник Николай Радзивилл располагал почти 10 000 воинов. Оставшиеся силы, набранные во многих русских землях и предводительствуемые Богданом Саковичем, были направлены в Киев. Их /342/ сопровождали плотники и подручные крестьяне, призванные из русских земель. Папа Сикст IV отпустил на восстановление Киева все средства, полученные от верующих Гнезнинского архиепископства. Богдан Сакович руководил восстановлением южных замков, прежде всего Киева, расчетливо используя наличные ресурсы. Крымским татарам больше никогда не удавалось уничтожить такое количество замков. Литовские политики не продемонстрировали чего-то нового, но энергично применили имеющиеся средства. В 1486 г. Богдан Сакович за заслуги был назначен тракайским воеводой.

После такого поражения труднее всего было дипломатам. Много стараний тратилось на сохранение традиционных связей. В 1483 г. в Большую Орду был отправлен хорошо с ней знакомый Стрет. Положение Большой Орды было незавидным, и лишь в августе 1484 г. Стрет доставил ее посланников в Вильнюс. Ханы Муртоза и Шиг-Ахмет охотно возобновили военный союз. Борьба между Большой Ордой и Крымом усилилась в 1484 г. Поначалу везло Менгли-Гирею, но в 1485 г. он был разбит. Удалось упрочить связи с Большой Ордой на южных границах Великого княжества Литовского, и это затруднило поездки крымских и московских гонцов. Шла работа и в самом Крыму. Туда в начале 1483 г. прибыл Яков, мастер переговорных дел. Литву больше всего заботило возвращение угнанных пленников, но татары не желали отказываться от выгод работорговли. Менгли-Гирей ссылался на то, что невольники-де уже проданы, но в знак доброй воли вернул их малую часть (т. н. детей Есмана). При обшей ориентации Крыма на Москву рассчитывать на большее было невозможно. Тут успешно действовали московские послы – князь Оболенский в 1483 г. и Ноздреватый в 1484 г. Обмен послами между Литвой и Крымом дал лишь то, что в 1483–1486 г. Менгли-Гирей не применял силу. Крымский хан повторно выдвинул требования о денежных субсидиях и землях в самом низовье Днепра.

Всеобщий призыв продолжался в 1483 и 1484 г.; это была тяжкая ноша. На наращивание литовских сил в приграничье Москва ответила тем же. В подобном «стоянии» был определенный смысл: как на Угре русские показали Большой Орде, так теперь Литва дала понять, что территория будет защищена и есть кому ее защитить. Казимир уже воспользовался произошедшими в Великом княжестве Литовском переменами: князья с восточных окраин государства (имеются в виду такие земли, как Вязьма, Мстиславль, Трубчевск, Друцк, Одоев, Воротынск, Новгород-Северский) незамедлительно и согласно подчинились всеобщему призыву. В апреле 1483 г. с влиятельных князей, правивших в московском пограничье (Новосильского, Воротынского и Одоевского), была взята присяга на верность. Обе стороны не желали большой войны, и /343/ восточная граница Литвы не была нарушена. Поддержание собранного войска в боеготовности затрудняло как Литву, так и Москву, и естественно вело к переговорам. Весной 1484 г. в Москву прибыло литовское посольство во главе с Иваном Заберезинским. Иоанн III согласился хранить добрососедство и выдать свою дочь за кого-либо из сыновей Казимира, однако скрыл это от Менгли-Гирея. Летом 1484 г. обе стороны отвели войска от границы. Литва распустила призывников.