Песня для Корби - Эгис Кин Румит

Нику Корби, – а это значит, что у нас нет времени на лишние действия. Больше не будет мести, разборок, допросов.

В наступившей тишине стало слышно, как Комар разговаривает по телефону. Алекс отпустил Токомина и тот, отдуваясь, перевернулся на спину.

– Зачем было убивать Андрея? – спросил Корби.

– Незачем, – прошептал Белкин. – Это была идея Леонида. Он совсем озверел в своем лесу.

– Кто такой Леонид? – спросил Ник.

– Высокий, – ответил Белкин, – здоровый, с голубыми глазами.

– Оскаленный, – узнал Корби.

– Где они теперь? – спросил Ара.

– Далеко, – сказал раненный. – Они повезли его за город. Туда, где все началось.

– Что началось? – поинтересовался Корби.

Белкин схватил его за руку. Его ладонь была скользкой от пота и совершенно ледяной.

– Мы что-то нашли в лесу, когда были детьми, – зашептал он. – Оно наводило ужас. Сводило с ума. Заставляло страдать. Люди предпочитали скорее убить себя, чем приблизиться к нему хотя бы на сто шагов.

***

Падали, кружась, осенние листья. Ветер шумел в кронах деревьев. Солнце только зашло, но в глубине леса уже наступили сумерки. На коленях посреди желтой палой листвы стоял подросток, еще почти ребенок. Его лицо было запрокинуто вверх. Он смотрел на старый клен, на нижних ветвях которого повесился человек.

Дерево слегка раскачивалось на ветру. Толстая, натянутая до предела веревка скрипела и терлась о сучья. На ней с передавленной шеей висел мужчина в форме милиционера. Его лицо превратилось в кровавую кашу. Две вороны, каркая, делили распухший, синий язык мертвеца.

– Я не верю, что это мой отец, – сказал подросток. Дрожащими, перепачканными в лесной земле руками он начал растирать свое лицо. Корби узнал его. Это был Белкин. Сквозь видение он продолжал слышать жуткий, прерывающийся рассказ раненого.

– И так получилось, что пять детей собрались вместе, чтобы избавиться от него, – шептал тот. – У него были длинные руки, и оно мучило всех нас. Оно мучило и других, но те были не в состоянии поверить в него и просто гибли.

Листья закружились, тьма сгустилась, картинка исчезла. Корби увидел того же подростка, но чуть повзрослевшего. Он стоял на автобусной остановке у асфальтированной лесной дороги и разговаривал с другим мальчиком, чуть помладше. Тот был светловолосым, с голубыми глазами, уголки его губ то и дело растягивались в нервной кривой усмешке.

– Мой отец любил жизнь, – сказал Белкин. – Он не мог убить себя.

– А моя сестра никогда бы не стала спускаться в овраг одна, – ответил белобрысый мальчик. – Она боялась оврага.

Его губы снова дернулись в усмешке, не выражавшей радости.

– Почему люди делают то, чего никогда бы не сделали? – спросил он. – Почему вчера все было нормально, а теперь мне тоже хочется умереть? Почему так происходит?

– Это не твои мысли, – ответил Белкин.

Его детский голос слился с нынешним шепотом, который выслушивал Корби. Корби увидел, как четверо мальчиков и заплаканная девочка стоят полукругом в углу двора, обнесенного деревянным забором. Предметом их интереса был кот. На спине у животного была квадратная рана. Кто-то снял с нее ровный лоскут кожи. Белая линия открывшегося позвоночника делила квадрат на два симметричных прямоугольника. Светлые штрихи ребер и розовые тяжи мышц. Кот казался ожившим анатомическим экспонатом. Умирающий, но еще не мертвый, доведенный болью до безумия. Его шерсть стояла дыбом, а расширенные от ужаса глаза слезились.

– Барсик, кто это с тобой сделал? – сквозь слезы спросила девочка.

Корби вдруг показалось, что на красной ткани раны, сливаясь с белым пунктиром оголенных костей, поблескивает серебристый кристалл.

– И мы придумали способ его убить, – продолжал Белкин. – Мы решили выжечь ту часть леса, где оно живет, закрыть его ходы и навсегда запечатать страх. Но все вышло не совсем так, как мы хотели. У его логова мы нашли мальчика.

Корби увидел пять подростков с канистрами горючего и черную, обросшую корнями деревьев дыру в земле. Казалось, что из темного провала дует ветер. Он не касался лиц детей, не трепал их волосы, не заставлял ткань их одежды хлопать и вздуваться пузырями. Он был неосязаемым, не принадлежащим физическому миру. Но идти против него было почти невозможно. Струящийся поток энергии был таким плотным, что Корби буквально видел его. Он видел, как странно искажается пространство, как шевелятся коряги и камни, как ползут тени. Он слышал шепот, как будто чей-то холодный безгубый рот почти касался его уха.

А у самого провала, раскинувшись на земле, лежал маленький Андрей. Его кожа была такой бледной, что казалась совсем прозрачной, над губами колебалось облачко пара, на ресницах блестящими кристалликами застыли капли росы. Рядом с ним и из-под него по черной земле тянулись тонкие серебристые ленты, по которым, как жидкость, уходила его жизнь.

***

– Мы спасли его, – сказал Белкин, – и сожгли там все, что могло гореть. Нам казалось, что мы победили. Страх ушел. Но через несколько лет он вернулся, и мы поняли, что дело в Андрее. Он подошел слишком близко. Он стал почти частью. Его надо было сжечь прямо там, вместе с монстром.

– И вы начали охотиться на него? – спросил Ник.

– Мы были еще детьми, а его было не так просто найти, – прошептал в ответ Белкин. – Особенно когда он уезжал за границу. Мы не столько искали его, сколько следили за лесом. Четыре года назад он снова туда пришел. Тогда мы проследили за ним до школы.

– И попытались убить, – тихо сказал Корби.

– Да, – подтвердил Белкин. – Но нам помешал несчастный случай. Только несколько месяцев назад мне удалось найти его снова, потому что я получил звание и статус, позволяющий искать людей.

– После этого вы его убили, – подытожил Ара.

– Нет, – прошептал Белкин. – Когда он понял, что мы его нашли, он дал нам знать, что мы все делаем не так. Он говорил, что знает способ, как по-настоящему победить. Я ему поверил. Остальные – нет.

– Но ты не остановил их, – заметил Ник.

– Они мои самые близкие люди, – прошептал Белкин, – но они все сошли с ума оттого, что ходили по этим лесам и думали о чудовище. Что мне было делать? До этого дня я пытался защитить и помочь им. Но Леонид стал убивать свидетелей дела.

Взгляд раненого остановился на Корби.

– Твой дед, – прошептал он. – Леонид считал, что все, кто в этом замешан, могут быть заражены. Он напал на Крина и даже на меня.

Белкин явно выдохся – его шепот стал совсем слабым. После действий Ника рубашка на его груди с новой силой набухла от крови.

– На следователя? – переспросил Ник.

– Крин догадался, что мы собираемся похитить тело, и за это сильно