Криминальная жизнь аристократки (СИ) - "Узница ада"

Очередной ветряной поток сбил девушку с ног. Упав прямо в сугроб, она тут же окоченела, попытавшись выбраться из снега. Но тело казалось настолько ослабленным, что совершенно не хотелось двигаться.

Вдруг Женни почувствовала панику. Еле-еле подняв лицо, она увидела знакомый силуэт. Сейчас он не был похож на то, что ранее. Скорее на призрака, морок, нечто нематериальное. Чудовище стало подходить к девушке нарочито медленно, как и всегда. Женевьева поднялась на ноги, побежав в обратную сторону от него. Тошнота усилилась, деревья слились в огромную, серую массу, проносящуюся мимо беглянки. Женни казалось, что она умирает.

Что-то тяжелое толкнуло девушку в спину, из-за чего она вновь упала в снег, но уже не смогла встать. Тяжесть завладела всем телом, не давая даже пошевелить руками.

И тут случилось ужасное. Кости. Они начали ломаться. Одни за другими, словно кто-то намеренно разламывал их напополам. Женни закричала. По её щекам бежали слёзы, в голове проносились воспоминания об издевательствах отца и Альберта. По сравнению с ними — эта боль была просто невыносима. Но хуже было то, что Женевьева не могла пошевелиться. Впоследствии она просто закрыла глаза, погрузившись в беспамятство.

Очнулась девушка, тут же почувствовав… легкость. Тошнота, боль, головокружение — всё пропало. Значит, не зря Женни травила свой организм ядами, в итоге он смог побороть этот! Но нужно бежать домой. Срочно. Эммет обязан знать о том, что случилось.

Поднявшись на ноги, она нахмурилась, на секунду опешив. Окружающий мир, он стал совсем другим! Слишком большим и серым. В прямом смысле слова, Женевьева могла отличить много оттенков серого, но не более. Ветки елей утратили свою зелень, снег казался не таким белым, как до этого.

Побочный эффект после яда? Странно. Очень странно. И жутко. Что со мной происходит? — подумала девушка, повертев головой.

Неожиданно она увидела тело. Пушистое и, судя по тому, как оно сливалось со снегом — белое. Попыталась дотронуться рукой до лица, но не смогла поднять её. Опустила взгляд. Лапы. Вместо чёртовых рук у Женевьевы были волчьи лапы! Аккуратные, чёрные ногти, — нет, когти! — впивались в снег, оставляя на нём следы.

Женни закричала, но вместо этого изо рта вырвалось повизгивание. Девушка не могла сказать ни слова, не издать хотя бы одного звука, который походил бы на человеческий. Она стала… волком! Белым волком! Совсем таким, как из долбанного проклятья!

Нет-нет-нет! Я… обратилась? Стала настоящей нечистью?! Проклятье джина, что делать?! Т-так… всё хорошо, Женевьева, спокойно. Нужно добраться до Эммета, а там уже разобраться со всем.

По привычке девушка глубоко втянула морозный воздух полными лёгкими, дабы попытаться найти нужную "нить". Однако зачихала от многочисленности запахов. Птицы, зайцы, олени… все живые существа, живущие в лесу! Она чувствовала каждого, на расстоянии двадцати-тридцати метров. И тут, среди этого многообразия, показалась красная нить. Единственная, что так отличалась на сером фоне.

Эммет! — воскликнула про себя девушка, побежав на желанный запах.

Оказалось, её обоняние стало совсем другим. Теперь хватало лишь одного-двух вдохов, чтобы обнаружить нить, которая через пять секунд пропадала.

Но к этому и прибавилась одна проблема. Лапы. Женевьева неуклюже бежала по снегу, порой спотыкаясь либо о собственные лапы, либо о сучки. Скорость волка была несравнима с человеческой. Пускай порой девушка и была быстрой, благодаря изредка просыпавшихся умений, но тогда она могла контролировать свои ноги. Сейчас же была совсем другая, непонятная, пугающая ситуация.

Также Женни не могла смотреть по бокам, ибо зрение у оборотней было звериное в их втором обличье. Не лучше, но с непривычки гораздо хуже. Из-за этого Женевьеве приходилось вертеть головой, прислушиваться, принюхиваться, но не полагаться на глаза. Хотя, с таким слухом и обонянием они особо и не нужны были.

Нить стала виднеться отчетливее и гореть куда ярче. Пробежав небольшую опушку, Женни выпрыгнула из-за куста орешника, скалясь от царапин, оставшихся на боках. Отряхнулась, совсем по-собачьи, что вызвало у самой неё презрение к себе, однако после небольшой заминки продолжила бежать. Наконец, девушка настигла дом Эммета.

Мужчина стоял во дворе, к чему-то внимательно присматриваясь. Неужели ищет Женевьеву? Обрадовавшись, девушка подбежала к нему, крепко обняв. Но неудобные лапы помешали и тут, из-за чего Женни соскользнула в исходное положение, подняв голову так, чтобы видеть лицо некроманта.

Тот ошарашенно обернулся, вынув из ножен катану. Опустив взгляд, мужчина недоуменно уставился на волка, виляющего хвостиком. Эта конечность, кстати говоря, весьма нервировала Женни, ведь никак не хотела слушаться её.

— Что? — изумленно выгнул брови Эммет, присев на корточки перед Женевьевой, из-за чего их лица стали на одном уровне. — Волк?

Это я! Эм, смотри! Священный дух, я стала вонючей псиной! — жаловалась девушка, однако вместо слов вновь вырвался этот раздражающий скулёж.

Тут лицо некроманта удивленно вытянулось, а катана выпала из рук. Видимо, он всё понял. Хоть этому была рада Женни, ведь она совсем не знала, как объяснить своё превращение мужчине.

— Н-нет… Женевьева, какого джина творится?! Почему так рано?!

Думаешь, я знаю? — поморщилась девушка, присев. Ноги, а точнее — лапы, гудели от усталости. — Меня не предупреждали о преждевременном обращении в пса!

— В этом обличье ты выглядишь… презабавно, — усмехнулся Эммет, видимо, желая разрядить напряженную обстановку.

Разозлившись на слова некроманта, Женевьева оскалилась, зарычав. Хотя вместо этого она хотела сказать: "Я тебя сейчас ударю!". В ответ мужчина лишь негромко расхохотался в ладонь, второй проведя по голове девушке. На удивление. от неожиданной ласки стало очень даже приятно. Намного приятнее, чем будучи человеком.

— Идём домой. Ты, верно, замерзла. И надо подумать, как вернуть тебя… в прежнее состояние.

С этим Женни спорить не стала, послушно засеменив за Эмметом. Она больше всего сейчас хотела узнать, как стать обратно человеком. Не очень-то хотелось разгуливать по городу, как волк.

Дома было тепло, однако Женевьева всё равно не упустила возможности лечь возле камина. Она положила голову на передние лапы, смотря прямо на Эммета, развалившегося в кресле. Тот задумчиво теребил прядку чёрных волос, не обращая внимание на девушку. Наконец, той надоело молчание, поэтому Женни решила привлечь внимание мужчины, поскребя когтями по паркету.

— Поцарапаешь пол — отстригу ногти, — проворчал Эммет, взглянув на недовольную девушку. — Что? Я не так уж и много общался с оборотнями, не спросил, как они перевоплощаются.

Женевьева резко подняла голову, подняв ушки вверх. Ты общался с оборотнями? Отведи меня к ним! Они подскажут, что делать, — проговорила она, хоть слова и были больше похожи на недовольное рычание.

— Мой знакомый был оборотнем. Но он давно умер. Поэтому извиняй. Попробуй поспать и успокоиться. Возможно, поможет.

Уснешь тут, как же! — закатила глаза Женни, хрипло вздохнув. — Максимум, что я сейчас могу — это спокойно лежать на месте. Хотя так хочется что-нибудь сломать или пострелять из арбалета…

— Понимаю, тебе тяжело, но я, правда, не знаю, как тебе помочь.

Эммет медленно подошел к девушке, сев перед ней на корточки. Дотронулся до белых ушек, медленно погладив их. По спине Женевьевы побежали мурашки, тело содрогнулось. Прикрыв глаза, она наслаждалась лаской мужчины, печально склонив голову. Девушке было страшно, она испытывала животный ужас оттого, что с ней произошло. Но компания Эммета успокаивала её. Его размеренная речь, красивая, нежная улыбка, подбадривающий взгляд. Мужчина и вправду понимал, каково это — оказаться не в своей тарелке. И от этого становилось спокойнее на душе.

Тут в дверь постучали незваные гости, нарушив возникшую между парой гармонию. Эммет резко отстранился от Женевьевы, посмотрев на выход. Кто-то стучал, нет, колошматил в дверь, уже применяя и ноги. Хьюдсон взглядом указал девушке на кухню, медленно пойдя в прихожую, вооружившись катаной. Женни не поняла, зачем ей прятаться, ведь в обличье волка никто не подумает, что она — человек. Однако ослушаться Эммета не могла, тихой трусцой направившись в кухню, расположившись так, чтобы хоть немного видеть происходящее в прихожей.