Колдовство королевы - Брайан Наслунд

его нагрудному щитку. Гаррет, яростно разя мечом, набросился на Камберленда. Камберленд отбил атаку и перешел в наступление. Клинки мелькали так быстро, что Джолан не мог за ними уследить; слышался только звон металла, частый, как биение испуганного сердца.

И вдруг, без всякого предупреждения, все кончилось.

Гаррет внезапно двинул рукоятью меча в лицо Камберленду, а потом вонзил клинок ему в грудь.

Джолан хрипло вскрикнул и задергался в кандалах, обдирая кожу на запястьях. Он кричал и пытался сорвать с себя кандалы. В глазах помутнело от слез. Наконец он протяжно завыл.

У подножья холма послышался голос Оромира:

– Джолан! Мы идем на помощь!

– Зря ты спас мне жизнь, – сказал Гаррет Джолану и скрылся в джунглях.

Джолан сидел, дрожа и дергая за цепь, пока к нему не подбежали Оромир и Виллем.

– Что случилось? – спросил Оромир.

Он еще не видел Камберленда.

– Освободите меня! – закричал Джолан. – Я попытаюсь его спасти.

Камберленд слабо шевелился, стараясь дотянуться до меча.

– О боги! – воскликнул Оромир, наконец заметив поверженного командира, поспешно отыскал на земле ключи и разомкнул замок кандалов.

Джолан помчался к Камберленду.

Камберленд лежал в луже крови.

Джолан осмотрел рану, вспоминая уроки мастера Моргана. От страха все сжималось внутри. Колотая рана находилась как раз под солнечным сплетением. Вдобавок Гаррет дернул клинок кверху, распоров легкое и сердце. Поток крови, хлещущей из раны, не позволял точно определить зону поражения.

Камберленд глядел на Джолана широко раскрытыми глазами и пытался что-то сказать, но вместо слов изо рта текла кровь.

– Молчи! – Джолан надел целительные рукавицы, вытащил из кошеля ножницы, срезал нагрудный щиток и рубаху Камберленда. – Я все сделаю как надо. Я справлюсь.

Он лихорадочно вспоминал сведения, изложенные в трактате о военно-полевой хирургии.

«Обнаружить источник кровотечения. Остановить кровь. Если источников несколько, следует начать с большего, накладывая швы поочередно на каждый».

– Я ничего не вижу, – прошептал Джолан, сжимая в руках иглу.

«Промыть рану, очистить зону поражения».

Джолан выхватил из кошеля марлю.

– Откупорь флягу, – сказал он Оромиру, прижимая ткань к ране, чтобы кровь побыстрее впиталась. – И как только я уберу марлевый тампон, плесни воды на рану.

– Много плеснуть? – дрожащим голосом спросил Оромир.

– Пока кровь не смоется, – сипло произнес Джолан. – Мне надо видеть, что я делаю.

Он отбросил пропитанную кровью марлю и снова взялся за иглу:

– Лей!

Вода плеснула на рану. Камберленд содрогнулся от боли. Струя воды омыла разрубленную грудь Камберленда так, что можно было разглядеть внутренние органы: верх желудка, нижнюю часть сердца, сизый краешек легкого.

– Все, достаточно, – сказал Джолан, всматриваясь в рану.

Из поврежденных органов снова заструилась кровь, позволяя Джолану точно определить места поражения.

Джолан начал накладывать швы.

Он быстро закрывал одну рану и переходил к другой. Вскоре его руки до локтей покрылись кровью Камберленда.

– Джолан… – прошептал Камберленд.

– Молчи! Я сделаю все как надо. Я смогу. Я справлюсь.

– Прекрати. – Камберленд коснулся руки Джолана пальцами – холодными, будто их окунули в горное озеро. – Не надо.

Джолан посмотрел на Камберленда: кожа бледная, словно бы восковая, губы посинели. Сердце еле-еле билось в развороченной груди.

– Мы его теряем…

– Сделай что-нибудь! – всхлипнул Оромир, не скрывая слез.

– Я делаю все, что могу, – прошептал Джолан, лихорадочно накладывая швы.

Оромир сжал ладонь Камберленда:

– Не уходи! Не умирай.

– Ты меня переживешь, как и положено.

– Сделай что-нибудь! – требовательно выкрикнул Оромир.

Джолан беспомощно смотрел на раны.

Подошел Виллем, поглядел на Камберленда и упал на колени.

– Дай мне божий мох! – велел Джолан.

– Что-что?

Джолан оттолкнул его, выхватил из кошеля железную шкатулку, вывалил в горсть весь мох, собранный в сердце драконьих логовищ Дайновой пущи, и вложил его в рану.

– Что ты делаешь?

– Это должно помочь! – пролепетал Джолан дрожащими губами; слезы застили глаза, и он почти ничего не видел. – Настоящее колдовство. Оно должно помочь!

Камберленд притянул Оромира к себе, попытался выдавить из себя какие-то слова:

– Не… не будь…

Ему не удалось договорить. Рот приоткрылся, рука обмякла.

– О боги!

Джолан изо всех сил вжал мох в рану, ожидая, что повторится чудо, которое он видел в Выдрином Утесе. Он лихорадочно искал признаки жизни.

Но их не было.

Часть IV

42

Бершад

Остров Призрачных Мотыльков, Душебродов Утес

Дзынь!

Звон металла привел Бершада в чувство.

Он лежал навзничь на шаткой койке, провонявшей гнилью и потом. Спину резко кольнуло, будто сдавили огромный гнойник, а потом из левой лопатки извлекли что-то холодное.

Дзынь!

Бершад вспомнил бурную реку. Ржавую протухшую воду. Арбалетные болты в груди и в спине. Пока его бросало по перекатам, раны затягивались под действием божьего мха. Мимо проплыла шляпка гриба. Бершад вцепился в нее, и течение уволокло его к водопаду.

Он упал в море с неимоверной высоты и потерял сознание.

Дзынь!

– Это уже который, Кормо? – спросил кто-то на папирийском, но с галамарским акцентом.

– Двадцать третий. Там еще несколько штук осталось, но их уже не вытащить. В кость как-то вросли.

Галамарец присвистнул:

– Ничего себе! Как он выжил?

– А фиг его знает, Борса, – сказал Кормо, с усилием вытягивая из спины Бершада очередной арбалетный болт. – Но если вспомнить, в каких передрягах он побывал, то логично предположить, что стрелы – не самое страшное.

Дзынь!

– Ничего логичного в этом нет, – сказал Борса. – И вообще, не нравится мне все это.

– Вот и славно. Ты поворчать сюда пришел или как?

– Керриган спрашивает, он очнулся или нет. Хочет пригласить на разговор.

– Что ж, давай проверим.

Кормо швырнул какой-то ржавый скребок в ведро воды, невыносимо воняющей лошадиной мочой, и наклонился как можно ближе к носу Бершада. Кормо было около пятидесяти. На отвислых щеках топорщились густые бакенбарды, скрывающие половину синих прямоугольников. По бритой голове змеился длинный шрам, похожий на след от вилки.

– Ты очнулся, драконьер? – спросил Кормо по-альмирски и улыбнулся, обнажив черные зубы.

– Где я? – просипел Бершад; горло пересохло, будто полая кость, из которой выковыряли весь костный мозг.

– В Душебродовом Утесе! – Кормо хлопнул Бершада по плечу, и тот содрогнулся от боли. – Подземный приют нашей команды корсаров. Мы – «Истребители наг-душебродов». Ты наш пленник.

– Долго? – Бершад с трудом сглотнул, пытаясь смочить горло слюной; получалось плохо. – И долго я у вас в плену?

– Да уж порядочно. Я вот уже несколько дней вытягиваю из тебя арбалетные болты. Они впились так глубоко, что приходится часто прерываться. – Он обернулся к Борсе и перешел на папирийский: – Очнулся, очнулся. Опять от смерти ушел.

– А это правда он?

– А у кого еще из изгнанников столько татуировок?

– Охренеть. Это как же должно свезти, чтобы выудить из Великой Пустоты самого Бершада Безупречного!

– По-моему, о везении говорить рановато. Давай-ка мотай к Керриган и доложи ей новость. – Кормо посмотрел на Бершада. – А я его чуть позже приведу.

– Ага. Ну я пойду тогда.

Борса ушел. Кормо вытащил из воды кусачки и обратился к Бершаду по-альмирски:

– Если хочешь, я попробую избавить тебя от оставшихся болтов.

Бершад помотал головой. Болты в спине его не особо беспокоили, а вдобавок он вспомнил рассказ Голла о том, как Кормо заработал драконьерские татуировки на щеках. Если этот придурок умудрился отпилить не ту ногу какому-то генералу, то чем меньше усилий он