Трофей мажора (СИ) - Лана Ирис

то не думал, что ты влюбишься так быстро. Он знает, что меня легко вывести на слабо. Вот я и предложил. Сам. А дальше по спору — ты и место главного в банде. Выиграй я — место мое. Выиграй он — я бы ушел, — последнее он говорит с какой-то обидой.

Меня и мое признание.

Меня.

И мое признание.

Меня.

Неужели он бы просто воспользовался мной? Вот так просто? Дьявол хотел испепелить не только мою душу, но и тело?

— Ты хочешь сказать… меня — это мое сердце…

— Сердце? Мля, неженка, ты святая наивность. Ну… можешь называть это сердцем.

Нет, я не наивна. Я думала об этом много раз. Я все понимала.

Я все чувствовала.

Теперь задача решена.

Тяжело вздыхаю.

— Макс, но почему же спор был остановлен на середине? Почему ты согласился, что он победитель? Ты ведь мог убрать Антона с его места и стать главным на треке. Единственным. Разве это не твоя мечта? Разве не этого ты хотел?

— Хотел сначала… но… Но ты так быстро поддалась, он прислал мне твое признание перед той вечеринкой у меня дома, где мы играли в правду или действие. Написал, что ты была с ним ночью, но он не стал тебя и пальцем трогать. Потому что это слишком легко… потому что… так не интересно. Что остальная часть спора ему больше не интересна. Пойми, я от тебя такого не ожидал, разозлился не на шутку. Я не хотел ничего такого рассказывать, но эмоции взяли верх. Прости за тот вечер. За то, что я тебя унизил.

— Но ведь между нами ничего не было. Мы просто смотрели фильм! И ты об этом знаешь! Так почему ты согласился с ним? Почему сдался?

— Я сказал, что хочу увидеть тебя, настоял, чтобы вы пришли. И тогда… убедился, в том, что он прав. Для него все просто. Ты бы видела себя, — он издает смешок. — Бегала за ним, как собачонка. Смотрела такими глазами, будто он центр твоей Вселенной. Да ему пальцем щелкнуть — и все, — Макс сводит пальцы и издает громкий щелчок, от которого я вздрагиваю. — Так что смысла не было продолжать. Я не мог так рисковать. На тот момент я уже потерял байк. «Банда» — это моя семья. Для меня это многое значит, но все же он поставил больше. Потому что это его трек, он вложил больше сил, времени… денег. Весь это трек — его идея. Он там главный. Признаюсь — я испугался. Капитулировал перед лучшим. Хотя, я предлагал ему поспорить на что-нибудь другое. А он заладил: скучно, скучно… я сам с ней поиграю. А потом…

— Макс, как ты думаешь… он по-прежнему играет со мной? — перебиваю его.

— Сам до сих пор не могу понять. Он не любит трепаться. Я пытался надавить, выведать, подловить, но он всегда повторял одно и тоже: наиграюсь — брошу. Правда это или нет — не знаю, — я отворачиваюсь и опускаю глаза, отпиваю кофе. Макс внимательно наблюдает за мной. — Слушай, эмоции на баскетболе были неподдельными. Но… не знаю. Ты не в его вкусе. Ему всегда нравились девушки более уверенные, из его круга. С его интересами.

— Как Люба?

— Про его отношение к ней не в курсе. Он говорил, она раздражает своей настойчивостью и жениться не хотел. Старался избавиться от нее. Даже игру для нее придумал, чтобы не надоедала. Сказал, что если она добудет его номер, тогда будет их первое свидание. А до этого он общаться с ней вообще не будет. Но сделать она должна была по-особенному. Удивить его. Только сам он сменил номер и дал лишь определенному кругу, самым приближенным. Даже его семья не могла ему позвонить. Долго же она пыталась выяснить. Не знаю, чем там все это закончилось, — смеётся.

Зато я знаю…

— Но было весело наблюдать. Пока ты не появилась. Тогда все поменялось… Но она не из тех, кто сдается. Водить недавно научилась, как только ей исполнилось восемнадцать. И на гонки для новичков приходила, в качестве участника. Лишь бы он ее заметил. Последнее время постоянно зависала у нас. Тачку она водит уверенно… а тут еще и байк. Он даже восхитился.

Я глаза прикрываю. Горько улыбаюсь. Так вот почему он пропадал все это время.

Он был с ней.

Так он поступил со мной.

Это все была игра.

Игра.

И он уже наигрался.

Ему больше не интересно.

Как же мне хочется, чтобы прямо сейчас ему стало также плохо, как и мне. Хочется, чтобы он забрал хоть частичку этой безумной боли. Чтобы раскаялся, в том, что сделал со мной. Ведь меня разрывает на миллиарды осколков. Миллиарды атомов.

А он в это время нежится в ее объятиях.

Целует ее.

Уверена, уже забыл про свои слова о влюбленности ко мне.

О том, что я единственная.

И узнай он о том, что я все видела, ему не станет стыдно. Потому что он не умеет раскаиваться. Не умеет терять самообладание. Не знает, каково это — терять самое ценное.

У него всегда все под контролем.

Он во всем лучший.

Что вообще для него важно? Есть что-то, чего не касается его цинизм?

Только он сам и его гонки. О них он всегда рассказывает с любовью и гордостью.

— Говоришь, он не поверил, что я смогу с тобой пойти на заезд? Но он же сам отговаривал меня. Я думала, он беспокоится.

— Беспокоится? Антон? Ему, когда было не плевать на кого-то, кроме себя? — повторяет мои мысли. — Да это просто для вида, пустить тебе пыль в глаза. Не поверил он в тебя. Сказал, ты на такое не способна. И что одно его слово — и ты никуда не пойдешь.

Да, я не такая смелая, как Люба. Какие гонки? Я вон над учебниками сижу. Грызу гранит наук.

Он прав. Я обычная Трусиха.

А она… она добилась своего. Теперь его сердце принадлежит ей.

— Почему вам все это нравится? — продолжаю разговаривать, чтобы отвлечься и не погрязнуть в этой темной воронке. — Это же огромный риск…

— Не знаю, как для других, но лично мне помогает расслабиться, забыться. Ощутить себя живым. Или избавиться от душевной боли. Когда адреналин зашкаливает, там уже не до переживаний. Там другие эмоции перекрывают.

Избавиться от боли? Это то, что мне нужно.

— Когда эта гонка? Я пойду с тобой.

Макс удивленно вздергивает свои черные брови. У него это получится не так виртуозно, как у Антона. Но у