Испанский жених - Виктория Холт

– Сир, ваш сын очень болен – неизлечимое помутнение рассудка.

– А физически?

– Едва держится на ногах. Ваше Величество, принц Эболийский распорядился дать дону Карлосу один препарат, применение которого, как он сказал, согласовано с вами.

– Считайте, что принц Эболийский действовал от моего имени.

– В таком случае, Ваше Величество, прошу меня простить за то, что я оторвал вас от дел. Я просто полагал, что подобные препараты нельзя применять без вашего ведома.

– В данном случае подобный препарат окажет благотворное воздействие, – холодно сказал Филипп.

– Я вас понял, Ваше Величество.

Магистр Оливарес поклонился и вышел из комнаты. Елизавета поинтересовалась:

– Зачем приходил магистр? У него какие-нибудь новости о принце?

– Да, – сказал Филипп.

– Ему лучше? – спросила она.

– Ему уже никогда не будет лучше. Нам остается надеяться на то, чтобы не было хуже.

Взглянув на удовлетворенное лицо супруга, Елизавета поняла, что он решил какую-то проблему, прежде доставлявшую ему немало беспокойств. Она подошла к нему и взяла за руку.

– Филипп, – сказала она, – вижу, что у вас хорошее настроение. Я рада за вас.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Изабелла, – сказал он, – давайте помолим Бога, чтобы он подарил нам сына.

Еще раз взглянув в невозмутимое лицо Филиппа, Елизавета вдруг почувствовала, что все ее тело леденеет от ужаса.

Карлос уже не кричал, не угрожал стражникам. Недавно он выпил специально для него приготовленный бульон; после этого на Карлоса нашла какая-то слабость. Теперь он мог только лежать, а говорить – лишь шепотом.

Казалось, он не понимал, где находится. Его мысли блуждали в далеком прошлом; он называл себя Малышом и просил принести ему какой-то медальон.

Стражники послали за исповедником.

Вместе со священником пришел Филипп. Карлос открыл глаза и спокойно посмотрел на отца. Затем его губы тронула чуть заметная улыбка.

Он знал. Знал, но теперь в его глазах не было ненависти. Он знал, что вскоре покинет этот мир, где его отец имел все, о чем он, Карлос, мечтал: честь, достоинство, уважение людей и… Изабеллу.

Карлос хотел заговорить, но язык не слушался его. Поэтому улыбка Карлоса означала: я хотел убить вас, но сделал так, чтобы вы убили меня. Думаете, вы победили меня? Ошибаетесь, все будет так, как я сказал: «Я всегда буду между вами и Изабеллой».

Глядя на эту предсмертную улыбку, Филипп понял, что в его противостоянии с сыном победа все-таки досталась Карлосу.

Елизавета знала, что она уже никогда не подарит Филиппу сына, о котором они оба так долго молили Бога. Она умирала – последняя попытка выполнить желание супруга стоила ей жизни.

Елизавета глубоко переживала смерть Карлоса. Она знала, что его трагедия была неразрывно переплетена с ее собственной. Она устала от этого жестокого мира, в котором ей выпало жить. Из Нидерландов приходили сообщения о кровавых погромах, которые там устраивал Альба. В ее родной Франции полыхало пламя гражданской войны. Она не желала жить в этом страшном мире.

Она сбежала от матери, но от Филиппа ей некуда было деться. Она правильно делала, что опасалась Филиппа, когда слышала самые первые рассказы о нем. Когда он теперь приходил к ней, она видела в нем не короля и заботливого супруга, а убийцу собственного сына. Карлос и вправду навсегда остался стоять между ними.

Слава Филиппа была мрачной славой – но при всем при том она жалела этого странного, несчастного человека.

Чувствуя, что часы ее сочтены, она хотела сказать ему: «Филипп, вам не удается осуществлять ваши мечты, и эти неудачи происходят от вас самих… Вы могли завоевать весь мир, а я могла бы любить вас так, как вы того желали. Будь у вас хоть немного терпимости и подлинной доброты, весь свет с радостью признал бы вас своим правителем. Но вы этого не поняли, а потому сами виноваты во всех ваших бедах».

Но могла ли она произнести вслух такие слова? И мог ли он понять их?

Ее дочь умерла через несколько часов после рождения. Сидя у ее постели, Филипп вдруг со всей ясностью осознал, что она навсегда покидает его.

– Изабелла! – воскликнул он. – Вернитесь ко мне! Мы еще можем быть счастливы!..

Она печально улыбнулась.

– Слишком поздно, Филипп, – прошептала она. – О, не жалейте меня, прошу вас. Я перехожу в лучший мир, чем этот.

– Изабелла… Изабелла… мне так много нужно сказать вам… Наша жизнь будет лучше, чем была… Обещаю вам!

Но он уже знал, что потерял ее. И ему казалось, что он слышит безумный хохот убитого им сына.