Основной закон-2 - Дмитрий Николаевич Матвеев

того момента, как она сняла блестящий во всех отношениях сюжет, её карьера, стремительно набирая скорость, покатилась под гору. Ладно бы, её просто уволили. Но ведь и ни один другой канал не захотел её взять. Даже на разовую работу, даже помощником. Давно прошло то время, когда она могла расплачиваться в ресторанах, не глядя в счёт. Теперь Лидия Евгеньевна питалась куда как скромнее, и по её подсчётам денег должно было хватить от силы месяца на два-три. А потом что? Куда идти дальше? Но самое страшное, что её по-прежнему узнавали. Только не приветствовали радостно, не улыбались, не махали руками навстречу, а норовили швырнуть гадкое словечко, плюнуть вслед, и хорошо, что ещё не в спину.

А она ведь делала свои сюжеты как раз для этих людей, в полном соответствии с их пожеланиями. Выворачивала грязное бельё политиков и эстрадных звёзд, подлавливала известных людей в глупом, смешном или даже в компрометирующем положении. И толпа радовалась, жадно поглощая медиа-жвачку, восторгалась её ловкостью и смелостью, писала бодрые комменты в чатах. А теперь из-за какого-то докторишки всё перевернулось вверх тормашками. В один момент забылись, превратились в пыль прошлые заслуги. Один-единственный провал перечеркнул её жизнь. И вполне возможно, что раз и навсегда.

Впрочем, директор канала в приватной встрече дал один намёк. Идут съемки большой программы всё о том же целителе. На этот раз пацана делают героем, безмерно нахваливают. Но вот закавыка: сам он на контакт не идёт, от интервью и съемок отказывается напрочь. Кто-то попробовал снимать тишком, остался без дорогой камеры. В ней начисто выгорела вся электроника, остались лишь корпус да оптика. Так вот директор и намекнул: мол, если сумеет она добиться интервью с лекарем или снять сам процесс лечения, эту запись канал купит за хорошие деньги. И можно будет попытаться провентилировать вопрос насчет снятия опалы.

Лидия Евгеньевна долго и тщательно выбирала образ, в котором появится у целителя. Остановилась на строгом деловом стиле: брючный костюм, минимум косметики, простая причёска, сдержанный маникюр, скромные украшения. В таком виде и приехала в недоброй памяти домик на отшибе. И была удостоена короткого слова из трёх букв:

- Вон!

И тычка указательным пальцем в сторону двери.

Она не успела сказать ни слова из той короткой, но ёмкой речи, которую столь тщательно готовила. Даже извиниться не успела. Не то, чтобы Семенцова действительно чувствовала за собой хоть какую-то вину, но в её положении выбора не было, приходилось максимально достоверно отыгрывать роль.

И вот теперь Лидия Евгеньевна, стиснув зубы и кипя от ярости, гнала машину по ухабистой грунтовке. Она многое хотела бы сказать тому сопляку, возомнившему себя великим целителем, да и директору канала заодно. Вот только ни один, ни другой слушать её не будут, и это злило журналистку ещё сильнее.

Откуда за поворотом взялся мальчишка, Семенцова не видела. А когда увидела, было уже поздно. Она рефлекторно утопила в пол педаль тормоза, а через секунду ощутила удар. Машина подпрыгнула и метров через пять остановилась. Лидия Евгеньевна умела ругаться изысканно, культурно. Но сейчас на языке остался только мат. Она вылезла из машины: ни позади ни впереди никого не было. Только она и пацан лет тринадцати-четырнадцати, сломанной куклой лежащий на дороге.

На машине особых следов не осталось: бампер джипа был сделан из толстого металла, даже краска не пострадала. Да и пацан был жив. По крайней мере, дышал. Ну без сознания, ну нога явно переломана, может, ещё что заодно. Это куда ж он так бежал, что машину не увидел?

И тут Лидию Евгеньевну посетила Идея. Именно так, с большой буквы. Нужны съемки лечения? Вот он, шанс! Она развернула машину, подогнала поближе и принялась затаскивать мальчишку на заднее сиденье. Главное – быстро довезти его до лекаря, пока малец дуба не врезал.

Доскакать по ямам к дому лекаря было недолго. Семенцова вдавила клаксон, и над озером разнесся протяжный долгий сигнал. Еще, еще, еще… Наконец, калитка открылась. К этому времени журналистка успела доволочь мальчишку на заранее выбранное место перед машиной.

- Вот, нашла на дороге, - заявила она хмурому целителю.

Тот в ответ взглянул на нее холодным взглядом опытного убийцы. Лидии Евгеньевне на секунду показалось, будто бы её насквозь просветили рентгеном, сходу определив её потаённые мысли, все до единой. К счастью, целитель не стал тратить на неё время, кинулся к пацану.

Семенцова села в машину и притаилась там, стараясь, как говорится, не отсвечивать. Бросила взгляд на экранчик видеорегистратора: приборчик исправно снимал всё происходящее, место для мальчишки было выбрано исключительно удобное. Картинка шла чёткая, видно было каждую деталь. Вот лекарь приложил одну руку к голове пациента, другую, расстегнув куртку и задрав рубашку, к животу. Задержался так на секунду, а потом сорвал с руки дорогие янтарные четки, намотал их пацану на запястье, а сам, сломя голову, убежал в дом. Пока его не было, начали происходить совершенно фантастические вещи: шарики чёток, сделанные, как вначале казалось, из светлого янтаря, одна за другой тускнели, а у паренька в это самое время исчезали повреждения: пропадали ссадины, синяки. Кажется, даже сломанная нога выпрямилась.

Тут из дома вновь выскочил лекарь с крупным янтарным шаром в руках. К этому времени все шарики чёток уже потемнели, зато в янтарном шаре словно бы светился огонек. Лекарь приложил шар ко лбу мальчишки. Огонек погас, а пацанёнок судорожно вздохнул и открыл глаза. Огляделся, сообразил, где находится и стал что-то быстро говорить целителю.

Семенцова, поняв, что больше ничего интересного не будет, сняла регистратор и убрала в бардачок. Флешку из него на всякий случай спрятала подальше, в потайной карман. И едва она это сделала, едва выпрямилась за рулем, как к ней подошел сам целитель. Поглядел в глаза журналистке, и от этого взгляда Лидия Евгеньевна едва не обмочилась самым позорным образом.

- Убийца, - заклеймил её целитель. – Уезжай. Вернешься – закопаю под ближайшей ёлкой.

Дважды повторять было не нужно. Лидия Евгеньевна Семенцова вдавила в пол педаль газа, только комья земли полетели из-под колес. Охваченная ужасом, с помертвелым лицом она безжалостно гнала машину почти до Москвы, не обращая внимания на знаки и камеры слежения. И только тогда её начало отпускать. Журналистка остановила машину на обочине, дёрнула ручник. Её натуральным образом трясло. Руки ходили ходуном, зубы выбивали дробь, а в голове образовалась кристальная пустота. Сколько так она просидела, неизвестно, ей было не до часов. А придя в