История Смотрителя Маяка и одного мира - Анна Удьярова

ближайшую дверь, за которой увидел кровать, стол, окно – и подумал, что это прекрасное место, и больше всего он сейчас хочет остаться один и попытаться уснуть. Оглядев свою комнату, Нимо повернулся к Триксу, чтобы поблагодарить его. Тот стоял, небрежно прислонившись к двери и заведя руки за спину. Он приподнял брови и слегка дёрнул головой, что Унимо перевёл как: «Ну что, ты выбрал, устроился? Что-нибудь ещё нужно?»

– Спасибо, – сказал Нимо вполне искренне, но больше всего желая скорее остаться в одиночестве.

Трикс кивнул каким-то своим мыслям и вдруг, отделившись от серой в утреннем свете стены, коротко замахнулся и ударил Унимо по лицу. Сказать, что Ум-Тенебри не ожидал такого – значит явно преуменьшить изумление, возмущение и обиду, которые разом затопили его.

– Что?! Почему? Что вы?.. – Унимо хватал ртом воздух и машинально вытер кровь, которая закапала из носа.

Трикс не отвернулся, не ушёл, даже не отступил назад, а стоял прямо перед Унимо, сложив руки на груди и вызывающе ухмыляясь. Нимо попытался прожечь своего обидчика взглядом – но силы его детской злости явно не хватало для этого. Он упустил тот момент, когда можно было, не задумываясь, ударить в ответ, и теперь оставалось только с беспомощной злостью смотреть в его яркие зелёные глаза. «Он сумасшедший», – со страхом подумал Унимо, но это естественное предположение почему-то не казалось ему правдивым, а только удобным для его собственного измученного сознания.

Наконец, выждав какое-то время, Трикс поклонился на прощание и бесшумно удалился в один из тёмных выходов. Нимо отступил в свою комнату, толкнул дверь и машинально сел на кровать. А потом лёг, поджав ноги, на колючее одеяло и заплакал.

Морской рассвет расплывался по всему небу щедро разбавленной водой малиновой краской. Кроткие утренние облака висели высоко, как будто по краям монументальной картины. С юга прилетел тёплый ветер, принося солнечные брызги.

В галерее маяка свет утра постепенно побеждал свет догорающих ламп, которые потеряли уже своё ночное величие. Форин всё так же сидел на табурете, положив подбородок на руки. Слишком много гостей – с непривычки он устал.

За спиной послышались лёгкие шаги тени.

– Ты чего так разозлился? – не оборачиваясь, произнёс Смотритель.

Трикс возмущённо передёрнул плечами, устраиваясь на своём любимом окне.

– Люди все врут, это нормально, – задумчиво продолжал Форин, – но, конечно, редко кто из них при этом надеется обмануть меня. Не переживай, он сам ещё поймёт свою ошибку.

Рассвет – самое время засыпать. Но, когда последняя лампа с тихим шипением погасла, Форин по-прежнему сидел и смотрел на остывающее сердце маяка, пока за окнами галереи звучала многообещающая увертюра весеннего дня. «Слишком много гостей», – бормотал Смотритель, как будто оправдываясь.

Проснулся Унимо оттого, что солнце светило ему прямо в глаза: отражённое серебряными зеркалами моря, оно искрилось и переливалось в воздухе. Он вспомнил, как долго не мог заснуть, натянув на себя серое шерстяное одеяло, но потом ужасная усталость окатила его, как огромная волна, и он захлебнулся сном.

Приподнявшись, он почувствовал боль в голове, а прикоснувшись к носу, понял, что Трикс вчера действительно ударил его. Мысли ворочались, как мухи в патоке, легко разбрасываясь нитяными лапками реальности, но ничего из того, что он помнил о вчерашнем дне, не казалось ему невероятным.

Унимо без труда нашёл умывальник и туалет, которые приметил ещё вчера, умылся холодной, чуть солоноватой водой и вышел в круглую комнату, которую он для себя назвал «гостиной». В огромном потёртом кресле полулежал Трикс – его тёмная фигура и голубовато-бледная кожа смотрелись трагично на фоне выцветшего алого бархата. Унимо решил делать вид, что не замечает этого коварного безумца, хотя находиться рядом с ним было неприятно и страшно. Он заставил себя выйти в гостиную, а не сидеть в комнате, и устроился на табурете у окна – ждать, когда проснётся Смотритель. Трикс без стеснения изучал юного Ум-Тенебри, бесцеремонно ловил его взгляд. Нимо сидел как на иголках: у него никак не получалось вести себя так, будто в комнате никого нет. Отец обычно так наказывал его за серьёзные проступки: вёл себя, как будто Унимо не существует, как будто он – пустое место. У Астиана Ум-Тенебри это получалось так убедительно, что к вечеру такого дня Нимо обычно и сам начинал сомневаться: не превратился ли он в невидимку? Одного дня, как правило, было более чем достаточно, чтобы он сполна осознал любой свой проступок.

Одиночество и горечь захлестнули Унимо, когда он вспомнил об отце. Ещё совсем недавно у него был человек, который обязан был любить его и принимать таким, какой он есть. И учить – тому, что знает сам. Теперь же Унимо вступил в мир, где он уже никому не нужен просто так, только из-за того, что он есть на свете. И лучшее, что он смог придумать – навязаться Смотрителю маяка, который не прогнал его только из жалости и наверняка избавится от надоедливого мальчишки при первой же возможности. И совсем не собирается учить магии. И не обязан.

Свежий морской ветер из окна коснулся затылка Унимо. Такой ветер весной приносит с моря огромные облака, которые поднимаются от самого горизонта и плывут по небу, пробуждая дремавшее зимой древнее желание бродить по свету, от которого по всему телу – от макушки до пяток – неудержимо разбегаются мурашки предвкушения. Даже если ваше путешествие ограничивается дорогой от ратуши до Кахольского озера – всё равно этот весенний кочевой синдром не заставит себя ждать.

В эту весну Унимо успел уже устать от путешествий: слишком уж они были напряжённые, исполненные недостойной настоящего путешественника суетой. Но знакомый с детства весенний ветер с лёгкостью так некстати напомнил о счастливом прошлом, что Нимо судорожно вздохнул.

Увлечённый своими невесёлыми мыслями, Унимо не заметил, как появился Форин. Он стоял на пороге лестницы с верхней галереи и равнодушно взирал на собрание в гостиной. Нимо пробормотал что-то вроде утреннего приветствия, а Трикс сотворил какой-то совершенно неповторимый жест руками. Форин кивнул обоим, вошёл в гостиную и встал около окна. Поймав взгляд Смотрителя, Трикс сделал несколько изящных движений пальцами и остановился в странном жесте, похожем на то, как если бы кто-то со связанными руками попытался поймать бабочку.

– Трикс говорит, что сожалеет о том, что сделал вчера, – перевёл Форин.

Нимо удивлённо уставился на насмешливого немого, который теперь выглядел серьёзным и немного смущённым. Ничего не понимая, Нимо взглянул на Смотрителя.

– Он думал, что ты в ответ тоже ударишь его, и тогда вы были бы квиты, – невозмутимо пояснил Форин.

– Я не привык бить людей. Меня этому не учили, – нахмурившись, произнёс Унимо, с обидой вспоминая выходку Трикса.

– А может, ты просто испугался? – серьёзно спросил