Диверсант - Михаил Болтунов

О странном унтере из 206-й пехотной дивизии доложили по команде — в штаб армии, откуда в штаб фронта и, наконец, в Москву, в Генеральный штаб.

…Командир батальона 186-й стрелковой дивизии старший лейтенант Александр Лазаренко понимал — случилось что-то неладное. В третий раз за неделю на его участке обороны уходили в поиск группы разведки. Он делал проходы в минных полях, провожал группы, принимал их. Но разведчики возвращались ни с чем.

Начальник разведки ходил бледный, невыспавшийся и злой. Лазаренко сочувствовал ему, но у него своих забот был полон рот. Тем более, сути дела комбат не знал, а разведчики, как всегда, не любили распространяться о своей работе.

Неудачи полковой и дивизионной разведок вынудили штаб армии прислать к ним своего представителя.

Майор приехал в батальон Лазаренко, чтобы своими глазами осмотреть передний край, откуда в тыл врага уходили разведгруппы. Вот тут и пожаловался комбату майор, мол, не можем взять языка, а командующий фронтом вне себя, требует пленного.

— Ему тоже в Генштаб надо докладывать, — вздохнул майор. — А что доложишь, если разведчики каждую ночь ползают, да толку никакого.

И он рассказал Лазаренко о злополучном унтере, которого неведомым ветром занесло под Сталинград, а они теперь пупки надрывают, доказывая, что 206-я дивизия по-прежнему под Калинином.

— Да здесь она эта 206-я. Куда ей деться? — усмехнулся комбат.

— Это я тоже понимаю. Но ты докажи, — и майор ткнул пальцем вверх, намекая, видимо, на Генштаб.

— А что тут доказывать, у меня своя разведка есть.

Майор с недоверием посмотрел на Лазаренко.

— Какая у тебя разведка в батальоне?

— Да так, — отмахнулся комбат.

Но майор неспроста был из армейской разведки. Он словно нюхом почуял удачу.

— Давай, комбат, выкладывай, дело крайне важное…

Старший лейтенант Лазаренко, разумеется, рисковал, но, как говорят, где наше не пропадало. Так и быть, рассказал он майору, что у него в батальоне, в седьмой роте, есть санинструктор. Ловкий, бедовый мужик. Ночью он снимал мины, делал проход и подбирался к фашистским окопам. Поджидал немца и бил его наповал. Документы, разведданные санинструктора, разумеется, не интересовали. Ему нужен был заветный немецкий ранец, в котором он всегда находил любимый шнапс и закуску.

Лазаренко, приняв батальон, однажды «прищучил» санинструктора, мол, рискуешь, шляешься по немецким окопам, разживаешься шнапсом. На что хитрый санинструктор руками развел:

— Товарищ комбат, шнапс для сугубо медицинских нужд: промывание ран, дезинфекция…

— Смотри мне, дезинфекция…

Майор из разведотдела заинтересовался санинструктором.

— Вызывай-ка его, комбат

Вызвали, поговорили. Санинструктор согласился пойти в тыл к немцам, дело привычное. Только попросил в помощники еще одного солдата, с которым он уже ходил на дело.

В тот лее день майор-разведчик, комбат Лазаренко, санинструктор с помощником выбрали место для прохода на передний край врага, продумали детали рейда, захвата, отхода, прикрытия группы, отработали сигналы.

В полночь группа ушла в сторону немецких окопов.

Лазаренко с майором ждали их на переднем крае, готовые прикрыть, прийти на помощь.

Но помощь не понадобилась. Под утро санинструктор с напарником вышли к линии обороны. Они тащили связанного, с кляпом во рту немецкого ефрейтора.

После допроса ефрейтора майор обнял Лазаренко.

— Спасибо, комбат. Выручил.

И уже на пороге обернулся, показал на грудь.

— Крути дырочку для ордена…

Лазаренко отмахнулся, откровенно говоря, не поверив обещаниям майора.

Проводив разведчика, комбат возвратился к своим обычным делам. Фронтовая жизнь продолжалась. Заканчивался 1942 год.

А в начале 1943-го к комбату прибежал посыльный: прибыть в штаб дивизии к командиру. С собой взять того самого санинструктора и его помощника. Всем троим комдив вручил награды. Санинструктору — орден Ленина, помощнику — орден Красного Знамени, а комбату Лазаренко — орден Красной Звезды.

Видать, ценный оказался «язык».

Тот рейд доморощенных разведчиков из седьмой роты имел для комбата далеко идущие последствия. Нежданно-негаданно пришел приказ: назначить старшего лейтенанта Лазаренко Александра Ивановича начальником разведки 186-й стрелковой дивизии.

А исполнился Александру Ивановичу всего двадцать один год.

С тех пор вся его жизнь будет связана с разведкой — не только с войсковой, но и стратегической, не только с Главным разведывательным управлением, но и с Первым Главным управлением КГБ.

Но это будет потом, через годы, десятилетия. А сейчас он возглавил разведку родной дивизии, в составе которой в сентябре 1941 года принял первый бой, командуя взводом.

Праздничный «салют»

Что и говорить, начальник разведки дивизии — должность серьезная. Опыта подобной работы у молодого офицера не было. Фронтовой опыт был. Начинал в 1941-м взводным, дорос до комбата, знавал и победы, и жестокие поражения, но разведка — дело специфическое, тут просто военных, боевых знаний маловато.

Видимо, понимал это не только Лазаренко. Летом 1943 года дивизия вошла в состав 25-го стрелкового корпуса и приняла участие в битве под Курском. В ходе страшных боев на огненной дуге от их соединения в 17 тысяч человек осталось 144 офицера и бойца. Среди них — Александр Лазаренко. Вскоре он был направлен на разведкурсы в Москву.

В столице оказался впервые. Москва поразила его размахом проспектов, огромными, красивыми зданиями, мирной жизнью.

Ничего подобного за свои 21 год Александр не видел. Он родился в маленьком селе Александровка, в десятке верст от города Спасск, что в Приморском крае. Городок мало кто знал, но его прославила песня. Помните: «Боевые ночи Спасска, волочаевские дни…»

После окончания Спасского педагогического училища Александр преподавал географию в школе. Часто после уроков подолгу смотрел на карту. Москва казалась далекой, недосягаемой. Но произошло чудо, теперь он учился в столице.

Учиться было интересно. Совсем недавно ему приходилось на практике организовывать ведение разведки в полку, в дивизии, теперь же опытные преподаватели рассказывали, как это надо делать по всем правилам военной науки.

А способы добывания разведданных и их анализ — это труднейший этап деятельности разведчика, и, осваивая его, пришлось попотеть основательно.

Полюбил Александр и занятия по изучению иностранных армий — состав, боевые порядки, форма одежды, знаки различия.