Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв - Анатолий Тарас

Обе партии расположились военными лагерями возле Варшавы, на левом берегу Вислы, готовые, в случае необходимости, поддержать своих кандидатов с оружием в руках. Одновременно на правом берегу расположилась отдельным станом еще и третья партия — Литовская, выставившая кандидатуру царя Федора.

На избирательный сейм в Варшаву из Москвы выехало посольство: боярин Степан Васильевич Годунов, князь Федор Михайлович Троекуров, дьяки Василий Яковлевич Щелкалов и Дружина Пантелеевич Петелин. Они привезли царскую грамоту, где было сказано:

«Вы бы, паны рады, светские и духовные, смолвившись между собою и со всею землею, о добре христианском порадели, нашего жалованья к себе и государем нас на Корону Польскую и Великое княжество Литовское похотели, чтоб этим обоим государствам быть под нашею царскою рукою в общедательной любви, соединении и докончании; а мы ваших прав и вольностей нарушать ни в чем не хотим, еще и сверх прежнего во всяких чинах и вотчинах прибавлять и своим жалованьем наддавать хотим».

Кроме того, Годунов от имени царя Федора обещал уплатить все долги частным лицам, сделанные Баторием для содержания войска.

О будущем местопребывании короля Польского, великого князя Литовского, царя «всея Руси» Федора в грамоте говорилось, что он поочередно будет жить то в Кракове, то в Вильно, то в Москве. В Польше же и Литве будут по-прежнему управлять радные паны и сноситься с иностранными послами по второстепенным делам. С наиболее важными делами послы должны будут ездить к царю Федору, где бы он ни был в это время, а с ними вместе по два радных пана от Польши и от Литвы.

Это посольство встретило в Варшаве радушный прием со стороны многих светских аристократов. Но Борис Годунов повторил ошибку Ивана IV. Литвинским и польским панам нужны были в первую очередь не обещания, пусть даже вполне реальные и приемлемые, а наличные деньги. К московским послам явились посланцы от литовской партии, воевода трокский Ян Глебович и воевода виленский Криштоф Радзивилл. Они прямо сказали:

«Надо было вам промыслить сейчас же выдать с тысяч двести рублей для того, чтобы нам людей от Зборовского и от воеводы познанского Гурки, и от канцлера Яна Замойского приворотить к себе на выбор вашего государя. Как увидят рыцарские люди гроши вашего государя, то все от Зборовских и от канцлера к нам приступят, а только деньги не промыслить, то доброму делу не бывать, и будут говорить про вас все: что же это за послы, когда деньгами не могут промыслить»…

Послы ответили, что царь государства не покупает, но если он будет избран, то послы займут средства и дадут панам 60 тысяч польских золотых. Паны резонно указали, что для подкупа нескольких десятков знатнейших магнатов этого мало. Тогда послы увеличили сумму до 100 тысяч, но представители «литвы» не согласились и с этим.

Кроме того, их весьма и весьма интересовал вопрос о пожалованиях землей:

«Царь обещал давать шляхте землю на Дону и Донцу; но в таких пустых местах какая им прибыль будет?… У нас за Киевом таких и своих земель много… Будет ли государь давать нашим людям земли в Московском государстве, в Смоленске и северских городах?»

Послы ответили уклончиво:

«Чья к государю нашему служба дойдет, того государь волен жаловать вотчиною и в Московском государстве».

Все же, несмотря на отсутствие денег для подкупа и твердых обещаний раздачи земель, среди литвинской шляхты сторонники царя Федора оказались в большинстве, а среди польских шляхтичей таковых было чуть менее половины. Совершено иначе обстояло дело среди магнатов и вельмож. Там московским послам выставили три обязательных «идеологических» условия:

1) чтобы Федор Иванович короновался в соборном костёле в Кракове;

2) чтобы в титуле он именовался сначала королем Польским, затем великим князем Литовским, а уже потом царем Московским;

3) чтобы он объявил о согласии на унию православной и католической церквей.

Разумеется, посланцы Москвы отвергли все три условия. Остается лишь удивляться: на что, собственно, надеялись Борис Годунов и его ближайшие помощники, инструктируя своих посланников?!

В итоге 9(19) августа 1587 года сторонники Яна Замойского провозгласили королем Сигизмунда III Ваза. Группировка во главе со Зборовским, в свою очередь, объявила королем эрцгерцога Максимилиана. Разумеется, все это прошло далеко не мирно. Баркулабовская летопись свидетельствует:

«На том же зьезде было немилостивые посварки и забойства, выличили на том сейме невинне забитых семьсот голов».

Оба новоизбранных короля поспешили прибыть к месту «постоянной работы». Максимилиан с австрийцами осадил Краков, но штурм был отбит. Сигизмунд III высадился в Данциге и с войском пошел к Кракову. Население столицы открыло ему ворота. Сигизмунд вошел в Краков и немедленно короновался.

Тем временем коронный гетман Ян Замойский со своими сторонниками дал сражение Максимилиану при Бычине в Силезии. Австрийцы потерпели поражение, сам эрцгерцог попал в плен. Лишь в начале 1590 года поляки отпустили Максимилиана домой, взяв с него клятву на Библии не претендовать более на корону Речи Посполитой.

Замойский торжествовал. Он строил обширные планы того, как поляки, литвины и шведы совместно обрушатся на Москву и завершат дело, начатое Баторием: навсегда сокрушат могущество этих «крещеных татар». Однако Замойский жестоко ошибся. Сигизмунд оказался человеком высокомерным и неблагодарным. В то время его по-настоящему интересовали лишь одна проблема: судьба отцовского трона в Швеции. Он проявил такую холодность к старому канцлеру, стараниями которого был избран, что Замойскому пришлось на некоторое время удалиться отдел.

В ноябре 1592 года умер шведский король Иоганн III — отец Сигизмунда. Сын приехал в Швецию и короновался. Однако на родине особой популярностью он не пользовался. Энтузиазм населения упал до нулевой отметки, когда Сигизмунд женился на католичке — австрийской принцессе.

После отъезда Сигизмунда назад в Польшу, реальная власть в Швеции быстро оказалась в руках его дяди, герцога Карла Зюдерманландского, или Сёдерманландского (1550–1611). Тогда Сигизмунд попытался силой утвердить свои права, но в 1598 году дядя наголову разбил его в битве при Стонгебру. С того момента Карл Зюдерманландский стал фактическим правителем Швеции. В 1604 году риксдаг избрал его королем под именем Карла IX.

Брестская уния 1596 года

и ее политические последствия

Люблинская уния, соединившая Польшу и Литву в рамках конфедерации, создала предпосылки и для церковной унии. Еще в 1577 году, в самом начале правления Стефана Батория, польский иезуит Петр Скарга издал книгу «О единстве церкви Божией и о греческом от сего единства отступлении». Две первые части книги представляли историческое и догматическое исследования о разделении церкви, третья часть содержала обличение православного духовенства и конкретные рекомендации властям Речи Посполитой.[153]

Скарга предложил ввести унию обеих церквей на следующих трех условиях: во-первых, чтобы митрополит киевский принимал благословение не от константинопольского патриарха, а от Папы Римского; во-вторых, чтобы каждый православный во всех догматах веры был согласен с римской церковью; и, в-третьих, чтобы каждый православный признал верховную власть Рима в делах церкви. Что же касается церковных обрядов, то они остаются прежними. Эту книгу Скарга перепечатал в 1590 году с посвящением королю Сигизмунду III.

Новый король Сигизмунд III, который возглавлял Республику в течение 45 лет (в 1587–1632 гг.), твердо поддержал идею унии. Ряд видных православных деятелей Литвы, Польши и Украины тоже склонились в пользу этой идеи. На то были веские причины.

Во-первых, местные церковные иерархи, во главе с киевским митрополитом, не хотели далее подчиняться константинопольскому патриарху, зависевшему от турецкого султана.

Во-вторых, они не хотели подчиняться и московскому патриарху, который с 1589 года называл себя «патриархом всея Руси» и не скрывал намерений подчинить себе православную церковь Литвы и Украины.

В-третьих, православные иерархи рассчитывали получить места в сенате Речи Посполитой наравне с католическими епископами.

В-четвертых, король Сигизмунд III видел в унии средство для обеспечения идейного единства феодалов и духовенства ВКЛ, а православные иерархи надеялись таким способом удержать в лоне церкви верующих, которые с конца XV века начали массово переходить в протестанты и католики.

Король Сигизмунд 6 октября 1594 года открыл в Бресте собор православных церквей Литвы и Польши (напомним, что Украина являлась частью Польши) по вопросу заключения унии с католической церковью. За объединение православных с католиками выступили многие участники собора: глава православной церкви в Речи Посполитой, митрополит Киевский и Галицкий Михаил Рагоза Гедеон Балабан, епископ Львовский и Каменец-Подольский; Леонтий, епископ Пинский; Ипатий Потей, епископ Брестский и Владимирский; Кирилл Терлецкий, епископ Луцкий и Острожский; Герман Хрептович, епископ Полоцкий и Витебский; Дионисий Збируйский, епископ Холмский и Белзский, а также другие.