Властелин замка - Виктория Холт

Я пошла в галерею и посмотрела на свою работу, которая очень скоро будет завершена.

Мадам Бастид, мой хороший друг, посоветовала мне уехать. Я думала о том, не говорит ли мне то же самое граф, избегая меня. Он испытывал некоторое расположение ко мне, в этом я была уверена, и эта мысль немного поддержит меня, когда я уеду. Как бы мне ни было грустно, я буду напоминать себе о наших встречах. Любовь? Наверное, я не из тех, кто возбуждает сильную страсть. От этой мысли я чуть не рассмеялась, понимая всю абсурдность положения. Граф — светский, опытный, искушенный... и я: непривлекательная женщина, возможно, несколько одаренная, гордящаяся своим здравомыслием, которого, как показывает ее поведение, ей очень не достает. Но все же я буду всегда вспоминать наши теплые отношения.

Его нынешняя неприступность говорила о том, что все в прошлом, он, как и мадам Бастид, словно намекал мне: «Уезжайте. Так будет лучше».

Я вынула ключ из кармана. Я должна отдать его графу и рассказать ему, как я его нашла. Потом я объявлю: «Работа почти закончена. Я скоро уезжаю».

Я посмотрела на ключ. У Жан-Пьера был точно такой же. И он искал тот же замок, что и я.

Я вновь подумала о том, что за мной постоянно кто-то следил. Мог ли это быть Жан-Пьер? Он мог видеть меня в тот день на кладбище и боялся, что я найду то, к чему он так отчаянно стремился.

Он не должен украсть изумруды, потому что, в чем бы он себя не убеждал, это будет кражей, и если его поймают...

Это будет невыносимо. Какое несчастье может обрушиться на тех людей, к которым я так привязалась!

Убеждать его не было смысла. Оставалось только одно: найти изумруды раньше него. Если они существуют, они должны находиться где-то в темницах, потому что в каменном мешке их определенно не было.

И я, наконец, получила такую возможность, потому что едва ли кто-нибудь оставался сегодня в замке. Я вспомнила, что у двери в темницы я видела фонарь, и пообещала себе, что на этот раз зажгу его и осмотрю все как следует. Дойдя до центральной части замка, я стала спускаться по каменным ступеням. Когда я стала открывать обитую железом дверь в темницы, она отвратительно заскрипела.

Там царил леденящий холод, но я твердо решила идти дальше, поэтому зажгла фонарь и подняла его над головой. Он осветил влажные стены, поросшие мхом, клетки, вырезанные в стенах, кольца с цепями.

Мрачное место, темное, неприветливое, в котором столько лет бродят призраки страдающих людей, жертв жестокого века.

Где же здесь может находиться потайной замок?

Я вступила во мрак, и сразу же меня охватил невыразимый ужас. Я, наконец, поняла, как чувствовали себя в прошлом мужчины и женщины, когда их бросали сюда. Я ощутила смертельный страх и безнадежность.

Мне казалось, что каждая клеточка моего тела кричала: «Уходи. Здесь смерть». Мое восприятие необычайно обострилось, как, наверное, всегда бывает в минуты серьезной опасности: я знала, что я не одна, что за мной следят.

Помню, как промелькнула мысль: Если кто-то подстерегает меня в темноте, почему он не нападает сразу же...

Но я знала, что кто бы там меня не поджидал... он ждет, что я что-то предприму, и в этот самый момент и нанесет удар. О Жан-Пьер, подумала я, ты ведь не причинишь мне зла — даже за изумруды Гейяра.

Пальцы мои дрожали. Я презирала себя. Я была ничем не лучше тех суеверных слуг, которые не желали сюда ходить. Я боялась, как и они, призраков прошлого.

— Кто здесь? — закричала я храбро.

Эхо отозвалось жутким потусторонним гулом.

Я знала, что должна немедленно уйти. Инстинкт предупреждал меня. Немедленно! И больше не приходить сюда одной.

— Кто-нибудь здесь есть? — сказала я. И добавила вслух: Кажется, ничего здесь нет...

Я не знала, почему я заговорила вслух. Я хотела отогнать страх, охвативший меня. Там, во тьме, скрывался не призрак. Мне следовало больше бояться живых, а не мертвых.

Я отступила — как можно медленнее — к двери. Задула фонарь и повесила его на место. Теперь я была уже за железной дверью; поднялась по ступеням и сразу же поспешила в свою комнату.

Больше нельзя ходить туда одной, говорила я себе. Я представила себе, как захлопывается тяжелая дверь. Как какая-то темная сила бросается на меня. Я не могла представить ее себе, но поняла, что тогда мое желание навсегда остаться в замке осуществилось бы.

Я решилась. Нужно пойти и поговорить с графом безотлагательно.

В Гейяре виноград мяли традиционным способом. В других местах страны могли использовать прессы, но в Гейяре все делали по старинке.

Старые методы, имеют свои преимущества, — говорил Арман Бастид. — Наше вино не похоже ни на какое другое.

Теплый воздух был наполнен звуками шумного веселья. Виноград собрали, и три пары ног уже готовы были залезть в котел.

Давильщики винограда отдраили свои ноги до блеска; музыканты настраивали инструменты. Царило оживление.

Сцена эта в лунном свете показалась мне фантастической, никогда раньше ничего подобного я не видела. Вместе с остальными я смотрела, как давильщики в коротких, выше колен, белых штанах вступили в котел и начали танцевать.

Я узнала старую песню, которую когда-то впервые спел мне Жан-Пьер, и теперь она наполнилась для меня особым значением:

«Чем мы хуже богачей?

Разве тем, что мы бедней?..»

Я видела, как танцующие погружаются все ниже и ниже в .лиловый сок, лица их блестели, голоса звонко звучали. Музыка ускоряла темп; музыканты столпились вокруг котла. Руководил ими Арман Бастид со скрипкой; еще были аккордеон, треугольник и барабан, у кого-то из давильщиков были в руках кастаньеты; и под эти звуки они кружились и кружились в котле.

Танцующим передали коньяк, и они выразили свое одобрение тем, что песня зазвучала громче, а танец стал еще живее.

Мельком я заметила Ива и Марго; вместе с другими детьми они танцевали, страшно возбужденные, вскакивали и смеялись, изображая давление винограда.

Женевьева тоже была там, волосы ее были подняты в высокой прическе. Вид у нее был взволнованный и таинственный, и я поняла по ее беспокойным взглядам, что она ищет Жан-Пьера.

И вдруг рядом со мной оказался граф. Улыбка его выражала удовлетворение, и как ни глупо, я почувствовала себя счастливой, потому что решила, он искал меня.

— Даллас, — сказал он, и то, что он назвал меня по имени доставило мне невыразимое удовольствие. — Ну, что вы думаете об этом?

— Я никогда ничего подобного не видела.

— Я рад, что мы можем показать вам то, чего вы раньше не видели.

Он взял меня за локоть.

— Я должна поговорить с вами, — сказала я.