Золотой вулкан - Жюль Верн

Каким-то чудом он один остался невредим. Он не растерялся и быстро нашел выход. Вместо того чтобы бежать и таким образом подвергнуться расстрелу, он смело бросился вперед на противников. Из боязни убить или ранить друг друга, они задержали пальбу. Воспользовавшись их замешательством, Гунтер с риском разбиться о стволы деревьев как вихрь пронесся среди них.

В одно мгновение он исчез между ветвями деревьев и скрылся из виду преследовавшего его отряда Стелля, от которого он успел уйти на значительное расстояние. Однако чтобы спастись окончательно, ему пришлось еще проскакать вдоль линии стрелков, стоявших по берегу канала, а затем — все пространство между опушкой леса и равниной.

Первое препятствие, или затруднение, мало тревожило Гунтера. Он рассчитывал на то, что стрелки растеряются от неожиданности и ему удастся, воспользовавшись этим, счастливо проскользнуть мимо них. Что же касается второго препятствия, то нельзя сказать, чтобы оно не вызывало в нем тревоги. Он прекрасно сознавал, что ему придется скакать под выстрелами большого числа карабинов, притом на всем расстоянии, начиная от выхода из леса, по открытой равнине.

Его находчивый и изворотливый ум тщетно искал выхода из предстоящей опасности; но вот благодаря случаю в нем снова воскресла надежда на спасение.

В это время он уже достигал опушки леса. В лесу было совершенно светло. Под тенью и защитой одного из деревьев стоял, опустившись на одно колено, молодой стрелок из отряда канадцев, он торопливо заряжал карабин, всматривался в лежащую впереди местность, стрелял, потом снова заряжал карабин, не теряя ни одной секунды, и до того был увлечен стрельбой, что даже не слыхал, как Гунтер подскакал к нему сзади на расстояние шагов десяти.

У Гунтера вырвался приглушенный крик восторга. Он сразу узнал в стрелке молодую пассажирку «Футбола». Он задержал своего коня, затем, вонзив ему в бока шпоры, заставил подняться на дыбы, а сам настолько свесился с левой стороны седла, что его рука могла свободно касаться земли.

Он находился уже вблизи Жанны Эджертон, но она и не подозревала о его присутствии. Подъехав к ней, он обхватил молодую девушку за талию, поднял как перышко и перекинул через седло.

Затем, дав шпоры коню, понесся вскачь под защитой пленницы, служившей ему как бы щитом.

Почувствовав, что она схвачена, Жанна Эджертон закричала изо всех сил, и ужасный крик ее заставил канадцев прекратить стрельбу. Их встревоженные лица стали высовываться из-за деревьев и из-за гребня прикрытия. Гунтер скакал во весь дух, уносясь по открытой равнине, которая за несколько секунд перед этим представлялась ему непреодолимым препятствием.

Никто в обоих лагерях не понимал, что случилось. Американцы, высунувшись по грудь из укрывавших их складок и неровностей местности. Увидели своего начальника, улепетывающего во всю прыть, вообразили что им угрожает непредвиденная опасность и бросились бежать через равнину под защиту выступов вулкана. Канадцы в свою очередь, вышли из леса в таком растерянном состоянии, что даже не нашли нужным провожать выстрелами отступающих противников.

Гунтер воспользовался общим замешательством В пятнадцать прыжков он достиг канала, через который отчаянным скачком перенес ею и его добычу лихой конь и продолжал бешено нестись вперед по долине.

Вскоре канадцы опомнились и толпой бросились к каналу. Но как они могли теперь помочь беде, когда лошадь с всадником и его пленницей уже унеслась далеко вперед и продолжала нестись с быстротой вихря?

Один только из них не покинул опушки леса, а оставался на месте. Он не растерялся, как другие, а сохраняя полное спокойствие, следил за тем, что происходит вокруг него, и продолжал стрелять.

Этот отважный был — да кто бы это и мог быть другой? — Сумми Ским. Сумми настолько был уверен в меткости своих выстрелов, что, посылая пули по адресу Гунтера, ничуть не опасался убить Жанну Эджертон. Надо заметить, впрочем, что он ничего не знал о случившемся и стрелял по скачущему противнику почти машинально.

Сумми Ским, как известно, всегда попадал в свою цель. На этот раз он дал новое доказательство своего искусства в стрельбе, еще более удивительное, чем предшествующее.

После первого же выстрела конь Гунтера споткнулся. Техасец, желая отпустить поводья, чтобы сохранить равновесие, или по какой-либо иной причине освободил руку, которой держал Жанну Эджертон. Она соскользнула с седла и, упав на землю, осталась лежать на ней неподвижно.

Что же касается коня, то он, сделав еще три или четыре прыжка, грохнулся безжизненной массой. Гунтер свалился с седла на землю и также остался лежать неподвижно.

Эта сцена привела канадцев в оцепенение. Среди них воцарилась полная тишина. Сумми Ским, не зная, каких результатов он достиг своим выстрелом, стоял неподвижно, как статуя, устремив взор на равнину. В пятидесяти метрах по ту сторону канала лежал Гунтер. Живой или мертвый? Никто не знал. Недалеко бился в предсмертных судорогах конь техасца; он жалобно ржал, кровь текла из его ноздрей. Еще ближе к каналу, на расстоянии не меньше двадцати метров от заграждения, находилась Жанна Эджертон, которая казалась небольшим пятном на обширном фоне зелени. Жанна Эджертон, быть может убитая Сумми Скимом…

Между тем, увидев падение своего вождя, банда Гунтера в беспорядке бросилась искать укрытия за выступом горы. Это бегство вернуло канадцам хладнокровие и рассудительность. Град пуль заставил бандитов поспешить укрыться и убедиться, что теперь равнина для них недоступна. Но от этого не выгадала ни та, ни другая сторона. Канадцы не имели возможности ни на минуту покинуть прикрытия, не рискуя попасть под град пуль. Поэтому они начали приходить в сильное возбуждение, и Бен Раддль начал опасаться, чтобы его люди не сделали какой-нибудь неосторожности. Даже Ским, остававшийся все время спокойным, перестал владеть собой.

Видеть Жанну Эджертон, лежавшую на земле как труп всего в тридцати метрах перед собой и не быть в состоянии ей помочь — это приводило его в отчаяние. Приходилось удерживать его силой, бороться с ним, чтобы не пустить его бежать на баррикаду.

— Что же, мы допустим, чтобы она умерла там?! Мы презренные трусы! — кричал он вне себя.

— Мы не сумасшедшие, вот и все, — ответил строго Бен Раддль. — Держи себя, Сумми, спокойно и дай нам время все это обдумать.

Хорошо было инженеру ссылаться на то, что надо обдумать. Его ум, обычно такой быстрый и находчивый, пока не мог выискать удовлетворительного выхода из создавшегося положения.

Но решение нашел Патрик, вышедший из леса, в который он благодаря счастливой случайности вошел, не замеченный техасцами. Патрик шел медленно, так как, во-первых, он шел пятясь, а кроме того, тащил по земле тяжелый и громоздкий предмет — труп одной из лошадей, убитой за несколько минут перед этим залпом отряда Стелля.