АтакА & Исключительная - Anne Dar

– Да я скорее сдохну, чем вы узнаете от меня хоть что-то!

– Итак, пытки, – страшно спокойно пожал плечами Рагнар.

– Нет! Я категорически против человеческих пыток! – я красноречиво скрестила предплечья, таким образом продемонстрировав крест, которым запечатала свой отказ.

– Что ж, раз уж речь зашла о голосовании, давайте голосовать, – хладнокровно повёл бровью Рагнар. – Я за то, чтобы получить ответы уже через час-два. Кто, кроме Томирис, против?

Кайя растерянно начала хватать ртом воздух, вообще не понимая, что́ здесь сейчас происходит. Впрочем, не от голоса одной только Кайи в этот момент всё зависело, и уже спустя пару секунд выяснилось, что от её голоса вообще ничего не зависело.

Высвободив предплечье из хватки Рагнара, Диандра произнесла:

– Делай с ним что хочешь, но так, чтобы заговорил прежде, чем отбросит душу.

Я не поверила своим ушам. Конкретно в этот момент. Потому что конкретно этот момент я была ещё совсем другой Томирис. Той, которая не понимала, что перед ней сидит связанным один из главных палачей конца двадцать первого века, устроивших массовый геноцид канадского населения. Та Томирис видела просто привязанного к стулу безумца и рядом с ним своего парня, желающего переплюнуть любое безумие с целью не победить, но главенствовать над ним… Диандра, в отличие от меня, уже не страдала наивностью. Она в полной мере осознавала с ке́м имеет дело и на что́ дала своё согласие. Если бы я вернулась в прошлое, именно в этот день, я бы сама в считаные секунды вырвала изо рта Гриффина всё, что мне нужно было услышать, но сейчас я другая Томирис, а тогда… Тогда Рагнару не стоило самовидвигаться на роль пыточника. Возможно, ему стоило подождать, пока я сама пойму, что другого пути у нас нет. Но он решил не ждать прихода моего осознания и тем самым сам подписал себе приговор.

Глава 24

Диандра

В прежние времена, то есть всего лишь неделю назад, меня приводили бы в ужас человеческие крики, рождаемые физическими пытками. Сейчас же… У Гриффина не самый приятный голос с надтреснутой хрипотцой – это всё, что я могу отметить, но совершенно ничего по этому поводу не чувствую. Рагнар пытает его уже один час и сорок семь минут, а мне плевать на этот процесс – в данном случае меня интересует исключительно результат.

Чтобы не находиться в непосредственной близости к малоприятному мероприятию – малоприятным оно является из-за громких криков, давящих на уши, а не из-за того, что мне жаль человека, подвергаемого пыткам, – я попросила Кайю проверить её чувствительным слухом обстановку на улице. Получив от неё доклад о том, что на улице не слышится присутствия людей, я проводила растерянную её и рассерженную Томирис вон из здания, караулить периметр, а сама села на ступени крыльца и, слушая крики Гриффина, глухо пробивающиеся из-за закрытых дверей, начала курить.

Уже полтора часа наблюдая за девчонками, тусующимися у высокого забора из рабицы, я думаю о них… Томирис неплохо поладила с новой Кайей. В принципе, Томирис, несмотря на откровенную холодность её характера, оказалась тем ещё многоуровневым игроком: и темноту Рагнара столько времени выдерживает; и мою слабость, продемонстрированную неудачной попыткой суицида, смогла перетерпеть; и видоизменение Кайи оказалась способной переварить лучше, чем это сделали все остальные… Такая не будет стреляться из-за мужчины. Суицид – не её вариант. Но вот что я думаю: стоит мне решить что-то конкретное о чём бы то ни было, как всё происходит ровным счётом наоборот. Всю свою осознанную жизнь я думала, что суицид – не про меня. Скажи мне кто-то полгода назад, что я захочу вышибить мозг из своей черепной коробки из-за трагической потери мужчины – я бы покрутила пальцем у своего целого виска и с вызовом хохотнула бы прямо в глаза смелому прорицателю. Но вот я здесь, сижу на этом крыльце только потому, что Томирис вытащила пули из магазина моего пистолета, и думаю, что суицид не про Томирис… Видимо, я ничего не понимаю в этой жизни, либо плохо учусь… Двоечница.

Я слишком ушла в свои мысли, так что не заметила, как Томирис отделилась от Кайи и приблизилась ко мне. Она села справа от меня и, подождав, пока я выпущу изо рта очередной поток дыма, произнесла:

– Пытки – бесчеловечно.

– Знаешь, дорогая… Мне плевать.

– Жаль…

– Мне именно плевать, и ты не можешь меня осудить за это. Я не для того сюда тащилась и теряла Маршала, чтобы в итоге, из-за своей или твоей, или чьей бы то ни было мягкотелости, пустить всё прахом. Знаешь, что говорила мне Бриджит за сутки перед Первой Атакой? Говорила, что у неё вся жизнь впереди. Она умерла спустя два дня после этих слов. Знаешь, что говорил мне Маршал за сутки перед тем, как умер у меня на глазах? Что он никогда не оставит меня. Я не собираюсь давать этому подонку Гриффину ни малейшего шанса на молчание – пусть выскажет всё, что нас интересует, прежде чем его убьют трапперы, время или мы.

– Подожди, когда я дорасту до твоего уровня цинизма, и я пойму тебя.

– Недолго ждать придётся.

– Уверена?

Наш разговор становился взрывоопасным, как будто рассыпанный порох – лишь маленькой искры не хватает.

– Мы не в том мире живём, чтобы ты могла позволить себе не измениться в ту сторону, в которую меняемся все мы: Рагнар, я и даже Кайя. Впрочем, быть может, уже сегодня мы узнаем, как остановить эти грёбаные Атаки, и у тебя появится шанс дотащить до лучших времён своё благородство в его незапятнанном виде.

– Уже не получится, – её тон прозвучал спокойно, как если бы она начала поливать водой рассыпанный порох. – В той потасовке я убила семерых трапперов. И не жалею о том, что в тот момент поступила именно так.

Я немного помолчала, прежде чем дала ответ:

– Ничего страшного. Главное, не увлекайся.

– Вот как? А как же Рагнар? Ему можно увлекаться?

Наши взгляды встретились, и я наконец поняла… Поняла, что она пыталась донести до меня всё это время. Дело было не в Гриффине. Вернее, не в нём одном. Дело было в Рагнаре.

Я резко отвела взгляд. Осознание – болезненная штука.

Неужели… Я зря разрешила Рагнару пытать Гриффина? Неужели мне нужно было самой заняться этим, потому что это разрушит их… Впрочем, мне лично не хочется пытать человека, в отличие от Рагнара, так что, быть может, так даже лучше – пусть Томирис лучше сейчас узнает эту его сторону, чем запоздало.

Прежде чем я успела отметить минутное отсутствие криков Гриффина, за нашими спинами распахнулась дверь. Резко обернувшись, мы увидели Рагнара – он возвышался над нами с окровавленными руками,