Хрустальное счастье - Француаза Бурден

Потом добрую четверть часа длилось что-то вроде балета, прежде чем Сирил оказался один в полудреме возле бассейна, Готье сидел возле него и вел бесконечные медицинские разговоры. По другую сторону сетки, в тени дубов, Ален и Даниэль машинально играли в настольный теннис.

Когда Винсен и Виржиль появились из-за угла дома, первым их, однако, заметил Сирил. Он медленно выпрямился, потом встал и ждал, пока они подойдут. Винсен повозился немного с дверцей сетки. Он слишком нервничал, и не смог сразу открыть ее. Потом он обогнул бассейн, все еще сопровождая своего сына.

Сирил взглянул на Даниэля и Алена, которые даже не пытались делать вид, что играют, потом обратился к Готье.

– Что за ловушку вы мне все четверо подстроили?

– Это была моя идея, – сообщил Винсен абсолютно спокойным голосом.

– Тогда замолчи, пожалуйста, и не говори за всех! – ответил Сирил.

В его голосе, очень подавленном, была слышна неосознанная жестокость, которая не обещала ничего хорошего, но он резко повернулся к Виржилю. Воцарилось невыносимое молчание, во время которого лицо Виржиля исказилось до того, что стало мертвенно-бледным несмотря на загар. Наконец он смог лишь произнести:

– Я приготовил… извинения, но…

Остановив взгляд на шрамах Сирила, он покачал головой, сглотнул слюну и не смог продолжить.

– Уйди, Винсен, – сказал Сирил грубо.

Винсен и Готье вместе удалились, вышли за дверь один за другим и присоединились к Алену с Даниэлем.

Последний предложил вскоре с искусственной беззаботностью:

– Маленькую партию? Таким образом, мы не ходим, не слушаем и убиваем время…

Он бросил мячик Алену, который машинально его отбил, пока остальные двое брали ракетки. Там, на бортике бассейна, обе фигуры оставались неподвижными, как статуи.

– Морваны против Морван-Мейеров? – предложил Готье, вставая рядом со своим братом.

– Цитата по случаю! У тебя талант – сыронизировал Ален.

Даниэль испустил смешок, в котором не было ничего надуманного на этот раз, и даже Винсен немного расслабился. Они, не сговариваясь, принялись играть, пока Готье неминуемо не загасил.

– Ты тренировался в больнице что ли? – Даниэлю было не до игры. – Вы уверены, что молодежь надолго задержит Тифани, и она не придет вмешаться?

– Лукас обещал, что ей придется переступить через его труп, прежде чем убежать, – ответил Ален.

– Внимание! – воскликнул Готье. – Я вижу тучи на горизонте…

Другие последовали за его взглядом и увидели Мари, которая направлялась к ним, позади шел Эрве. К их большому удивлению, она развернулась, чтобы не приближаться к бассейну. Она остановилась в двух шагах от Винсена и скрестила руки на груди.

– Что еще ты придумал, жалкий придурок?

– Извини, я не умею лгать, – пробормотал Эрве, который, казалось, был очень смущен.

– Дай им объясниться, Мари, – сквозь зубы сказал Винсен.

– Ты смеешься надо мной! – вырвалось у нее. – Если будешь так поступать, ноги моей здесь больше не будет!

Это была смешная угроза, она жалела, что произнесла ее, и кусала губы. Эрве, стоявший за ней, слегка коснулся ее плеча, прежде чем удалиться. Ален воспользовался этим, чтобы бросить сестре:

– Не будешь нам судьей? Считай очки, а то такое впечатление, что у нас семейный совет…

– А ты молчал бы! Куда вы дели остальных?

– Все чем-то занимаются.

Она развернулась, удостоверилась, что Сирил и Виржиль все еще не двинулись с места после ее прихода. На этом расстоянии было невозможно услышать, о чем они говорят, ни различить выражения их лиц. Она услышала звук мячика за спиной, ударяющегося о стол и проворчала:

– Двадцать один ноль, партия.

Рука Винсена тут же обняла ее за плечи, потом она почувствовала, как он притянул ее назад.

– Это мой сын, Мари, – прошептал он ей на ухо. – Я просто хочу ему помочь.

Она мгновение сопротивлялась его объятиям, но так как он отказывался ее отпускать, дала себя обнять.

– Ты должен был поговорить со мной об этом!

– Ты послала бы меня к черту…

Он властно отвел ее в тень дубов, посадил на пенек.

– Не двигайся с места, дай ему шанс, – сказал он низким голосом.

Сколько времени ему удастся продержать ее на этом пеньке, помешать ей вмешаться? Ставка была большой, и он добавил:

– Никто не мог примирить наших отцов, но в том, что касается наших сыновей, я отказываюсь от того, чтобы история повторялась. Это не проклятие, этого можно избежать.

Она посмотрела на него немного в ступоре, шокированная тем, что он только что произнес, и совсем не в состоянии ответить ему. У бассейна Сирил и Виржиль продолжали разговаривать, немного ближе Даниэль и Готье снова стали играть, Ален стоял в стороне, повернув голову к холмам, Винсен сел на землю рядом с Мари.

– То есть мы настолько постарели? – спросила она резко. – Я не верю, что ты здесь и даешь мне уроки, в то время как недавно ты был всего лишь мальчиком, который не мог распознать редиску, а это место было всего лишь огородом… Спрятанные трупы, их так поздно раскопали, что они больше не имели такого значения… Я не любила моего отца, в любом случае, я обожала твоего!

Она могла позволить себе признаться в этом сейчас, когда Эрве не было рядом. Пятеро кузенов, она была сначала старшей – они называли ее «большая» смеха ради, – потом второстепенной, отказываясь быть похожей на Мадлен и не рискуя походить на Клару. Она не была уверена, что станет исключительно успешным адвокатом, но как мать она делала все, что могла, и собиралась продолжать это. Она перевела взгляд с кузена на двух мальчиков, которые только что двинулись.

– Ты, правда, хочешь всем этим заняться, Винсен? Тогда поступай, как хочешь, и я надеюсь, что это была хорошая идея.

Сирил сделал шаг вперед, поднял руку. Он коснулся Виржиля, который отступил, прежде чем свалиться в одежде в бассейн, поднимая брызги. Винсен вскочил на ноги, готовый поспешить на помощь, но голос Алена пригвоздил его к месту.

– Подожди!

Нагнувшись над бортиком, Сирил засмеялся и нырнул в другую сторону, чтобы не задеть Виржиля. Промокшие ботинки коснулись плиточного дна.

– Ну, хорошо, – вздохнула Мари, – будем считать, что у тебя все же получилось…

Они все пятеро долгое время смотрели, как молодые люди плывут, как будто не было ничего важнее, чем это последнее примирение, в котором они молча принимали участие.

Эпилог

Париж, апрель 2001

Церковь Сент-Оноре д'Эйло переполнена, есть даже люди, которым не достались места внутри и которые остались на тротуаре на площади Виктора Гюго, ожидая окончания церемонии.

Семьи молодоженов занимают первые два ряда скамеек. Со стороны Коэн присутствуют только родители и сестра Сары, немного пораженные, что принимают участие в церемонии им не свойственной, и очень взволнованные. Что касается Шарля, Морваны и Морван-Мейеры собрались в полном составе – добрых тридцать человек.