Шпаги над звездами - Роман Злотников

— Они разнесли на куски разведчика, но сами находятся на траектории разлета обломков, а поскольку обломки не имеют поля стабилизации, маневр ухода невозможен — куда бы они ни прыгали, обломки притянут за собой. Им приходится уничтожать обломки, так что сейчас все их батареи задействованы только на защиту.

— Но почему еще работают зонды?

— Не знаю. Наверное, Хромой Носорог не активировал часть зондов и ретрансляторов, и сенсоры сочли их просто обломками, а сейчас они включились. — Он удивленно покачал головой: — Если их достаточно, чтобы развернуть сеть, то за полминуты успеем набрать информацию.

— Есть конфигурация сети, пошел отсчет, — зазвучал голос. — Падение численности зондов, — произнес он через мгновение.

В рубке управления последнего разведчика появилось несколько фигур. Одна, пошатываясь на подгибающихся ногах, побрела к командному креслу, остальные завозились на галерее у входной двери. Видимо, тролли тоже ввалились в рубку. Королева не выдержала и прошептала, стиснув кулаки:

— Что они делают?

— То же, что и предыдущие, — бросил Ив, не отрывая взгляда от экрана.

В следующую секунду взорвался последний разведчик. Счастливчик стиснул зубы. Корабль почти успел закончить маневр, и чудовищный монстр снова вынужден был заняться обломками. Через несколько мгновений из полевого штаба снова послышался голос дона:

— Сеть восстановлена, численность на пределе, продолжаю сбор информации.

Спустя минуту все было кончено. На несколько мгновений воцарилась тишина, потом Старый Пердун, так и простоявший у плеча Усатой Хари и за все время боя не проронивший ни слова, вздохнул и произнес своим скрипучим голосом:

— Хорошая смерть, Вечному бы понравилась. — Он покачал головой и повернулся к Усатой Харе: — А ты заметил одну странность, старина?

Флагман-капитан усмехнулась:

— Ну, эта странность была столь велика, что ее трудно было не заметить.

— Я говорю не о том дерьмовом корабле, — мотнул головой Старый Пердун.

Усатая Харя внимательно смотрел на него.

— Вспомни, что они сделали, когда взорвался первый корабль? — продолжил старый дон.

— Ничего, — настороженно ответил дон Крушинка, все еще не понимая, о чем идет речь.

— Вот именно, — подтвердил Старый Пердун, наставительно подняв палец. — А когда последний разведчик начал поворачивать на пересекающийся курс?

Дон Крушинка вздрогнул, будто кто-то врезал ему по темечку:

— Мой бог! Там же не было Алых князей! Старый дон удовлетворенно кивнул:

— И вот это-то, пожалуй, самое важное, что мы узнали в этом рейде.

Счастливчик ошарашено потер ладонью лицо. Невероятно! До сих пор Алые князья обязательно присутствовали как старшие командиры при любой схватке. Даже капитаном корабля, выполнявшего одиночный полет, непременно был Алый князь, а уж командовать целой эскадрой… Но иного объяснения нет. Ни один Алый князь не допустил бы столько ошибок и никогда бы не позволил дважды повторить удачный маневр. А исходя из прежнего опыта, можно было с уверенностью предположить, что если бы Алый князь был на Форпосте, то он обязательно возглавил бы бой, либо вылетев навстречу на том корабле-монстре, либо непосредственно с Форпоста. Все, что они знали об Алых князьях, прямо-таки кричало об этом. Значит, вероятнее всего, на Форпосте их нет. Ив аж зажмурился от такой перспективы. Как бы то ни было, несмотря ни на какие неприятные сюрпризы в виде корабля-монстра, у них появился шанс.

Часть IV

Битва

Глава 1

Казалось, в воздухе еще ощущаются отголоски величественной мелодии. То ли листва на деревьях, то ли сами стволы продолжали вибрировать в унисон, наполняя все вокруг неслышными звуками, которые ощущались кожей или, может, нутром. Усатая Харя поднялся с колена и надел шляпу. Всю жизнь органная музыка приводила его в трепет. Он до сих пор не смог принять сердцем, что такую мощь и великолепие создает не целый оркестр, а всего один человек… Подобная чувствительность, по его мнению, была не к лицу старому вояке и суровому адмиралу, но, в общем-то, за свою долгую жизнь дон Крушинка успел понять, что это не самый большой его недостаток. А окинув взглядом лица коленопреклоненных донов, он смог, не кривя душой, в очередной раз утешить себя тем, что не его одного прошибла слеза.

Над огромной лесной долиной, где доны собрались на заупокойную мессу, наконец-то повисла полная тишина. Листва замерла, а птицы, оглушенные мощными звуками органа, еще не возобновили свои заливистые трели. Дон Крушинка вздохнул и повернулся к походному алтарю. Падре Нгомо улыбнулся ему; ярко блеснули белые зубы на чернокожем лице. Рядом фра Смит неторопливо гасил толстые, витые свечи.

— Спасибо, падре, — кивнул адмирал, — это была славная месса. Брату Хромому Носорогу она бы понравилась. — Он вздохнул. — Конечно, если бы он мог присутствовать на собственном отпевании.

— Благодарю, адмирал. Мне самому понравилось, — святой отец снова растянул губы в улыбке и накинул капюшон рясы на слегка заросшую тонзуру. В отличие от монахов воинствующих орденов или официозного клира Ватикана, которые делали постоянную депиляцию тонзуры, он довольствовался обычной вибробритвой. — Знаете, я воспользовался наметками, которые составлял для отпевания Щербатого Лезвия, но я помню ту мессу не так хорошо, как хотелось бы, поэтому пришлось поволноваться. Однако я, кажется, еще ни разу не служил мессу перед такой толпой народу, так что в этот раз ощутил небывалый подъем. Вот все и получилось.

Усатая Харя добродушно махнул рукой. Доны уже поднимались с колен и, гомоня, расходились к своим кораблям или ботам. Судя по доносившимся возгласам, месса понравилась всем. Падре окинул их отеческим взглядом, потом кивнул и направился к «Большой неприятности». Он был не только духовной особой, но и канониром на этом фрегате, а фра Смит — старшим механиком на «Хромоножке».

Дон Крушинка повел плечами и почувствовал, как они вновь будто сами собой сгибаются под тяжестью невидимой ноши. Опять навалилось это странное ощущение безысходности, которое мучило его последнюю неделю. Вернее, по-видимому, все началось много раньше, просто до того он с головой ушел в работу и некогда было смотреть по сторонам и прислушиваться к собственным ощущениям, а как только стало чуть свободней… Он неторопливо зашагал в сторону дальней опушки, где возвышался огромный сруб в три этажа с крытой дранкой крышей. Это был полевой штаб, возведенный за четыре дня сотней собранных со всех кораблей донов, которым за время нелегкой военной судьбы пришлось, по тем или иным причинам, овладеть ремеслом плотника.