Путь к счастью - Вера Кауи

Они потом рассказывали, что Мэгги так грохнула дверью, что чуть не обрушила все стеклянное здание на Сенчури-бульвар. Агентство, естественно, протестовало против таких обвинений на свой счет и вовлекло в тяжбу своих адвокатов. Профессиональные издания гудели слухами о возбужденных судебных исках за нарушение условий контракта. Но внезапно шум стих, скандал улегся как не бывало. Агентство поместило в прессе краткое извещение, что прекращает представлять интересы мисс Кендал в связи с творческими разногласиями.

На самом деле причина была совершенно другая и обнаружилась она благодаря усилиям человека, который отныне стал постоянным агентом Мэгги. Это был двадцатидевятилетний юрист по имени Уильям Дж. Бартлет. Он был уроженцем здешних мест, что крайне редко встречается в Голливуде. Окончив университет в Беркли, он поступил в Гарвардскую юридическую школу. Получив диплом, молодой человек устроился в агентстве, которое вскоре стало самым престижным в Голливуде. Ему прочили блестящее будущее. Когда Мэгги Кендал подобно библейскому Самсону рушила храм киноиндустрии, в котором располагалось ее бывшее агентство, босс Бартлета — один из трех компаньонов фирмы — велел ему отправиться на место и определить масштабы разрушений.

— Но осторожненько, ладно? С Мэгги Кендал непросто иметь дело, как и с Кэти Хепберн. Все равно мне хочется занести ее в наш список ожидания, так что давай подключай обаяние и всякое такое, чем ты усмиряешь наших дам, когда они являются сюда, извергая дым и пламя. Если тебе удастся ее заарканить, получишь вознаграждение.

Барт по опыту знал, что не следует входить в клетку со львом, не зная, насколько он голоден, и потому прежде всего решил узнать, каковы аппетиты Мэгги Кендал. Он нашел в своем агентстве несколько толстых папок с материалами о ней, что свидетельствовало о давнем желании руководства видеть ее в числе своих клиентов.

Прочитав все вырезки, он провел опрос среди знавших ее людей.

— Мэгги Кендал? — переспросил режиссер. — Сложная натура, великая актриса, но с ней очень, очень нелегко. Она приходит на площадку со своим представлением о том, как играть, у нее уже все продумано до мелочей. Приходится бороться. Если тебе с самого начала не удастся утвердить свою власть, все пропало. Она тебя подомнет. Но если ты устоишь, из нее можно выжать гениальную игру…

— Мэгги Кендал? — прищурилась актриса. — Хитрющая особа, умеет втереть очки. Одна треть таланта и две — самомнения. Неудивительно, что она одна живет. С ней дольше пяти минут невозможно пробыть. И между прочим, все эти разговоры насчет ее необычайного диапазона — туфта. Она всегда играет самое себя!

— Мэгги Кендал! — метал громы актер. — Мужененавистница, телка самовлюбленная! Мэгги Кендал, мать ее растак! Играет баб эдаких независимых, и сама такая же, подметки на ходу режет, так и смотрит, чтобы картину у тебя оттяпать. Если вовремя ей мозги не вправишь — обставит и глазом не моргнет. А в жизни телка никудышная.

— Мэгги Кендал! — воскликнул сценарист, и лицо его озарилось. — Это актриса, которая облекает плотью твои грезы, оживляет твои мечты. Оба своих «Оскара» я получил благодаря ей. Она словно доктор Франкенштейн вдохнула в мои сценарии жизнь.

— Хищница, — безапелляционно заявил репортер светской хроники. — Глотает все, что может предложить Голливуд, и ничего не дает взамен. Не хочет давать интервью, не посещает вечеринок; сама никогда ничего подобного не устраивает. Если бы здесь все были такие, мне пришлось бы зубы положить на полку!

Ну что ж, заключил Барт, это уже кое-что. Однако, какой бы она рассамостоятельной ни была, без агента ей не обойтись. Ни одна звезда не обговаривает условия контракта сама. Все предпочитают отстегивать десять процентов за эту грязную работенку кому-нибудь другому. А кроме контрактов, есть еще малоинтересная деятельность по созданию репутации и деликатная политика расстройства чужих договоренностей.

Перед ним стояла важная задача — выяснить, какой агент требовался Мэгги Кендал, а этом было возможно только при личной встрече.

Ранним, но ярким и солнечным калифорнийским утром он проехал по извилистой, обсаженной с обеих сторон кустами жасмина и бугенвиля дороге и нашел в конце затененного пальмами и кипарисами тупика узкую калитку в некрашеном тесовом заборе.

— Она сидит в своей норке, — сказал ему сотрудник студии, кое-чем обязанный Барту и потому хоть и неохотно, но сообщивший ему ее адрес. — Лучше не звони, а напиши с просьбой принять тебя. Она помешана на неприкосновенности своей частной жизни и не очень добра к незваным визитерам.

Но Барт решил предпринять неожиданную атаку и взять противника врасплох.

Он припарковал машину в тени высокого кипариса, вышел и огляделся. Это был оазис тишины. Дом стоял у подножия холма, далеко от других. В этом были своих плюсы и свои минусы. Подойдя к калитке, Барт понял, что Мэгги подразумевала под неприкосновенностью частной жизни — тут не было ни таблички с именем, ни номера, ни кнопки звонка.

Распахнув калитку, он очутился в дивном саду, наполненном пеньем птиц и журчаньем воды. Пройдя по гравиевой дорожке, он обогнул фонтан, осыпавший его мелким бисером брызг. Откуда-то из-под ног выскочила белка, вскочила на ближайшее дерево и исчезла в густой листве. Свернув по дорожке, Барт оказался возле дома, точнее, возле двух домов, соединенных крытым переходом, похожим на оранжерею. Дома были длинные, низкие, опоясанные широкими лоджиями, в духе Средиземноморья. Атмосфера дома и сада ничуть не напоминала обитель кинозвезды; Барт почувствовал неловкость — сюда и впрямь неприлично являться незваным.

Он добирался сюда не более получаса, но, казалось, попал за тридевять земель от центра цивилизации, каким обитатели Голливуда мнили свой город. Подойдя к дому, он остановился и прислушался. Слышно было только птиц и фонтан.

Когда дверь отворила сама хозяйка, он даже не удивился. Это вполне соответствовало тому, что он о ней слышал. Поразила его она сама. Она была очень похожа на себя экранную, только еще лучше. Пламенеющая корона волос была небрежно перевязана лентой и открывала безупречную лепку лица. Чистая, без признаков косметики кожа была удивительно нежна и будто светилась изнутри. Ни следа помады на изящно очерченных губах, никакой туши на густых ресницах, обрамляющих золотистые глаза. Такие были у сибирского тигра, которого он видел в зоопарке Сан-Диего. Она оказалась неожиданно статной — настоящая зрелая женщина, ничуть не похожая на высушенных широкоплечих и узкобедрых девиц. На ней были вытертые брюки цвета хаки и видавшие виды туфли. В одной руке она держала чашку кофе, другой опиралась на дверь. Секунд десять они молча глядели друг на друга.