Дрянной декан (СИ) - Людмила Райот

и мне, и ему — дилемма, которая мучила меня уже долгое время. При том, что как на молодежном концерте, так и в клубе ему было бы некомфортно.

— Я не так уж привередлива! — буркнула быстро, чтобы Верстовский не заподозрил, что у меня и самой есть сомнения. — Можете сводить туда, куда позвали бы любую другую, не такую юную женщину!

— Например, на оперу? — хитро усмехнулся он.

— Да пожалуйста! — звучало не сильно привлекательно, но ради декана я готова была и на это. Молодая, в конце концов, могу и потерпеть.

— Хорошо, тогда я посмотрю афиши и подберу приемлемый вариант. Примерно к концу недели устроит?

— А завтра не получится? — ляпнула быстрее, чем сообразила, что напрашиваюсь на свидание.

Он искренне рассмеялся, посмотрел на меня искристым взглядом, а мою ладонь, которую все еще держал в руке, переложил себе на грудь. Его сердце стучало гулко, быстро, выдавая его истинные чувства и эмоции.

— Не получится.

— Ну ладно, — значит, придется научиться быть терпеливой. — Кстати, а что будет с Аделаидой Степановной?..

— Ты вдруг озаботилась будущим Ады? — декан приподнял одну бровь и деланно возмутился. — После того, как практически отбила у неё мужчину?

— Нет, — насупилась я.

— Нисколько в тебе не сомневался, — он ухмыльнулся и прижал мою руку к губам, одарив ее страстным поцелуем. — Моя плохая девчонка…

— Но я хочу быть уверена, что вы принадлежите мне и только мне! — упрямо продолжила фразу, вырывая ладонь. — И у вас нет другой такой же… Плохой девчонки.

— Это будет несложно. С Аделаидой, как я и говорил, нас пока что связывают чисто профессиональные отношения.

— Которые в скором времени могли бы стать романтическими?..

— Скорее всего. Если бы не вмешалась одна маленькая вертихвостка.

Я прикусила язык, чтобы не ответить ему также дерзко. Все эти подначки с его стороны распалили обстановку до предела. Искра могла проскочить в любой момент, и я бы не поручилась, что мы бы в итоге не оказались вместе на заднем сидении. Но мне и правда пора было идти. Не хватало только выслушивать еще и мамины упреки.

— Тогда до встречи, — я взялась за ручку двери, поднимаясь, намеренно медленно, позволяя ему успеть поцеловать меня, если он вдруг захочет.

Но он не захотел, лишь коротко кивнул на прощание. Я пожала плечами и вышла, чересчур громко хлопнув дверью автомобиля.

— Марго, стой! — он нагнал меня на полпути к дому.

— Да?.. — я так опешила, что даже забыла о вездесущих бабушках-разведчицах, выглядывающих из-за тюлевых занавесок.

Отец Ромки подошел очень близко, деликатно обнял меня за плечи, привлек к себе. Это оказалось весьма кстати — я сама не заметила, что дрожу, как осиновый лист. Джинсы на голое тело и короткая курточка были не по погоде легкими. Или тряслась оттого, что он оказался рядом?

— Я тоже хочу попросить тебя кое о чем, — Верстовский наклонился надо мной, серьезно посмотрел в глаза, и я перестала замечать холод. Холод, влажность, ночь… Все, кроме его глаз, рук и голоса вдруг перестало иметь значение. — Во-первых, перестань "выкать" и обращаться ко мне по имени отчеству. Больше не могу этого слышать.

— Х-хорошо, — к декану Ливера, да на "ты"? Будет непросто, но я постараюсь.

— Во-вторых, я ведь могу рассчитывать на то, что тоже буду у тебя одним, и ты не придержишь за пазухой какого-нибудь студента?

— Само собой, — я зачем-то похлопала его по руке и отскочила, пока он и правда не поцеловал меня прямо на улице. — До свидания, Вениамин Эд… То есть, Веня?.. О боже! В общем, пока…

И убежала, чувствуя себя полной дурой и ощущая затылком взгляд Верстовского, которым он провожал меня до самого подъезда.

Вторая просьба выглядела более легкой в исполнении. Похоже, после случившегося с Юлей я и так уже одна..

Глава от лица Вениамина

Марго села в машину, запорхнув на обычно пустующее место рядом с водительским, и ангелы запели в небесах…

Шучу.

Никто не запел, кроме моего сердца, уставшего от чрезмерных эмоциональных нагрузок. Да и пение его получилось жалобным и надрывным, больше напоминающим просьбу о пощаде, чем торжествующий клич. И тут же оборвалось, сменившись недовольным бурчанием внутреннего голоса, требовавшим прекратить строить из себя старого романтичного остолопа и вести себя соответствующе возрасту и положению.

Но гармонии в окружающем мире определенно стало больше. Как и красоты. «Тянуться к прекрасному» — в теории звучит отлично, а вот на практике такая тяга порой оборачивается сплошными проблемами.

Красовская сняла капюшон, и в полумраке салона будто посветлело. Перламутровое сияние, почудившееся мне, шло от ее блондинистых волос, ныне растрепанных: они наэлектризовались от синтетической ткани и окружили белокурую голову тончайшим кружевом-ореолом.

Видно, она так спешила, что даже не расчесалась — оплошность, которую не могла себе позволить ни одна девушка, кроме Риты. Она же никогда не стремилась казаться лучше, чем есть на самом деле. И всегда била прямо в цель.

А ведь я поначалу думал, что студентка и вовсе не придет — оставил отпечаток прошлый приезд сюда, когда увидеть ее было равносильно спасению души, а Красовская так и не появилась.

Зато сейчас прибежала чуть ли не быстрее, чем я успел спрятать телефон в карман брюк. Правда, не без трюкачества: что означало ее дефиле по направлению от машины, призывным покачивающимся шагом, так толком и не понял. Зато удивился. Но перманентное «офигевание», как любят выражаться молодые, стало моим постоянным спутником после знакомства с Марго.

Может, у них окна выходят на эту сторону, и Марина Васильевна развлекается слежкой за дочуркой? Что ж, ее можно понять. Будь у меня такая дочь, я бы с нее тоже глаз не спускал. А то ведь вляпается в неприятности. Свяжется с каким-нибудь недоразвитым идиотом или, еще хуже, обеспеченным «папиком» раза в два старше нее…

Да, умел я себе поднять настроение перед важным разговором.

— И что это было? — спросил, чтобы хоть как-то завязать беседу.

— Конспирация.

Значит, и правда боялась лишней огласки. Все еще надеялась утаить нестандартного «жениха» от широкой общественности. В целом, ее можно понять: для окружения сорокалетнего мужчины компания двадцатилетней девушки — гордость и украшение, а вот если рассматривать с обратной стороны… Как молодые называют взрослых мужчин, прицепившихся к юным прелестницам? «Старой обузой»? «Денежным мешком»?

Эпитетов было много, и все они не в мою пользу. Но мнение окружающих — последнее, что волновало меня в этой ситуации. Я для себя уже все решил. Ради таких чувств, что охватывали рядом с Красовской, можно и рискнуть социальным