Алиедора - Ник Перумов

– А разве тогда Некрополис не должен непрерывно воевать? Чтобы пополнить запасы?

– Есть различные методы, и война – далеко не главный, – поморщился Мастер. Распространяться на эту тему ему явно не хотелось, и Алиедора не стала допытываться.

…Путешествовать в дилижансе оказалось легко и приятно. Дорога вела на восход, лишь немного уклоняясь к полудню. Чем дальше от моря, тем выше и глубже становились снега, словно здесь, в Некрополисе, зима встала на вечный бивуак. Оставались позади несчётные лиги, менялись тягуны на почтовых станциях; Алиедоре бросилось в глаза, что по тракту шагало множество одиночек, неспешно тащились телеги, где на передке восседал лишь один возница.

– А как же разбойники, Мастер?

– Разбойники… – вздохнул Латариус. – О, как я люблю разбойников! Да вот беда – повывелись в последнее время. Видишь ли, благородная доньята, за преступления у нас в Некрополисе наказаний всего два. Или публичная порка на площади – за незначительные проступки; или зомбирование. Разбой, убийство, кражи – все без исключения караются зомбированием. Конечно, лихие головы будут всегда – «а я самый хитрый, меня не поймают», – но таких становится всё меньше. Что весьма прискорбно, ибо, – он ухмыльнулся, – ранее сие сословие давало неплохой прибыток отличных, в самом соку, зомби.

Откуда же всё-таки берутся новые зомби, как, если нет войны, пополняются ряды мертвяков, Латариус предпочёл не отвечать.

Оставались позади деревни и городки; порой встречались укрепления, но большей частью все поселения стояли совершенно открыто, без какой-либо защиты.

– Зачем? – отвечая, пожал плечами Мастер. – Донов да сеноров у нас отродясь не было. Вернее, были когда-то, давным-давно, пока не основали мы Некрополис. Кое-где их совсем уже старые замки ещё стоят – красивые, зачем их рушить? А новые крепости мы строим совсем не так. Набегами друг на друга у нас ходить некому, разбойники, что ещё остались, разве что одинокого путника в глухом месте выследят, а уж чтобы на деревню напасть – о таком у нас и думать забыли. Кто не хотел забывать, тому мы разъяснили, – и он проделал какой-то сложный жест, разом и как бы сворачивая шею, и перерезая горло. – Спокойствие в стране – для нас превыше всего. А кто «желает странного» – у нас для таких дело тоже находится. Они становятся, как нетрудно догадаться, Мастерами.

– Только Мастерами?

– Ты имеешь в виду, есть ли женщины-Мастера? Есть. А вот мужчин-Гончих нет. Как говорится, не дано. Вся наша магия и всё наше искусство не смогли создать ничего подобного, взяв за исходный материал мужчину. Так что и тут вы, – он подмигнул, – совершеннее нас.

– А всё-таки, как у вас живут? В Долье или Меодоре всё понятно – есть короли, есть сеноры, есть рыцари, общинники, серфы. А в Некрополисе? Кто правит?

– Гм… – Латариус провёл ладонью по гладкому черепу, вроде собираясь с мыслями. – Правим мы. Мастера. Наш Совет. Он никем не выбираем, новых людей туда рекомендуют покидающие его. В деревнях есть младшие Мастера, назначенные Советом. Когда надо, они собирают сходы. Но обычно всё решают сами. Звучит ужасно, правда? По сравнению с народными собраниями Навсиная или единоличными правителями королевств вокруг моря Тысячи Бухт.

Алиедора не ответила. В принципе, какая ей разница, как это выглядит? У неё есть своё дело. Остальное её не волнует. Она станет сильной или сгинет, пытаясь стать такою.

Но в последнее она не верила. Не для того судьба провела её узкой и страшной дорожкой, чтобы потом вот так просто спихнуть с обрыва.

Так они и ехали – уютно, покойно, проводя время в беседах. Словно и не длилась жуткая зима, вырвавшая Алиедору из всего привычного и обратив во прах само «привычное». Словно не было осады замка, гибели всего рода Венти и её, Алиедоры, спасения теми, кого она почитала злейшими врагами всего живого.

Жизни самого Некрополиса она видела немного – чего особенного углядишь из окна дилижанса? На первый взгляд – страна как страна, разве что тут мёртвые по земле ходят, и это никого не смущает. Да ещё стоят в каждой деревне здоровенные и мрачные каменные сараи, а зачем они, для чего – Алиедора спрашивать не стала. Так далеко её любознательность не простиралась.

Ближе к столице, что расположилась у слияния двух рек, Ашвена и Дирха, дороги, как и положено, стали куда шире. Прибавилось путников – в одежде добротной, но какой-то слишком уж одинаковой.

– У нас – мануфактуры, – внушительно заметил Мастер. – Нам расфуфырство в народе не нужно. Постановлено, что быть тулупам зимним в один цвет, дабы с покраской не возиться, зряшней работы не делать.

– Что ж, даже платья яркого не надеть? – что-то слабо ворохнулось где-то на самом дне души, что-то напрочь, казалось бы, забытое, глупое, детское, пустячное…

– Отчего ж не надеть? – удивился Латариус. – У нас кто хорошо работает, тот хорошо и получает. Желает жене иль дочкам платье какое особенное – милости просим, к портному. Живому, само собой. Потому как есть у нас мануфактура, где зомби работают, шьют простую одежду, и простому же народу она за малую цену даётся, а если сверх всех повинностей отработано – так и вовсе бесплатно.

Вокруг столицы раскинулось широкое кольцо садов, полей и небольших, в три-четыре двора, хуторков. Дорога шла по насыпи, из окна дилижанса было видно далеко окрест, и Алиедора глядела с удивившей её саму жадностью.

Сходящиеся реки покрывал лёд, через русла перекинуты длинные арочные мосты. Подобное Алиедора видела на картинах, что, лишь из собственных рук, показывал детям домашний учитель семейства Венти. Схожие акведуки строила древняя империя, некогда завоевавшая почти весь обитаемый свет – тот, где сейчас раскинулись и Некрополис, и Навсинай, и прочие королевства поменьше.

За реками – стены, но таких стен Алиедора, выросшая в рыцарском замке, никогда не видывала. Во все стороны торчали острые углы, укрепления топорщились, словно иглами. Наступающие вынуждены были бы забежать между далеко вытянувшимися вперёд каменными «мысами», поражаемые с боков и даже со спины. Верхние ряды камня нависали над подножием стен, делая тех, кто дерзнёт штурмовать твердыню, уязвимыми для летящих сверху валунов.

Ну, и надо ли говорить, что высота стен превосходила всякое воображение? Такого Алиедора не встречала даже в меодорской столице.

В воротах – узких, словно ножом пробитая щель, – не стояла стража. Свободно проходили люди и мертвяки, иногда сопровождая хозяев, иногда сами по себе, проезжали возы, но никто не собирал пошлину за вход.

Доньята привыкла, что города Меодора и Долье по окраинам мало чем отличались от селений: те же одиночные домики, те же огороды и местами даже пасущийся скот. Лишь ближе к центру дома плотно сдвигались боками, сталкивались крышами, нависали над узенькими – двое всадников едва разъедутся – улочками. Нигде: ни в Меодоре, ни в Симэ – не строили выше чем в три этажа – здесь же возвышались громады и в пять, и в шесть, и даже в семь этажей, больше самой главной башни замка Венти. Чистые воды текли по многочисленным протокам, смело пропущенным под стенами; улицы были тщательно вымощены, выметены, нигде ни единой сточной канавы, которая отравляла бы зловонными миазмами воздух.