Нейтронный Алхимик: Консолидация - Питер Гамильтон

— Вы не арестуете его? Не остановите это безумие? Когда мы напали на тот грузовик, погибла пятнадцатилетняя девочка! Пятнадцатилетняя!

— Я не рекомендую арестовывать его здесь, потому что он выйдет на свободу. Если у нас есть шанс прижучить его, это надо сделать в другом месте.

Ни ответа, никакой реакции. О том, что Эрик еще жив, свидетельствовали лишь подмигивающие разноцветные ЖКД на приборах.

— Сэр?

— Да. Ладно. Я так хочу его прижать, что готов даже выждать для уверенности. Вы не понимаете — таких людей, как он, такие корабли надо остановить, уничтожить напрочь. Все экипажи всех независимых торговцев следовало бы отправить на каторжные миры, а корабли разобрать на запчасти и металлолом.

— Так точно, сэр.

— Идите, лейтенант. И организуйте мой переезд на Трафальгар. Выздоравливать я предпочитаю там, спасибо.

— Сэр… есть, сэр. Я передам вашу просьбу. Но переезда придется подождать. Я уже говорила, по всей Конфедерации объявлен карантин. Мы можем перевести вас в охраняемые помещения на базе…

Снова наступило долгое молчание. Ли Чан стоически терпела.

— Нет, — датавизировал Эрик. — Я останусь здесь. Платит Дюшамп, может, мои раны и ремонт корабля разорят его вконец. Полагаю, власти Кули считают неуплату долгов серьезным преступлением — в конце концов, тут дело в деньгах, а не в морали.

— Да, сэр.

— Но я хочу быть на борту первого же корабля, который покинет астероид.

— Я этим займусь, сэр. Положитесь на меня.

— Хорошо. Теперь идите.

Чувствуя себя виноватой как никогда в жизни, Ли Чан отвернулась и датавизировала ширме приказ отвориться. Выходя, она бросила через плечо короткий взгляд — надеясь облегчить совесть, увидев раненого успокоенным, мирно спящим, — но глаза Эрика в глубине зеленых колодцев оставались открытыми, вглядываясь в пустоту с оцепенелой яростью. Потом ширма затворилась.

Алкад Мзу отключила изображение с сенсоров диспетчерской Ньиру, как только вход в червоточину затворился. С расстояния в пятьдесят тысяч километров в оптическом диапазоне не было видно практически ничего, и дисплей показывал в основном условные значки поверх размытых пикселей. Но обмануть сенсоры было невозможно — «Юдат» отбыл.

Она глянула в огромный иллюминатор обзорного зала, врезанного в камень прямо над причальным уступом астероида. Под краем глыбы неподвижного космопорта в полутора километрах виднелась узкая полоска звездного неба. В поле зрения вплывал Нарок, сплошь покрытый облаками. Альбедо его поверхности было таким высоким, что планета давала отчетливое, пусть и слабое освещение, и по ровному каменному уступу поползли, как минутные стрелки часов, слабо видимые во мраке тени пристыкованных к пьедесталам черноястребов и космоястребов. Алкад подождала, пока Нарок скроется за резким искусственным горизонтом. Маневр прыжка должен был быть завершен. Еще один — и резонансный генератор, установленный ею на борту, начнет свою работу.

Мзу не чувствовала ни радости, ни пьянящего ощущения победы. Одинокий черноястреб и его жадный капитан не могли искупить страданий Гариссы, погибели всего ее народа. Но это было начало. Зримое доказательство того, что несгибаемое ее упорство не ослабело за тридцать лет с того дня, как она поцеловала Питера на прощание. «Всего лишь «до свидения»», — настаивал он. И ей очень хотелось поверить ему.

Возможно, жар примитивной ненависти с годами приутих. Но преступление было совершено, и память девяноста пяти миллионов мертвецов требовала от нее правосудия. Алкад Мзу понимала, что столь всепоглощающая жажда мести иррациональна. Но стремление это было настолько по-человечески жалким, что ей казалось порой, будто эта чудовищная, маниакальная потребность осталась в ней единственным следом человечности. Проведенные на Транквиллити годы выжгли из ее души все прочие людские чувства, подавленные нуждой вести себя нормально. Так нормально, как только может вести себя человек с погибшей планеты.

Вновь появились смутные тени, искаженные контуры кораблей, скользившие по уступу в такт вращению астероида. «Юдат» должен был уже уйти в третий прыжок.

Алкад торопливо перекрестилась.

«Благая Матерь Мария, прими души их на небеса. И прости им грехи совершенные, ибо все мы как дети и не ведаем, что творим».

Какая ложь! Но вера Церкви Марии составляла неотъемлемую часть гарисанской культуры. Алкад Мзу не могла отринуть ее. Она не хотела отринуть ее, невзирая на свой атеизм, каким бы нелепым парадоксом это ни казалось. От своеобразия гарисанцев осталось так мало, что каждую каплю его следовало ценить и лелеять. Возможно, будущие поколения еще найдут утешение в этой вере.

Снова скрылся за горизонтом Нарок. Алкад отвернулась от звезд и двинулась к выходу из смотрового зала. При низком тяготении у нее уходило секунд двадцать на то, чтобы ноги после очередного шага коснулись пола. Медицинские нанопакеты на ее лодыжках и предплечьях почти завершили свою работу, и двигаться стало намного легче.

У дверей ее терпеливо ожидали двое членов экипажа «Самаку», один из них — внушительного сложения космоник. Когда Алкад вышла, они пристроились за ней. Не то чтобы ей так нужны были телохранители — для этого еще рано, — но рисковать она не собиралась. Слишком велика возложенная на нее ответственность, чтобы ставить под угрозу всю миссию из-за того, что что-нибудь случится или кто-то узнает ее (в конце концов, эта система была заселена кенийцами).

Пассажирским лифтом все трое отправились через шпиндель в космопорт, где стоял на приколе «Самаку». Чтобы нанять адамистский корабль, она потратила четверть миллиона фьюзеодолларов — сумма ошеломительная, но дело того стоило. Ей надо было добраться до астероидов Дорадо как можно быстрее. Теперь, когда она ускользнула с Транквиллити из-под носа всех разведслужб Конфедерации, а заодно подтвердила их страхи, ее начнут искать по всей галактике. «Самаку» был независимым торговцем; его навигационные системы, сделавшие бы честь военному кораблю, вкупе с обещанной Алкад премией должны были обеспечить недолгий перелет.

Собственно, передача денег капитану стала для Мзу решающим моментом. Все прочие действия, предпринятые ею после бегства с Транквиллити, были неизбежны. Но теперь отступать было нельзя. Люди, к которым она должна была присоединиться на Дорадосах, готовились к ее прибытию тридцать лет. Она была последней, недостающей деталью, чтобы смог завершиться рейс, начатый «Бизлингом» три десятка лет назад. Миссия вступала в конечную фазу. Солнце Омуты должно погаснуть.

«Интари» принялся сканировать окружающее пространство, едва выйдя из червоточины. Удостоверившись, что ни обломков астероидов, ни плотных пылевых облаков, представляющих непосредственную угрозу, поблизости нет, корабль на трех g двинулся к Норфолку.

Система Норфолка была третьей посещенной им с тех пор, как кораблик покинул Трафальгар пять дней назад. Капитану Нагару было не слишком приятно служить у первого адмирала курьером — адамисты по освященной временем традиции предпочитали винить гонца за дурные вести. Очень типично для их сбивчивого мышления и плохо организованных личностей. Тем не менее набранный «Интари» темп очень его впечатлил — немногие космоястребы справились бы лучше.

— У нас могут быть проблемы, — сообщил команде «Интари». — На орбите находится флотская эскадра, идущая ордером для поддержки наземных сил.

Нагар присмотрелся сам, используя органы чувств космоястреба, его уникальное восприятие. Планета воспринималась им как крутобокий провал в пространстве-времени, ее поле тяготения всасывало массу летящей в пространстве межпланетной пыли, выпадающей на ее поверхность. На орбите вокруг провала находилась горстка масс поменьше, ярко светящихся в радиодиапазоне.

— Им следовало отбыть на прошлой неделе, — риторически заметил он.

Подчиняясь его невысказанному желанию, «Интари» покорно направил свои сенсорные пузыри на планету, сдвигая область максимальной чувствительности в оптику. Перед мысленным взором капитана возник Норфолк. Две звезды делили поверхность на ярко расцвеченные полусферы, разделенные узким клинышком настоящей ночи. Территория, залитая карминовым сиянием Герцогини, выглядела совершенно обыденно и вполне соответствовала воспоминаниям «Интари» пятнадцатилетней давности, когда космоястреб посещал эту систему в последний раз. Владения же Герцога усеивали клочки рваных алых туч.

— Они светятся, — сообщил «Интари», приглядевшись к тонкой полосе ночи.

Прежде, чем Нагар успел высказаться по поводу открывшегося ему страшного зрелища, с пульта связи поступил запрос от командующего эскадрой адмирала о цели их прибытия. Когда капитан подтвердил свою личность и личность своего корабля, адмирал передала ему последние данные о ситуации на несчастной аграрной планете. Алые облака, служившие препятствием для всех видов связи, покрывали восемьдесят процентов обитаемых островов. Власти планеты были не в силах поддерживать порядок в пораженных зонах: и армейские, и полицейские части, взбунтовавшись, переходили на сторону мятежников. Даже отряды морской пехоты, посланные в помощь армии, больше не выходили на связь. Вчера перед объединенными силами мятежников пал Норвич, и над городом уже сгущались красные тучи. Эта непонятная субстанция оставалась, пожалуй, единственным, что удерживало адмирала от начала орбитальных бомбардировок. Как, вопрошала она риторически, могли какие-то мятежники добиться подобного эффекта?