Девилз-Крик - Тодд Кейслинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдали звонил церковный колокол.
Из дневника Имоджин Тремли (3)
1
Запись датирована 5 апреля 2012 года
Расположение небесных тел в определенном порядке служит катализатором для фокусировки силы. Следуй лунным циклам. Если когда-либо будешь проходить через это, все должно случиться до полнолуния. Мертвые корни под Стауфордом всегда шевелятся при лунном свете.
2
Запись датирована 14 июня 2017 года
Тайлер убедил меня пойти к врачу. Лучше бы я не ходила, но сейчас уже ничего не поделать. Я не буду травить себя, чтобы продлевать жизнь, раз результат уже не изменить. У Джейкоба будет повод для радости, но и у меня тоже. Позвонить Чаку утром, чтобы сообщить новости и договориться о дальнейших действиях. Джеки, мне очень жаль.
3
Запись датирована 17 августа 2017 года
Важно четко следовать инструкциям. Три круга – разум, тело, дух – символизируют пострадавшие святилища. Соль – чтобы связать их, шалфей и ладан – чтобы очистить воздух, свечи – чтобы отпугнуть тени. Надо отметить знаки очищения вокруг храма разума. Мне понадобится немного земляных червей для храма тела, ведь именно там обитает Джейкоб и именно там его сожгли. Идол безымянного бога тоже находится там.
Чак помог мне все уладить на будущее. Мой дорогой профессор не в восторге от планов, но он знал, во что ввязывается. У меня болит за него сердце, но я должна что-то делать. Я всегда это знала. Просто молюсь, чтобы все получилось.
Молюсь, чтобы остановить его, когда он вернется.
Молюсь, чтобы Джеки простил меня.
4
Часть четвертая
Кровь и огонь
Стауфорд, шт. Кентукки
Наши дни
Глава семнадцатая
1
На другом конце города ворочался во сне Джек Тремли. Он не был новичком в темных снах, но, с тех пор как вернулся в родной город, ночные призраки стали совершенно неуправляемыми, игнорировали даже самые сильные из прописанных ему препаратов. Джек снова оказался в храме под церковью, по колено в золе и костях, в то время как отовсюду вокруг него раздавались детские крики. Мать стояла в дальнем конце храма, возле прохода в сумеречный грот.
Иди ко мне, Джеки. Она протягивала к нему руки, маня гордой улыбкой. Ты сможешь сделать это. Сделай свой первый шаг, детка. Иди к мамочке.
И он хотел. Боже, он хотел, только его детские конечности не слушались. Они увязли в золе, крошечные ножки что-то медленно затягивало вниз. Когда он опустил глаза, то увидел хрупкие детские кости, маленькие скелетированные останки, выступающие из земли.
Иди к мамочке, дорогой.
Но в этом сне Джек противился материнскому зову. Позади нее что-то стояло, невероятно ужасное существо тянулось вдоль стен, просачивалось в каждую трещину, в каждый разлом, принимая форму слов, высеченных в камне. Нечто с руками, глазами и зубами. Там было бесчисленное множество зубов, у этого пожирателя миров и звезд, погребенного здесь, в этой земной опухоли.
Ты сможешь, Джеки. Иди ко мне.
Он сопротивлялся, шатаясь над раздробленными костями младенцев, погибшими здесь до него. Их руки по-прежнему были там, под смешанной с пеплом землей. Ждали, чтобы утянуть его вниз.
Мать топнула ногой, рассерженная его нерешительностью, ее впалые щеки покраснели. Над ней трепетала, словно далекое марево, живая тень. Видимое эхо в воздухе, отражающее ее гнев.
Джек Тремли, ты немедленно сделаешь, как я говорю, мальчик. Если ты не подойдешь ко мне, или хотя бы не поможешь, я расскажу твоему отцу.
Эти страшные слова могли напугать любого ребенка – универсальный указ, несущий обещание наказания даже в этом адском краю грез. Джек замер, его слезы оросили почву под ним. Из сырых комьев потянулись костлявые пальцы, ищущие его ноги, чтобы утянуть вниз. Дети, погибшие до него – будь они из утробы его матери или другой безликой женщины, – победно выкрикивали его имя. Он был одним из них, одним из проклятых, и скоро присоединится к ним. Зола обугленных останков и костей наполнит его легкие, бьющееся сердце замедлит свой ритм, задыхаясь в утробе погребенного бога.
Погребенного, но не спящего.
Ждущего.
Тянущего вниз, по дюйму зараз. Все глубже во тьму, в яму из тел со всеми другими детьми.
Джек пробудился от кошмара и открыл глаза.
Лаура Тремли смотрела на него сверху вниз, ее губы и подбородок были вымазаны в засохшей крови. Из глаз текли черные струи, смешиваясь с запекшимся месивом.
– Малыш.
Не успел он закричать, как
