Идеальная любовница - Бетина Крэн

Габриэлла покраснела, как рак, но тут, к счастью, послышался стук в дверь и вошел Парнелл. — Леди Беатрис просит вас присоединиться к ней в гостиную. Пришел герцог Карлайлз. Розалинда картинно заломила руки и простонала:

— Отстанет ли от меня хоть когда-нибудь этот .человек? Еще одного разговора с ним я не выдержу. Мы должны спуститься в гостиную все вместе, так мне будет легче.

Герцог стоял перед холодным камином, руками сжимая лацканы сюртука.

— Увидев Розалинду, он сразу же набросился на нее.

— Какого черта ты торчишь здесь, вместо того, чтобы жить дома? Насколько мне известно, замки уже успели поменять.

— У моей дочери неприятности, и я должна быть рядом с ней, — ответила Розалинда, ничуть не тушуясь.

— Ну, разумеется! Мне следовало бы догадаться, что без тебя в этом деле не обошлось.

— Каком деле? В чем ты обвиняешь меня на этот раз? В растлении правительства? Совращении англиканской церкви?

Карлайлз покраснел, вены на шее вздулись.

— Я хочу поговорить с Габриэллой наедине, — раздраженно заявил он.

— Ваша светлость, вы можете говорить совершенно свободно. У меня нет секретов ни от матери, ни от свекрови, — сказала Габриэлла, покосившись на подруг Розалинды, которые так и стояли в дверях.

— Тогда пусть хоть эти уйдут, — буркнул герцог. Ариадна, Женевьева и Клементина нехотя повиновались. Когда женщины ушли, Карлайлз расправил плечи, выпятил грудь и гневно спросил:

— Знаете ли вы, юная леди, что в это самое время вашего мужа поливают грязью по всему Лондону?

— Что? Габриэлла ухватилась за спинку стула. Ноги стали как ватные.

— А то, что Сэндборн стал объектом сплетен и пошлых шуток, выдумки о его похождениях растут, как грибы после дождя. Не далее как вчера я слышал, что якобы какая-то шлюха, завернутая в ковер, была доставлена прямо к нему в номер.

— Это… это ошибка! — выдохнула Габриэлла и метнула на мать обеспокоенный взгляд. — Всем известно, что Питер Сент-Джеймс — честный, порядочный и благородный человек.

— Нет, девочка моя, высший свет думает совсем иначе, вы забываете, что Сэндборн — теперь женатый мужчина, а, стало быть, обязан держать в узде как свои низменные инстинкты, так и своих домочадцев. Если граф не может завести порядок в собственном доме, то на доверие общества нечего и рассчитывать.

Габриэлла похолодела. Их жизнь стала достоянием всего Лондона, и злые языки не преминули этим воспользоваться. Репутация Питера погублена, и виновата в этом она.

До сих пор Габриэлла считала, что только женщина расплачивается за чувственную страсть. Ей и в голову не приходило, что мужчины тоже несут наказание, подчас даже большее, чем их возлюбленные. И ненаписанная книга правил все-таки существует.

— Если у вас с мужем есть какие-то разногласия, девочка, то советую разрешить их. И чем скорее, тем лучше, — заявил герцог.

Габриэлла перевела взгляд с Розалинды на леди Беатрис, и сердце ее защемило от жалости. Мать Питера выглядела такой расстроенной, что девушке захотелось немедленно что-то сделать, как-то поправить создавшееся положение. Она резко развернулась и бросилась вверх по лестнице.

— Габриэлла!

Беатрис нагнала ее только в галерее. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом Беатрис устало спросила:

— Куда ты бежишь?

— Я во всем виновата и хочу помочь своему мужу, — отчеканила девушка. — Я должна ему помочь.

— Как ты собираешься это сделать?

— Пока не знаю, — призналась Габриэлла и опустилась на деревянную скамью у стены.

Леди Беатрис подсела к ней и задумалась.

— Лучший способ борьбы со сплетнями — это не обращать на них внимания и держать голову повыше, — после недолгих размышлений сказала она. — А еще лучше совершить какой-нибудь благородный поступок, так чтобы о нем заговорили и запомнили. Тогда злые языки сразу умолкнут.

Мозг Габриэллы лихорадочно заработал. Вот он ее шанс доказать Питеру, что она ему не только жена и любовница, но и друг.

Значит, мне нужно совершить некий поступок, который докажет всему миру, что Питер — добрый и великодушный человек? Я вас правильно поняла?

Беатрис кивнула.

— О, тогда я знаю, что нужно делать! — ликующе воскликнула Габриэлла.

Оставшись одни, герцог и Розалинда некоторое время хранили молчание. Глядя на бывшего любовника, Розалинда не могла не заметить, что лицо его осунулось, а под глазами залегли темные тени. Почувствовав предательскую жалость, она встряхнулась, припомнила все обиды, нанесенные ей Карлайлзом, и язвительно заметила:

— По-моему, нашу дочь уже поздно воспитывать, а? Как ты считаешь?

— Лучше поздно, чем никогда, — он натужно вздохнул. — Прошлого не вернуть, но я должен хотя бы попытаться изменить настоящее.

Розалинда силилась не смотреть на него, но серые глаза Августа притягивали ее как магнит, сколько раз она видела в них нежность и страсть! Внезапно ее охватило желание, и, боясь выдать себя, Розалинда деловито спросила:

— Ты можешь помочь им?

— Я могу поговорить кое с кем в правительстве, дать понять, что Сэндборн пользуется моей поддержкой. Могу пошуметь у «Брукса», могу заявить, что все слухи и сплетни не более чем клевета, — он провел рукой по щеке. — Не знаю, поможет ли это графу, но думаю, будет лучше, если нас повсюду будут видеть вместе.

Это была огромная уступка со стороны герцога, и Розалинда прекрасно понимала, почему он ее делает.

— Спасибо, Август, — прошептала она, глаза ее увлажнились. — Я ценю то, что ты пытаешься помочь Габриэлле.

Они стояли друг напротив друга с раскрасневшимися лицами и тяжело дыша. То притяжение, которое Розалинда культивировала в течение многих лет, никуда не исчезло. Оно все еще было здесь и выдавало себя неуловимыми для посторонних глаз деталями. Но Розалинда-то отлично знала, как выглядит прелюдия к наслаждению.

— Собирай вещи, — хриплым голосом сказал герцог. — Я немедленно забираю тебя домой.

Приказной тон охладил вспыхнувшие было чувства Розалинды. Она насторожилась и подозрительно переспросила:

— Что?

— Я сказал, собирай вещи. Ты доказала, что достойна уважения, и я буду тебя уважать, черт побери! А теперь бери шляпку и едем обратно в особняк Леко. Ты что, оглохла?

Розалинда не оглохла, а скорее онемела. Он так ничего и не понял и по-прежнему обращается с ней, как с игрушкой.

— Я никуда не поеду.

— Не упрямься, Розалинда. Я дам тебе все, что ты захочешь. Можешь курить, кататься верхом и носить розовое хоть каждый божий день. Давай прекратим этот фарс. Возвращайся домой.

И ни одного слова любви… Розалинда ошеломленно уставилась на него.