Критическая ошибка - Михаил Диаминов

и протянув раскрытую ладонь Еврипиду, произнёс, - что ж, каждый сам выбирает какая реальность для него является подлинной. Спасибо за всё.

Еврипид кивнул, пожал мне руку, и толкнул в бассейн, а сам направился в сторону поддонов.

Решетку разворотило, но Не до конца: Гремлин с Васей отогнули как смогли торчащие прутья, и Кай с Александром перебрались на ту сторону, затем Вася с Гремлином, затем и я пересёк черту, за которой кончалась особая территория «РЕБОТ 11». Что ж, надеюсь я искупил свой долг перед планетой, уж как сумел…

За спиной грохотало ружьё Еврипида, ему отвечали автоматы жёлтых, но теперь это всё осталось за стеной – я больше не заключённый.

Течением нас относило от стены, и через десяток метров я оглянулся, и увидел на ней… Глаза, опять эти святящиеся глаза в обрамлении силуэта. Я смотрел на него, он, я был уверен, смотрел на меня. Гляделки затягивались, и позади себя я услышал окрик Кая:

- Преднизалон, чё застрял, греби давай!

Секунда, другая, и силуэт слегка махнул рукой. Я отвернулся и заработал руками, загребая воду…

Глава 31 - Псевдоэпилог

Белая, с запылёнными боками, лада, остановилась за пару метров до шлагбаума, стекло в водительской двери опустилось. Сотрудник военизированный охраны подошёл, и без лишних приветствий заявил: - въезд запрещён, - после чего сделал недвусмысленный знак рукой, мол, разворачивайся и проваливай.

Водитель лады возразил, заявив что у него есть пропуск. Охранник приблизился на шаг к окну машины, и взяв несколько бумажек с печатями, всмотрелся в них.

Туризм в зону был как легальный, так и не очень, но с недавних пор остался лишь последний, но что ж теперь поделать – строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения. Только в это самое последнее время, власти словно на принцип пошли, принявшись ужесточать охрану не на шутку, и тем не менее всё равно, все люди кругом, не мытьём так катаньем, тем более ничего реально серьёзного, как впрочем и интересного, на взгляд водителя, в этой самой зоне уже не осталось. Однако, двоим странным мужикам, молчаливо сидящим всю дорогу на заднем сиденье, зачем-то всё же приспичило туда, да ещё и бандуры с собой тянут какие-то, якобы для особо качественной съемки, которые ни на что связанное с фото и видеосъемкой непохожее. Ну да ему- то, водителю что, он лишь проводник, а учить уму разуму всяких залётных Гавриков, не его задача.

- Проезд запрещён, никаких распоряжений из Киева не поступало на исключения, - сказал охранник, -- Не знаю откуда вы взяли эти бумажки, но по ним я пропустить вас не могу.

Охранник вернул документы и повторил жест, требуя покинуть КПП.

«Строгий какой, - подумал недовольно водитель, - случилось что ли чего, начальство где-то рядом? Впрочем, вряд ли, иначе сейчас бы он его уже позвал».

Водитель вложил между документов пару солидных купюр, и вновь протянул охраннику, попросив:

- Командир, ты всё-таки внимательно взгляни, там вон и печати имеются – всё честь по чести.

Охранник изучил и призадумался – видимо, в первый раз он недостаточно уделил внимания печатям.

- А это у вас там кто? – спросил охранник, глядя на двоих мужиков с каменными лицами на заднем сидении.

- Да иностранцы это, французы, отбились от своих там, - махнул водитель рукой куда-то за шлагбаум.

- Они на спецтранспорте ездят, у них свой пропуск и график.

- Да я ж говорю, отбились, загуляли чуть-чуть, не рассчитали немного, - водитель широко улыбнулся, - к бабам нашим непривычные, вот и опоздали до своих.

Охранник скептически взглянул на якобы французов: - Не положено никого пропускать, - особый режим…

- Да мы тихонько, командир, отсвечивать не будем, туда и назад, тише воды ниже травы.

Охранник вздохнул, возвращая назад только пару бумажек с печатями:

- Ладно, только через три часа чтоб вас уже тут не было, у меня смена заканчивается.

- Понял, командир, через три часа нас тут не будет.

Лада тронулась, проезжая через поднявшийся шлагбаум.

Что бы там не придумывали всякие фантасты и особо экзальтированные товарищи, пейзаж за окном по эту стороны периметра был вполне себе обычным: деревья зелёные, да кусты вдоль дороги, птички поют, и кабанчики если и попадаются, то вполне себе обычные.

Стандартный набор достопримечательностей, типа Стеллы, кладбища заражённой техники, и прочей медсанчасти, заказчиков не заинтересовали, они всё больше про самый главный «экспонат» расспрашивали, причём не на французском, разумеется, а на вполне себе понятном русском: далеко ли ещё до него, а может ли он, проводник, найти место с которого «экспонат» видно ближе всего, но так чтобы их самих не приняли охранники? От последнего проводник даже оскорбился – что он, совсем лопух по ихнему? Он их успокоил: мол, всё будет в ажуре, за такие бабки, а заплатили новоиспечённые сталкера от души, место найдём такое, что там и кусок реакторного топлива найти можно будет, если повезёт конечно… или наоборот – не повезёт, это уж от мировоззрения заказчика зависит; а кусок этот, и желание исполнить может, да-да, не всё мифы – дыма без огня, как известно, не бывает. «Особенно если ваше желание – лучевая болезнь», - добавил уже про себя проводник.

И надо отдать должное, проводник не обманул – выбрала место чуть не у самого ограждения электростанции, разве что на возвышенности остановились, чтобы панорама открывалась, да машину в кустах поодаль оставили.

И панорама открылась… Здания энергоблоков и сами по себе немаленькими были, 70 метров высоты и 200 ширины, а уж длины всей второй очереди электростанции и вовсе несчесть. После аварии на энергоблок нахлобучили ещё большего размеров саркофаг, а когда он через 30 лет начал выходить из строя, его накрыли ещё более колоссальных размеров ангаром, прозывавшейся ныне «Аркой», не забыв перед тем отпилить легендарную трубу, чтобы не мешалась, а может так, чтобы пугающий флёр убрать. Хоть арку и свояли французы, а всё одно – было всё это самой настоящей славянской матрёшкой, докопавшись до глубины которой, найдёшь лишь неизбывную печаль, несбывшиеся мечты, и смерть – как и положено у нас…

«Это если так и дальше пойдёт, то это что же тут, до космоса укрытия строить будут? Пока всё это не провалится сквозь земную