Мясной Бор - Станислав Гагарин

— Достаточно, — коротко ответил Клыков.

…Мерецкову сообщили: курсанты внезапным ударом опрокинули противника, занявшего дорогу за Мясным Бором, и при поддержке 372-й дивизии соединились с частями, которые действовали с южной стороны. Дорога во 2-ю ударную была свободной.

— Закрепляйтесь, закрепляйтесь немедленно! — наставлял Мерецков начальника штаба Пятьдесят девятой армии. — А главное, следите за тем, чтобы войска не теряли связи друг с другом и штабом армии.

Полковник Пэрн согласно кивал, нетерпеливо ожидая, когда командующий отпустит его, чтобы предпринять меры для закрепления первого успеха.

— Вернусь ненадолго в Малую Вишеру, — сообщил Кирилл Афанасьевич. — Утром снова буду здесь. Если продержитесь до ночи, потом будет легче, немцы до утра вас трогать не будут. А там и Угорич подоспеет.

В машине он сразу уснул и спал до тех пор, пока эмка не подкатила к штабу. Михаил Борода предупредил дежурного, что они выезжают, и потому Мерецкова встречали Запорожец и генерал Власов. Правда, член Военного совета сразу ушел на партийное собрание в редакцию «Фронтовой правды», и Мерецков с Власовым остались в кабинете вдвоем.

— Как вы тут без меня? — спросил Кирилл Афанасьевич. Заместитель пожал плечами, находя вопрос неконкретным. Власов прежде не был лично знаком с Мерецковым, хотя, как и каждый командир, знал о нем, бывшем начальнике Генерального штаба. К манере Кирилла Афанасьевича обращаться с окружающими его людьми мягко, по-домашнему, конечно, в тех случаях, когда нет нужды проявлять жесткость, Власов не привык и потому поспешил официально доложить, что дивизия полковника Угорича начала движение.

— Но раньше чем через двое суток вступить в бой не сможет, — добавил Власов.

— Как обстановка в Четвертой? — спросил Кирилл Афанасьевич.

— Пока сносная… Противник проявлял активность между Лезно и Волосье, но это скорее отвлекающие действия. Силы немцы бросили на юг… В конце концов, на все направления их не хватает. Четвертая армия держится крепко, товарищ командующий.

— Зовите меня по имени и отчеству, Андрей Андреевич. Ведь мы с вами одни.

— Слушаюсь, — склонил голову Власов.

«Солдафон у меня заместитель. А ведь Академию Фрунзе закончил», — подумал Кирилл Афанасьевич.

Подавив возникшее чувство — Мерецков всегда, даже в мыслях, старался без повода не обижать людей, а Власова пока не раскусил, — Кирилл Афанасьевич вздохнул.

— С Четвертой армией мы освободили Тихвин, — с гордостью сказал он. — Первый город, откуда насовсем выкинули немцев.

— А Малая Вишера? — спросил Власов.

«Смотри-ка, — удивился Мерецков, — умеет поправлять начальство. Или он только меня не боится?»

— Верно. Малую Вишеру освободил генерал Клыков. Но какой это город? Большая деревня…

— У меня в Двадцатой армии был начальник штаба из Четвертой, — сказал Власов. — Сандалов его фамилия, зовут Леонид Михайлович. Толковый штабист, до войны бархатный воротник и ботинки с лампасными штанами носил. Под Москвой показал себя с лучшей стороны. Ведь в первые дни боев я был еще в госпитале, и Сандалов обходился без меня, взял на себя и командирские заботы.

— Славу тоже поделили? — улыбаясь, спросил Мерецков.

— Слава — вещь ненадежная, Кирилл Афанасьевич, — серьезно ответил Власов. — Сегодня она есть, а завтра… Мой корпус осенью сорок первого окружили под Киевом. Впрочем, как вы знаете, не только мой корпус… Целый месяц бродил по немецким тылам, пытался выйти к своим. Проще, конечно, было бы застрелиться, как сделал

— Во всяком случае не в Малой Вишере…

— Почему? — возразил Власов. — Может быть, даже и во Второй ударной. Только в штрафной роте.

— Их там, слава богу, нет. Обходимся, Андрей Андреевич, без штрафников. Вот что… А не поужинать ли нам вместе? Пойдемте ко мне. Живу я семейно. Моя Евдокия Петровна рада будет познакомиться с новым человеком. Ведь вы недавно из Москвы… Расскажите, как выглядит сейчас столица-матушка.

Решение пригласить Власова на ужин возникло у Мерецкова неожиданно, в последнюю минуту. Ему не хотелось приглашать домой этого человека, пусть и героя битвы под Москвой. К тому же есть подозрение, что Сталин прочит Власова на его, Кирилла Афанасьевича, место. Впрочем, может быть, зря он тревожится и опасения его напрасны? Тогда многое может проясниться в разговоре за семейным ужином: заместитель его разомлеет, расслабится, утратит бдительность.

Но разгадать Власова оказалось не так-то просто. Он постоянно сводил разговор на Сталина. Верховный удостоил Власова личной беседой, доверил бывшему комкору Двадцатую армию, принявшую участие в великом сражении.

— И доверие товарища Сталина мы оправдали, — сказал Андрей Андреевич. — Отняли у фашистов Шаховскую, Солнечногорск, Волоколамск, отбросили врага от Москвы.

— Вам, наверно, скучно в новой должности, — пустила пробный шар Евдокия Петровна, радушно потчуя гостя. — Привыкли лично руководить войсками. К тому же известный теперь полководец.

Ход был таким прозрачным, что Мерецков поморщился: переборщила Дуся. Впрочем, она женщина, ей подобное простится, сойдет за непосредственность, что ли. Но Власов будто не заметил подвоха.

— Это верно, такая ипостась, конечно, не по мне, — улыбнулся он, и его грубо вырубленное лицо с большими роговыми очками на крупном мясистом носу несколько помягчело. — Я больше все сам командиром был. Как призвали меня в Красную Армию в девятнадцатом году из Нижегородского университета, так и командую до сих пор. Поначалу, конечно, был рядовым на врангелевском и польском фронтах. Потом курсы краскомов. Так и пошло. Командир взвода, роты, батальона, полка, дивизии…

— Помню, — сказал Мерецков, — в первые дни войны ваша дивизия отличилась в Перемышле. Не отступила ни на шаг, пока немцы не стали обходить ее.

— Это уже была не моя дивизия, — скромно возразил Власов, — Перед войной я сдал ее, получив механизированный корпус. Правда, механизированным он был только на бумаге.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, — к месту ввернула Евдокия Петровна. — Это у нас бывает. А вот, говорят, вы еще и в Китае бывали, Андрей Андреевич?

«Откуда она знает? — удивился Мерецков. — Я, во всяком случае, ей об этом не говорил…»

— Довелось, — признался Власов. — Целых два года провел в китайской армии, был военным советником. На военно-дипломатической службе, так сказать.

— И орден там получили? — продолжала хозяйка, смущая супруга осведомленностью.

— Было такое дело, — улыбнулся Власов, и Кирилл Афанасьевич малость успокоился, увидев, что расспросы его жены доставляют гостю удовольствие.

Теперь положением полностью овладела Евдокия Петровна. Мерецков помалкивал, понимая, что вопросы хозяйки могут касаться и тех сфер личной жизни его заместителя, до которых он касаться не имеет права. И действительно, разговор перешел на семейные дела гостя. И тут Кирилл Афанасьевич с удивлением узнал, что генерал Власов женат в третий раз. Однолюб и человек в привязанностях постоянный, он всегда с опасливым любопытством смотрел на многоженцев, вернее сказать, на тех, кто разводился и начинал семейную жизнь с нуля. Но Власов так просто и естественно объяснил семейные неувязки, что даже Евдокия Петровна, никогда не жаловавшая разведенцев, сочувственно покивала.

— На детишек мне не везло, — говорил генерал-лейтенант. — Потому и расходились с обоюдного согласия. А вот с Агнессой у нас получилось… Был у нас сыночек.

— Случилось что? — спросил Кирилл Афанасьевич, не заметив, как жена подала знак: не береди душу. Но Власов спокойно объяснил, что первенец их погиб под бомбежкой на второй день войны, когда жена пробиралась на восток.

— Потом со мной была, она ведь военврач… Вместе и в окружение под Киевом попали, выходили втроем, еще с нами старший политрук. Сначала, правда, шли всем штабом, потом от каждой встречи с немцами, зачищавшими котел, группа становилась все меньше. Отпустил я бороду… Агнесса все смеялась: на лесного бандита стал, говорит, похож.

— А вы бы ее сюда сейчас забрали, — посоветовал хозяин. — Поскольку военврач… Вон моя Евдокия Петровна госпитальное дело опекает. Взяла бы и вашу супругу под крыло.

— Спасибо, — поблагодарил Власов. — Сейчас не получится… В положении она, снова сына ждем.

— А вы уверены, что не дочка родится? — улыбнулась хозяйка.

— Уверен, — серьезно сказал Власов.

Заговорили о том, что женщины на войне вроде бы и нужны, да только лишних хлопот доставляют командирам. Мерецков то присматривался к Власову, то надолго задумывался и спрашивал себя: узнал ли заместителя за ужин больше, нежели за две недели общей службы? И получалось, что по-прежнему не знал, каков этот человек и с какими намерениями приехал на Волховский фронт.