Собрание сочинений в 6 томах. Том 1. Эмиль из Лённеберги и др. - Астрид Линдгрен

Томми страшно рассердился.

— О, никогда не надо брать с собой сестер в Тихий океан, — сказал он, цепляясь за горный склон. — Смотри на меня! Ты делай только так…

— Плюх! — послышалось снизу, когда Томми бултыхнулся в воду.

Анника громко закричала. Куррекурредутские дети также пришли в ужас.

— Акула! Акула! — орали они, показывая пальцами в море.

Оттуда высунулся огромный плавник, который быстро двигался по направлению к Томми.

— Плюх! Плюх! — снова послышалось снизу. Это прыгнула в море Пиппи. Она подоспела к Томми примерно в одно время с акулой. Томми пронзительно кричал от ужаса. Он уже чувствовал, как острые зубы акулы царапают ему ногу. Но как раз в этот миг Пиппи обеими руками схватила кровожадную тварь и подняла ее над поверхностью воды.

— Ты что, вовсе спятила? — спросила она.

Акула удивленно огляделась вокруг; ей было явно не по себе. Ведь ей не так хорошо дышалось в воздухе, как в воде.

— Обещай никогда больше так не делать, и я отпущу тебя, — серьезно сказала Пиппи.

И изо всех сил бросила акулу далеко-далеко в море. А та поспешно уплыла прочь, решив как можно быстрее убраться в Атлантический океан.

Между тем Томми вскарабкался на небольшой островок и сидел там, дрожа всем телом. Его нога кровоточила. Но тут появилась Пиппи. Она повела себя как-то странно. Сначала она подняла Томми вверх, а потом так крепко сжала его руками, что из него вышел чуть ли не весь воздух. Затем она внезапно отпустила его, уселась на скалу и закрыла лицо руками. Пиппи плакала. Томми и Анника и все куррекурредутские дети с удивлением и ужасом смотрели на нее.

— Ты плачешь из-за того, что Томми чуть не съели? — предположил Момо.

— Нет, — сердито сказала Пиппи и вытерла глаза. — Я плачу оттого, что бедная крошка акула осталась без завтрака.

ПИППИ ВПРАВЛЯЕТ МОЗГИ ДЖИМУ И БУККУ

Зубы акулы успели лишь оцарапать кожу на ноге у Томми, и когда Томми успокоился, он захотел еще раз попробовать попасть в большой грот. Тогда Пиппи скрутила веревку из луба гибискуса и крепко привязала ее к камню. Затем она легко, точно стебель, поползла наверх, к гроту, и надежно укрепила там второй конец веревки. И тогда даже Анника осмелилась вскарабкаться наверх, в грот. Когда есть крепкая веревка, за которую можно держаться, то это ведь не такое уж большое искусство.

Удивительный был этот грот! И такой большой, что для всех детей без труда нашлось там место.

— Этот грот чуть ли не лучше дуплистого дуба у нас дома, около Виллы Вверхтормашками, — сказал Томми.

— Нет, не лучше, но такой же хороший, — сказала Анника, почувствовавшая, как слегка закололо ее сердце при мысли о том дубе у них дома, и не желавшая признать, будто что-нибудь может быть лучше него.

Момо показал белым детям, сколько кокосовых орехов и плодов хлебного дерева припасено в гроте. Там можно было прожить много недель, не рискуя умереть с голоду. Потом вперед вышла Моана и показала выдолбленную бамбуковую палку, битком набитую снизу доверху редчайшими жемчужинами. Она подарила Пиппи, Томми и Аннике по целой горсти жемчужин.

— Красивыми штучками играют на здешнем острове, — сказала Пиппи.

Как здорово было сидеть в гроте и смотреть оттуда на залитое солнцем, сверкающее море! И как приятно лежать на животе и плевать вниз, в воду. Томми объявил соревнование: кто дальше плюнет. Момо был настоящим чемпионом по плевкам. Но где ему победить Пиппи! У нее был способ плеваться сквозь щербинку между передних зубов — способ, с которым никакой иной не мог сравниться.

— Если нынче в Новой Зеландии пойдут ливневые дожди, то это моя вина, — заявила Пиппи.

Зато Томми и Аннике пришлось совсем плохо.

— Белые дети не умеют плевать, — с чувством собственного превосходства сказал Момо.

Он не считал Пиппи по-настоящему белым ребенком.

— Белые дети не умеют плевать? — возмутилась Пиппи. — Да ты и сам не знаешь, что болтаешь! Плевки на большое расстояние, плевки в высоту и плевки во время прыжков! Посмотрел бы ты на фрёкен, учительницу Томми и Анники! Вот кто умеет плеваться! Она заняла первое место в соревнованиях по плевкам во время прыжков. Когда она бегает по кругу и плюется, весь город ликует!

— Эх! — только и сказали Томми с Анникой.

Прикрыв глаза рукой, Пиппи взглянула на поверхность моря.

— Там плывет корабль, — сказала она, — маленький-премаленький пароходик. Удивляюсь, и чего ему только здесь надо?

В самом деле, было чему удивляться. Кораблик на всех парах приближался к острову Куррекурредут. На борту, кроме нескольких черных матросов, находилось также двое белых мужчин. Их звали Джим и Букк. Это были черноволосые грубые парни, похожие на бандитов. Да они и были настоящими бандитами.

Однажды, когда капитан Длинныйчулок покупал нюхательный табак в той самой лавочке на острове, там одновременно оказались и Джим с Букком. Они увидали, как капитан Длинныйчулок выложил на прилавок несколько необыкновенно больших и красивых жемчужин. И они услыхали, как он говорил, что на острове Куррекурредут дети играют такими жемчужинами в пульку. С того самого дня бандиты преследовали только одну-единственную цель: отправиться в Куррекурредутию и попытаться разыскать эту кучу жемчужин. Они знали, что капитан Длинныйчулок был ужасающе силен, да и матросы экипажа с «Попрыгуньи» внушали им почтение. Поэтому они решили улучить такой миг, когда все мужчины отплывут с острова на какую-нибудь охоту. Теперь случай им благоприятствовал. Спрятавшись за островом, неподалеку от него, Джим и Букк увидели в свои бинокли, как капитан Длинныйчулок и все матросы, а также все куррекурредуты отплывают с острова. Они ждали только, пока все каноэ не скроются окончательно из виду.

— Встать на якорь! — закричал Букк, когда пароход подошел к самому острову.

Пиппи и все дети молча наблюдали за бандитами из грота. Те бросили якорь. Джим и Букк спрыгнули в ялик и поплыли к берегу. Черным матросам был отдан приказ оставаться на борту.

— Сейчас мы тайком проберемся в селение и застанем их врасплох, — сказал Джим. — Дома, верно, одни женщины да дети.

— Да, — согласился Букк. — А вообще-то в каноэ было ужасно много женщин, и я склонен думать, что на острове остались одни лишь дети. Надеюсь, что они как раз играют в пульку, ха-ха-ха.

— Почему же? — крикнула из грота Пиппи. — Вас что, особенно забавляет игра в чехарду? А я думала, что так же весело играть в козла!

Джим и Букк удивленно обернулись и увидели, как наверху из грота высовывают головы Пиппи и другие дети. Восторженная усмешка расплылась на лицах бандитов.

— Вот и детеныши, — сказал Джим.

— Отлично! — произнес Букк. — Матч с ними не составит для нас труда.

Но на всякий случай они решили пойти на хитрость. Ведь откуда им знать, где детеныши прячут свой жемчуг, и поэтому лучше заманить их дружелюбием и приветливостью. Они притворились, будто приплыли на остров куррекурредутов вовсе не для того, чтобы завладеть жемчугом, а только ради небольшой приятной экскурсии. Им было жарко, они вспотели, и Букк предложил для начала искупаться.

— Я только поплыву обратно к нашему судну и возьму плавки, — предложил он.

Так он и сделал. Между тем Джим одиноко стоял на берегу.

— Хорошее здесь место для купанья? — обратился он к детям заискивающим голосом.

— Отличное, — ответила Пиппи. — Особенно для акул. Они купаются здесь каждый день.

— Болтовня! — буркнул Джим. — Никаких акул здесь не видно.

Но, во всяком случае, он немного забеспокоился, и когда Букк вернулся обратно с плавками, он сообщил ему, что сказала Пиппи.

— Чушь! — возмутился Букк. И, обращаясь к Пиппи, закричал: — Это ты говоришь, что купаться здесь опасно?

— Нет! — ответила Пиппи. — Этого я никогда не говорила.

— Как! — сказал Джим. — Может, ты не говорила, что здесь водятся акулы?

— Да, это я говорила. Но то, что это опасно, — не-a, я не собираюсь утверждать, что это так. Мой дедушка, мамин папа, сам купался здесь в прошлом году.

— Ну, тогда ладно, — сказал Букк.

— И дедушка вернулся домой из больницы уже в нынешнюю пятницу, — продолжала Пиппи. — С самыми клевыми деревянными ногами, какие когда-нибудь выпадали на долю какому-либо старикашке.

Она задумчиво сплюнула в воду.

— Так что совершенно нельзя утверждать, что это опасно. Хотя часть рук и ног остается у акулы, если тут купаться. Но раз деревянные ноги стоят не больше одной кроны пара, то я не думаю, что вы из ничтожной жадности откажетесь от освежающего купанья.

Она еще раз сплюнула.

— Вообще-то мой дедушка как ребенок. Он говорит, что этим ногам просто цены нет, когда выходишь из дому и ввязываешься в драку.

— Знаешь, что я думаю? — сказал Букк. — Я думаю, что ты врешь. Твой дедушка, должно быть, старый человек. Он, верно, не ввязывается ни в какие драки.