Твой враг во тьме - Елена Арсеньева

Голос его был абсолютно спокоен и даже насмешлив. Это озадачивало.

– Кто-кто? Лепило?

– Именно так, – отозвался пленник с прежней дурашливой интонацией.

– Лепило? Доктор, что ли? Срок мотал, должно быть, что ли? По какой статье? – невольно озадачился Дмитрий.

– Бог миловал, – передернулся доктор с пылкой брезгливостью. Что напрочь озадачивало, так это его полнейшее спокойствие. Можно было подумать, на него каждый день набрасывались среди ночи незнакомцы и втыкали в спину ружейные стволы. Или он был до такой степени философом, что постоянно ждал от жизни подобных каверз? – Я просто подумал: может быть, вы пришли за Македонским, значит, человек его круга. Если так, лучше сразу договоримся о терминах: я – не он. Я всего лишь врач его дочери.

– Это она, что ли? – криво усмехнулся Дмитрий, подталкивая доктора к столу, на котором лежала Лёля, и жадно впиваясь взглядом в ее лицо: она дышала, ресницы чуть вздрагивали. Жива!

Впрочем, он и так знал, что она жива. Сердце знало!

Вроде бы навидался сегодня, испытал достаточно, чтобы ничему больше не удивляться, однако даже вздрогнул, когда доктор спокойно ответил:

– Совершенно верно.

Ей-богу, ну до того он безмятежно произнес эти лживые слова, что Дмитрий на миг даже заколебался: а что, если и в самом деле у Лёли обнаружился какой-то папаша-миллионер, а Нечаев всего лишь второй муж Марины Алексеевны? Впрочем, дурь тотчас сошла. Он хищно ухмыльнулся, покрепче пережимая горло доктору:

– Рассказывай! Люблю твои рассказы! Что ж ты, лепило, творишь с моей женой?

Вот когда его проняло! Все тело на миг обмякло, Дмитрию даже показалось было, что доктор сейчас в бесчувствие впадет от изумления, – но нет, удержался все же на ногах, зато голос был совсем дохлым:

– Жена? Ваша жена?

– А что, – не удержался от издевки Дмитрий (черт его знает, что в нем было, в этом докторе, что так и хотелось втыкать ему раскаленные иголки под ногти, хотя бы в моральном смысле!), – у тебя на нее какие-то виды?

– Да нет, – передернул плечами доктор, и голос его обрел прежнее спокойствие, – в семейной жизни всякое случается. У вас, наверное, были какие-то серьезные проблемы, если вы не знаете, что ваша жена была очень серьезно больна и обратилась ко мне за помощью?

И опять на Дмитрия нашло секундное помрачение. Ну до чего честно врал этот тип!..

– Больна?.. – протянул как бы задумчиво. – А у тебя здесь, очевидно, частный загородный санаторий? И чем же моя жена больна, хотелось бы узнать?

– Может быть, вы меня все-таки отпустите? – спросил доктор. – Дело-то нешуточное, я вам скажу, а вы меня от расстройства р-раз! – и придавите невзначай одной левой. А разговор требуется серьезный, глаза в глаза.

– Это в том смысле, что страшную новость следует встретить лицом к лицу, как и подобает мужчине? – уточнил Дмитрий и, сильным толчком отшвырнув от себя доктора, взбросил ружье, целясь ему в грудь. – Ну, покажи пример самообладания.

И тот снова оказался на высоте.

– О, теперь я вам верю! – кивнул устало. – От Ольги Викторовны я слышал о вас, о ваших проблемах. Вы уж простите, но я прекрасно понимаю, почему она не захотела признаться вам, что больна лейкемией. У вашей жены белокровие, и вы появились как раз в тот момент, когда я начал вливание эритроцитной массы, чтобы…

От Ольги Викторовны, значит, он слышал о каких-то там проблемах? Чтобы Лёля назвала себя Ольгой Викторовной… Чтобы стала с посторонним откровенничать?

Дмитрий взвел курки. Доктор осекся, озабоченно впившись взглядом в его пальцы.

– Ты и в самом деле лепило, – покачал головой Дмитрий. – Лепишь, так сказать, горбатого. А как насчет антител?

– Каких?

– Золотых. Кончай морочить голову и приведи ее в чувство.

– О господи! – Доктор, словно бы мгновенно обессилев, облокотился на стол. – А я-то голову ломаю, откуда такая агрессивность. Ты был в Центре крови, там показали ошибочный анализ. Все понятно… Ну что ж, их можно понять: если молодая женщина сама держит своего мужа в отдалении от себя, то кто возьмет на себя ответственность сообщить ему дату ее смерти?

Дмитрий не хотел верить. Он знал, что верить нельзя, что это ложь, – и все-таки сжалось сердце от приступа внезапной боли. И страха. Этот человек был страшен – при том, что, начнись драка, Дмитрий одолел бы его и правда что одной левой. Ужас внушало его тихое коварство, убедительность каждого слова. Это был воистину доктор – человек, который держит в руках жизнь и смерть пациента, способен исцелить и его душу, а не только телесные недуги. Исцелить одним словом – и им же уничтожить человека.

– Ну, поскольку я здесь, все недомолвки должны прекратиться, – рассудительно промолвил Дмитрий. Спасу нет – пальцы чесались на курках. Хотя бы поверх головы пальнуть, чтобы у этого лощеного хлыща сопли из ушей потекли! – Я хотел бы услышать от моей жены о ее болезни. Лейкемия – дело серьезное, сами понимаете. Требуется обсудить в узком семейном кругу.

Похоже, до доктора начало доходить, что не он один здесь ваньку валяет. Как-то поднасупился, поугрюмел.

– Знаете, – сказал с явной неохотой, – может, вы передохнете, посидите пока? Я закончу вливание лекарства…

– Вливание?! – внезапно потерял терпение Дмитрий. – Да чего ты мне голову морочишь, ты же из нее кровь выкачиваешь!

Колба была почти полна. Не отводя стволов от доктора, Дмитрий нагнулся к Лёлиным рукам. Все вены исколоты. Значит, это уже не первая порция крови…

Да неужели истинна та первая, бредовая догадка, посетившая его в Центре крови, когда он узнал про неожиданный диагноз, про исчезнувшую карту с анализами, про смерть Наденьки Егоровой и загадочное исчезновение Юли? Неужели все так просто – так сложно – так отвратительно – так преступно?

Он повел стволами вверх – и руки доктора послушно вскинулись. Мысль об ударнике палаческого труда – полиэтиленовом пакете – мелькнула у Дмитрия, но он отогнал ее отнюдь не из прорезавшейся вдруг гуманности. Интуиция подсказывала, что этот седой господинчик опасен, что именно в нем корень всех бед. Он с удовольствием переломал бы ему все кости, но использовать пакет… нет, не подходит. Лёля может очнуться и, если увидит, что он делает с доктором, может испугаться. «А может и обрадоваться!» – вкрадчиво хихикнул кто-то в мозгу.

– У меня патронов полные карманы, – спокойно предупредил Дмитрий. – Ну что? Будем стрелять на поражение? По классической схеме разбойных триллеров: сперва левую руку, потом правую, потом ноги. Можно начать и с ног. Или предпочитаешь что-нибудь другое в том же районе?

Доктор досадливо поморщился:

– Вы хоть отдаете себе отчет в том, что на выстрелы сбегутся люди? Охрана?

– Вернее, на твои крики? Во всяком случае, спасибо, что предупредил! Хорошо, я не буду решетить жаканом. Попробуем не столь громкое оружие?

Он достал газовый пистолет Андрея. «Беретта» как «беретта», можно поручиться, что доктор на расстоянии не сможет определить, что пистолет не настоящий.

– Стреляет бесшумно. – И это опровергнуть можно только эмпирическим путем! – К тому же это ведь наверняка блеф – насчет охраны? Во всех окнах, за исключением этого, царила полная тьма. Ничего не скажу: в соседнем флигеле окошки светились, но от тебя-то, пока сбежится подмога, не останется ничего, кроме орущего рта.

На лице доктора отразилось такое откровенное разочарование, что Дмитрий не мог не усмехнуться.

– Ну хорошо, – сказал доктор, подчеркнуто медленно подходя к Лёле и вытаскивая иглу из вены. Взял комок ватки, смочил в спирту, приложил к сгибу руки и осторожно уложил эту безвольную руку Лёле на грудь. Распечатал пакет со шприцем, опустил иглу в ампулу…

Дмитрий шагнул вперед:

– Убери шприц, коновал.

– Да я же только один укол… чтобы быстрее очнулась, – пробормотал доктор.

– Ничего. Старый добрый нашатырь имеется?

– Да вы ретроград, – проворчал доктор, беря с приставного столика бутылочку коричневого стекла, осторожно отворачивая притертую пробку и поднося к горлышку новый комок ваты. – Какая гадость… какая гадость этот ваш нашатырный спирт!

Лицо его выражало непритворное отвращение, когда он шагнул к Лёле, неся впереди, в вытянутых пальцах, ватку. И следующая реплика Дмитрия была вызвана не внезапным проблеском интуиции, а исключительно вредностью. Можно сказать, доктор сам ее спровоцировал:

– А ну, понюхай-ка.

– Да вы садист, сударь, – пробормотал доктор, и не думая повиноваться.

– Я сказал! – прикрикнул Дмитрий, вдруг ощутив что-то неладное в этих гадливо окаменелых мышцах… И в следующий миг доктор неловко размахнулся, бросил в него склянку, а сам метнулся в сторону, под прикрытие большого стола, уставленного колбами, штативами с пробирками, какими-то бутылками и прочей «медициной».

Дмитрий успел выставить ружье, и бутылка, ударившись о ствол, разбилась, усеяв комнату осколками и забрызгав все вокруг темной жидкостью, чей сладковатый запах никак не напоминал резкую аммиачную вонь нашатыря.