Золотой Мост (ЛП) - Ева Феллер

— Вы действительно замечательные друзья, — тихо сказал он. — Спасибо за прекрасное время.

—Один за всех, и все за одного, — громко сказал Жак и Жюль в один голос. Это были последние слова, которые я слышала в Париже 1625 года. Мне показалось, что они идеально подходили моменту.

Пока мы ехали в Булонский лес, я думала о наших приключениях. Себастиано дремал, а Хосе, совершенно в противовес его обычному молчанию, рассказал мне кое-что.

Зеркало показало сильные отклонения в ходе времени. Король-Солнце не родился, абсолютизма как предпосылки революции, а, следовательно, и начала свободного века не было. В последующие века в Париже становилось все хуже, религиозные войны и террор разрушал город. Причина всего этого крылась в 1625 году — убийство знаменитой личности. Себастиано получил задание предотвратить это.

Генри — его на самом деле так звали — спланировал все заранее. Но когда он заметил, что все находится под угрозой, организовал несчастный случай, где Хосе был ранен, чтобы совершить прыжок во времени и позаботиться о том, чтобы Себастиано забыл, кем он был.

Его собственный Страж времени — Гастон — был продажной крысой, поэтому не представлял опасности. Однако Себастиано совершенно неожиданно оказался тяжелым препятствием. Неосознанно он делал все необходимое, чтобы выполнить свое задание. Он стал личным телохранителем кардинала и не отступал от задания.

Зеркало Эсперансы показало очередные катастрофически серьезные синхронизации — размолвка королевской пары из-за алмазов. Все должно решиться на балу. Таким образом, все сводилось к заданиям, которые нужно было выполнить мне и Себастиано.

—Одно я никак не пойму, — задумчиво произнесла я, пока карета мчалась в сторону Булонского леса. Мы стояли на пути у Генри, поэтому он хотел отправить нас домой на мосту. Почему тогда, когда это не сработало, он просто не устранил меня и Себастиано перед балом?

—Он не такой, — объяснял Хосе. — Кроме того, кто бы бросил ему вызов?

Это давало мне достаточно материала для размышления.

—По меньшей мере, он задержан, — сказала я, наконец. Помедлив, я добавила: — Что же теперь с ним будет?

—Ничего. Он уже давно продолжил путь.

Потребовалось время, чтобы переварить все это. Такие банальные вещи, как тюрьма и железные цепи, по-видимому, не могли долго сдерживать Старцев.

Некоторое время господствовало молчание. В какой-то момент я сказала: — А мне вправду понравился Генри. Он был очень мил со мной. И мне было очень жаль его. Но он... — голос сорвался. — Он только играл со мной.

—Нет, — тихо ответил Хосе. — Это не так. Переодевание, да. Но не все остальное. Он жертва серьезный преследований по религиозным мотивам. Весь город плавал в крови его единоверцев. У него была молодая жена и два ребенка, и все они умерли в ту ночь. Судебные исполнители отца Ришелье были среди убийц. Так продолжилось и дальше — сначала под управлением Ришелье, позже при Короле-Солнце. Сотни тысяч гугенотов были изгнаны, культурное наследие Франции запачкано в крови. Генри хотел предотвратить это, и его желание было обоснованным — Хосе покачал головой. — Но, конечно, его вмешательство потянуло бы за собой огромное количество событий во временном потоке, включая кровожадность французской революции.

Я уставилась на него. — Кто вы вообще такие, Старцы? Откуда вы взялись? Вы что-то типа богов с Олимпа? Как в Перси Джексоне? Только с вариантом путешествия во времени? Это просто маскарад? И что на самом деле у тебя под этой чертовой повязкой на глазу?

Сонный Себастиано подал голос:

—Ты же не думаешь в самом деле, что он расскажет тебе об этом, или?

Я вздохнула. — Нет, не совсем, — затем я посмотрела на Хосе. — Но однажды я выясню это.

Глава 34

Два дня спустя Себастиано и я лежали на самой большой гостиничной кровати, которую я когда-либо видела. Сама комната была королевских размеров. Если бы Людвиг XIV жил сегодня, и в замке Версаля работали бы ремесленники, он бы гарантировано остановился бы здесь – в Мандарин-Восточном отеле, находящемся в самом сердце Парижа. После того, как мы провели более длинную принципиальную беседу о накладных расходах и опасных надбавках с Хосе, он выделил нам три дня в пятизвездочной роскоши.

— Но это единственное исключение, — объяснил он.

Отель был как с другой планеты: номера здесь стоили до двадцати тысяч евро. За Ночь.

Наш номер не был столь дорогим, но Хосе все-таки пришлось раскошелиться, к тому же завтрак и другие сервисы не были включены. Для массажа ног в Спа-салоне отеля нужно было выложить, например, сто пятьдесят евро. Себастиано думал, что к нему прилагается, по крайней мере, какой-нибудь холодный напиток, что меня изрядно повеселило.

Я много смеялась после нашего возвращения, потому что была так счастлива, что мы все вернулись целыми и здоровыми. Или, по меньшей мере, наполовину. Плечо Себастиано было перевязано. Некоторое время ему пришлось носить руку в повязке, и ему все еще нужна была помощь с одеждой. Но рана была не так опасна, как я предполагала в начале. Мы вытащили пулю, эту маленькую мерзость из свинца.

Недоверчиво смотрящему врачу в приемном отделении Себастиано рассказал, что по ошибке нажал на курок старого дуэльного пистолета, который к тому же оказался еще и заряженным. Так как я подтвердила это с самым невинным выражением лица, врач воздержался от звонка в полицию. Но скорее всего в большей степени потому, что его смена заканчивалась в ближайшее время.

Теперь Себастиано был непригоден для службы, другими словами, он был свободен и мог отдохнуть. То же самое сделала и я, освободив себя от занятий в школе на несколько дней. Выпускные экзамены уже прошли. Предстояли еще устные работы, но до этого оставалось много времени. И мои родители не видели ничего плохого в этом — наоборот, как выяснилось, они решили продлить свое пребывание в Копенгагене.

Сразу после нашего возвращения Хосе удалился в другое место, в другое время. Себастиано и я были предоставлены самим себе. Большую часть времени мы оставались в комнате, так как оба были истощены, не только эмоционально, но и физически. У него болело плечо, у меня шишка на голове.

На второй день стало немного лучше. Мы гуляли по весеннему Парижу, смотрели на Эйфелевою Башню и несколько других достопримечательностей и, конечно, мы говорили все время. Я мучилась чувством вины, потому что считала, что сделала слишком много ошибок, но Себастиано утверждал противоположное, потому что я сделала именно так, в конце все получилось.