Журнал «Если» 2010 № 2 - Василий Головачев

Как и положено, автор бестселлера пообещал превратить роман в трилогию. И действительно, финал первой книги оставил свободу для появления продолжения, которое не замедлило последовать. Роман «Axis» («Ось») на языке оригинала уже вышел…

П. ПРОТИВ Т. КТО КОГО?

Виктор ПЕЛЕВИН. Т. Эксмо

У романов Виктора Пелевина есть одно чрезвычайно уязвимое место: все читатели знают, чем каждая из книг закончится. Когда-то, во времена «Жизни насекомых», «Чапаева и пустоты», «Generation P», это было ново, свежо, неожиданно. А теперь — чего ожидать, если финал ясен с первой страницы? Читателям в очередной раз выдадут популяризированную версию восточной эзотерической премудрости. Эта премудрость гласит: все мы, вся наша жизнь, все наши дела, слова, чувства и помыслы — суть игры в великом сне мирового сознания.

Виктор Пелевин говорит своей аудитории: «И ты, читатель, часть мирового сознания. И я, писатель, тоже его часть. И эта книга, конечно же, его часть. И все герои, разумеется, полноправные его части. Я, писатель, давно осознал это, и ты, читатель, давай же осознавай это. А чтобы тебе легче было осознать это, дорогой друг, я опять заставлю главного героя пойти по пути духовного пробуждения и движения в сторону правильного осознания. Дальше, как ты уже знаешь, дорогой почитатель моего таланта, возможны два пути. Либо главный герой осознает наконец всё, что ему нужно, и пойдет растворяться в мировом сознании — лучше этого ничего нет. Либо главный герой осознает всё, что ему нужно, но испугается, сглупит и не пойдет растворяться в мировом сознании. Какой гад! Я так выпишу этого гада, что ты, драгоценный мой поклонник, сразу поймешь: нечего тут напрасно мудрить, растворяться надо, и точка. Ясно тебе? Один раз, в большой повести «Числа», я осторожно намекнул тебе, умненький читатель, что всё это — полная дребедень от первой буквы и до последней, что всё это — игры бессмыслицы. Но ты почему-то оказался гораздо глупее, чем я полагал, и продажи как-то… не того. Трудно выговорить. А раз продажи, то и, как ты понимаешь, переиздания тоже… н-да. Вот и пришлось вернуться к старой доброй версии: либо хороший человек идет растворяться, либо плохой человек растворяться не идет, но ты хотя бы точно знаешь, что он плохой».

Конечно же, роман «Т» завершается одним из двух указанных способов. Некий странный персонаж граф Т. забирается на телегу и едет в сторону растворяжа. Ключевая фраза романа появляется вскоре после этого на последней странице книги: «Скорей всего, никакого смысла в этих движениях не было».

Перед финальной сценой на протяжении всего романа граф Т. проходит путь «пробуждения и осознания» от стадии к стадии, как уже бывало-бывало-бывало у Пелевина. Отличие от предыдущих книг одно: именно гиперболизированное ощущение бессмыслицы. В книге используются имена и понятия, ставшие знаковыми для мира высокой культуры, т. е. для литературы, философии, религии. Но Пелевин размывает под ними основание, как будто выдергивая нижнюю часть горы из-под ее вершины. На глазах читателей вершина преуморительно шлепается в лужу, которая когда-то была подземным озером.

Вот граф Т., то бишь граф Толстой — мастер боевых искусств, начисто лишенный памяти и путешествующий от одного мистического эпизода со стрельбой и потасовками к другому столь же содержательному мистическому эпизоду. Этот несгибаемый боец колоритно укладывает штабелями спецагентов, готовит теракт, треплется о смысле бытия в оккультном салоне. Его квест играет роль строительного материала для сюжетной конструкции. Вот великий русский писатель Достоевский комфортно устроился на баррикаде, изготовившись «мочить зомбу», т. е. работать бесобоем. Одна беда: сам Фёдор Михайлович тоже слегка мертвый… Вот несчастный император Петропавел под именем старца Фёдора Кузьмича устроился на ПМЖ в канализации. Вот Владимир Соловьёв в тюрьме да еще обезглавленный, что, правда, ничуть не мешает ему общаться с графом Т. Вот Победоносцев со сворой монахов-боевиков пытается прикончить несокрушимого графа Т. А вот, наконец, главное блюдо романа — кошачемордый бог…

Имеет тут что-нибудь смысл? Ни малейшего. И Пелевин постоянно, страница за страницей, усиливает эффект глумливого скоморошества, когда все и каждый могут оказаться чем угодно и кем угодно, а всеобщий хаос озорует, смешивая воедино принципиально несоединимое.

Собственно, автор намекает на то, что подобное положение вещей стало обычным для нашего времени. Три вещи имеют смысл в настоящем: заработать бабло, отмыть бабло, а затем уцелеть, заработав и отмыв бабло. Все остальное оказывается на роли производных. Или производных от производных. Или производных от производных от производных. Следовательно, любые иерархии — блеф, высокая культура стремительно теряет статус и лишается даже права на самоуважение, не говоря о каких-то сокровенных смыслах, в ней содержащихся. Какие уж тут смыслы, когда в зените — бабло! В XIX веке — да, за нею признавались особенные, стоящие над жизнью смыслы. А теперь этого быть не может, этого просто не должно быть, ведь нынче роман пишется примерно по тем же технологическим схемам, что и сборка автомобиля на конвейере.

И не то чтобы Пелевин негодует. Никакого черного юмора или тем более социальной сатиры в его романе не увидишь. Нет. Наоборот, разрушение высокой культуры, если встать на его точку зрения, — процесс позитивный. Ведь таким образом из массового сознания изымается «мираж», отвлекающий от… всё того же «пробуждения и осознания». Автор и сам готов забить пару гвоздиков в гроб высокой культуры. Ему нравится задевать публику, эпатировать ее, нападать на святое. Человек искренне хочет, чтобы в ответ ему давали по мордасам по ТВ, на радио, в Сети. И чем больше, тем лучше. Ведь чем больше дают по мордасам, тем больше народу узнает о существовании книги «Т», покупает ее, дабы убедиться в ее пакостности, убеждается и включается в марафон ритуальных проклинаний. Ну, и так далее. Эффективно? Да. Но, во-первых, презренно. Во-вторых, на этот раз выполнено несколько тягомотно, без прежнего драйва.

Причина проста: Виктору Пелевину от Бога дан был сильный писательский дар, но сейчас он растрачивается на бесконечные самоповторы; всё глубинное давно сказано, добавить нечего, остается бесконечно варьировать уже сформулированное, но у настоящего художника это может вызвать только упадок творческой силы — что и происходит.

Выныривая из мира Пелевина, отряхиваешься и вспоминаешь старинный советский анекдот об американском разведчике, который испугался угрозы «ехать на бурак» и решил сдаться на месте. Но никто его не стал слушать: «Чего только мужик не выдумает, лишь бы на бурак не поехать!». Вот так и с Пелевиным. Что ни возьми доброе, то всё у него умерло, обессмыслилось, да и с самого начала, если как следует присмотреться, толком-то и не существовало. Чего только мужик не выдумает, лишь бы отправить еще одну партию читателей на растворяж в мировом сознании!