Вейн (СИ) - Марина Суржевская

      — Знаешь, если ты поможешь вернуть мне Алекса… Я на все согласна. Все сделаю… Правда, — глухо сказала Вейн. И поежилась от вспыхнувшей в его глазах ярости.

      — Как-то не привык к тому, что мне делают одолжение, — бросил он и поднялся. Вейн тоже встала, чувствуя себя неуютно. Очарование цветущего сада поблекло, даже соленый бриз уже не казался приятным. Она отвернулась. Даже если Ксандр сейчас помогает, неизвестно, что на самом деле у него в голове. И поверить в его доброту ей было сложно. Путница давно усвоила, что в Темном мире доброты нет. И почему этому Темному быть другим? Возможно, он самое страшное создание Тьмы во всех Мертвых землях и за их пределами.

      К тому же, любить — это так больно. А любить его — больно вдвойне…

      — А впрочем, — он резко развернулся к ней, дернул к себе. — Пусть хотя бы так…

      И так же резко потянул шнурки на ее тунике, обнажая грудь, прижался губами к горошине соска, прикусил и Вейн выгнулась. Его руки почти сдирали с нее одежду, торопясь добраться до тела, прикоснуться, почувствовать, взять… Ощутить под губами ее кожу, пройтись языком, почувствовать на вкус. Сжать до боли, потому что от ее слов внутри так холодно и тоскливо… И потянул ее на землю, усадил сверху, обхватил бедра…

      Вейн откинула голову, отдаваясь его страсти, его движениям, его телу, сильным толчкам и прикосновениям. Она не понимала, что с губ ее срываются стоны наслаждения, которые заставляли его двигаться еще мощнее, насаживая на себя сидящую сверху девушку. Ксандр держал ее за бедра, кусая губы от невыносимого удовольствия, смотрел, как обрисовывает лунный свет ее контур, распущенные темные волосы, полную грудь, узкую талию… Силуэт, который столько лет снился ему во сне. Образ, который он так и не смог забыть. И жадно ловил ее стоны и вздохи, желая запомнить, впитать в себя, сохранить. Аромат айрисов и запах желания щекотал ноздри, будоражил кровь, которая и так кипела в жилах, бурлила раскаленной лавой.

      … Он дал ей несколько минут, чтобы прийти в себя и одеться, а после молча сжал руку, и Вейн увидела, что снова сидит на своем сложенном плаще, рядом сопят дикие кошки, и блестят из тумана желто-зеленые глаза рогров. Дир поднял голову, но разобрать выражение лица, скрытого нависшим капюшоном, она не смогла. Да и не хотела. Ксандра рядом не было.

      И, завернувшись в мех, Путница легла, закрыла глаза, стараясь просто ни о чем не думать.

      ***

      Они двигались так быстро, что достигли границ Ниаранта уже на третий день. И сразу поняли, что их уже ждут. Их маленький отряд застыл, рассматривая ряды вооруженных стражей. Похоже, смотрящие действительно опасались Призрака, потому что у стены города, ощетинившись оружием, стояло не менее сотни воинов.

      — Я ведь говорила, что лучше подходить на заре. И с тыла, — нахмурившись, проговорила Вейн. Она сжимала в руках клинки, отчаянно пытаясь найти выход. И не видела его. Кхха, путешествующая на шее хозяйки, заворчала и тяжело взлетела, ушла в слои. Может, решила переждать в более безопасном месте.

      Ксандр спрыгнул со спины арши, отошел в сторону, и Путница проводила его недоумевающим взглядом. Темный прошел два десятка шагов, остановился на небольшом клочке утоптанной земли. Серый туман разлетелся от него клочьями, рваными обрывками, завертелся, как подхваченный непогодой мусор… Но ветра не было вовсе. Воздух застыл, потяжелел, словно перед весенней грозой, а потом задрожал, и там, где стоял Ксандр, образовалась дыра, из которой слаженными рядами стали появляться рогры…. Десятки… Или уже сотни великанов, вооруженных изогнутыми черными клинками и боевыми топорами, способными разрубить человека пополам.

      По четкому ряду защитников Ниаранта прошла волна паники, они дрогнули, с ужасом наблюдая появление из дыры пространства воинства тьмы.

      — Стоять! — заорал один из смотрящих, и Путница скривилась, услышав этот ненавистный голос. Истер Непобедимый значился у Смотрящих главнокомандующим, и за Изломом был полководцем королевской армии. А еще он был страшным и жестоким Перерожденным, которого Вейн с удовольствием разрезала бы на куски, если бы смогла.

      Но на стражей его голос подействовал ободряюще, они сомкнулись, закрывшись щитами. И тут же воины размножились, возле каждого появилось несколько копий, и уже неясно было, где настоящий, а где — подделка.

      — Вперед!!!

      Рогры и Темные стражи бросились вперед одновременно, три десятка шагов и две шеренги тел встретились, сбились, сплющились, вбились друг в друга с диким воем и лязганьем оружия, с гортанными криками и предсмертным хрипом, с азартом битвы и агонией смерти. Схлестнулись, как две волны, рождая хаос.

      И Вейн бросилась туда, пытаясь пробиться к воротам, но сильная рука выдернула ее, и краем глаза девушка увидела, как упал страж, сраженный клинком Ксандра.

      — Не лезь! — приказал он.

      — Но я…

      Он впихнул ее в руки одного из своих великанов.

      — Береги, — коротко бросил он.

      Рогр кивнул, сграбастал Путницу, не обращая внимания на ее возмущение. Где-то в гуще битвы уже был Дир, и его серебристый клинок-плеть описывал сияющие дуги, кроша стражей. Рядом с ним бился Архатен. И там же был Ксандр…

      Вейн глубоко вздохнула, вывернулась в огромных ручищах рогра, повернулась к нему лицом. Над ней нависала бычья шея, перетянутая веревками сухожилий, а выше — выпирающая почти звериная челюсть с длинными кликами, прижимающими нижнюю губу. Путница встала на носочки, но даже так дотянулась лишь до груди рогра.

      — Эй… наклонись, а? Скажу кое-что, — протянула она.

      Великан неторопливо склонил голову, заглянул в лицо девушки маленькими желто-зелеными, словно недозрелые сливы, глазами.

      — Чего? — проворчал он.

      Вейн хмыкнула, примерилась и чмокнула чудовище в оскаленную морду. Тот опешил, потом скривился от отвращения, разжал руки и яростно стал тереть сморщенную кожу. На его жутком лице застыло выражение такого ужаса и брезгливости, что в другой ситуации девушка хохотала бы до колик, но не сейчас. Сейчас она выскользнула и опрометью кинулась туда, где кипела битва. Стоять и смотреть было не в характере Путницы.