Ратоборцы - Влада Воронова

— То есть?

— Его цель, та самая зацепка, о которой ты говорил, — сбежать из крепости, собрать войско из окрестных племён и уничтожить Весёлый Двор. Ли-Бродников учил классический арабик и племенные диалекты, расспрашивал всех, кого только мог, о местных законах и обычаях, о местах кочёвок и колодцах.

— Бред, — ответил Ховен. — Из крепости не убегал ещё никто.

— Ну и пусть. Главное, на эту цель можно зацепиться, и сделать крепкий щит. И ещё, — помрачнел Виалдинг, — когда цели добиваются с такой одержимостью, она может стать реальностью. Так что и нам надо поспешить…

— Так чем ты ослабил его защиту? — перебил Ховен.

— Он услышал разговор двух лаборантов, — усмехнулся Виалдинг. — О том, что побеги всё-таки были. И о том, какими были беглецы. Потом лаборанты оборвали разговор, предупредили друг друга, что информация сверхсекретнейшая, а разглашение карается смертью, и разошлись. Так ли-Бродников узнал, что для побега в первую очередь необходимы несокрушимое здоровье и хотя бы начальный уровень боевой подготовки. В тот же день он добровольно полез в купель, послушно и добросовестно выполнял все предписания медиков, согласился на тренировки. А когда я мимоходом упомянул, что регенерационная купель снимет все побочные эффекты мудрого огня, и, следовательно, ли-Бродников не нарушит данное другу слово, он стал сидеть у огня едва ли не каждый день. На скольких языках он теперь говорит и пишет, я даже не знаю.

— Теперь он идеально здоров, — сказал комендант, — лучший курсант группы, и поступился целой кучей своих принципов.

— Кстати, Ховен, твоя методика «боль и наслаждение» хоть и не пробивает щиты, зато прекрасно тренирует устойчивость к пси-воздействиям. Надо прогнать через неё пару спецгрупп, и если результаты будут те же, что и у ли-Бродникова, подадим сразу самому гроссмейстеру как разработку Весёлого Двора. По теперешним скудным временам лишняя страховка не помешает, все пси-проекты действительно вот-вот закроют.

Идея великолепная. Ховен досадливо поморщился — не сам заметил, подсказали, но случайно найденная методика действительно перспективна, тем более, что на неё можно списать потраченные не только на исследования деньги.

Тренировка во дворе закончилась, бойцы сгрудились в углу, который, как были убеждены все в крепости, из окна коменданта не виден, и собрались распить украденную на складе бутылку дорогого вина. Бродникову налили первому. Поблагодарил он улыбкой и взглядом, от которого лицо воришки просветлело как от святого благословения.

— Ховен, — сказал Виалдинг, верхушки ушей резко отвернулись к затылку, кончики обвисли, — убей Бродникова. И права инспектриса, он слишком крепкая кость для наших зубов.

— Ты что? — возмутился Ховен. — Ещё неделя, и все его щиты рухнут, и я сделаю перенастройку.

— Ещё неделя, и Бродникову станут не нужны ни побег, ни вшивые дикари. Эти солдаты будут счастливы умереть ради него. Роты спецподразделения вполне достаточно, чтобы захватить крепость — атака ведь будет изнутри.

— Ты уверен? — насторожился Ховен. Если вышвырок назвал имя долинника без положенной приставки — испугался всерьёз.

— А ты посмотри на них. Посмотри на взводного. Кто здесь командир, а кто подчиненный?

Воришка разлил по второй, Бродников отхлебнул и передал стакан с вином по кругу. Взводный принял его осторожно, едва заметно прикоснулся к пальцам Бродникова — словно давал клятву тайного братства по оружию. Бродников ответил таким же прикосновением. Взводный, не отводя глаз от Бродникова, выпил глоток, повернулся к заместителю-гоблину, дал ему стакан. Опять то же незаметное прикосновение, быстрый обмен понимающими взглядами, но пил боец, глядя на Бродникова, на предводителя.

— Никто из них пока не понял, что происходит, — сказал Виалдинг. — Даже сам Бродников. Но неделю спустя осознают. И Весёлый Двор обречён.

— Чем он сумел их покорить? — поразился увиденному Ховен.

— В том-то и дело, — досадливо сказал Виалдинг, — что никакого покорения не было. Я только что понял, Ховен, почему владыка Нитриена согласился на кровное братство с Бродниковым.

— По косвенным данным, соглашался не владыка Риллавен, а как раз-таки обезьяныш.

— Вполне возможно, — легко поверил Перворождённый. — Только он не обезьяныш, а людь. Человек, если говорить о биологической основе.

Комендант глянул на него с удивлением: холодное, недосягаемое величие Старшей расы никогда не позволяло ни одному хелефайе признать равенство других рас, тем более — человеков.

— Виалдинг… — только и пробормотал ошарашенный Ховен.

— Такая невозможная искренность, Ховен… Бродников искренен до самой глубины. Его похвала всегда такая настоящая, что после неё бездушные комплименты невыносимы. За полгода не соврал ни разу — ненависть так до конца, дружба — тоже всем его существом. И понимание — такое глубокое, что становится страшно. Понимание не просто разумом, а всем сердцем. Но при этом — никаких попыток взять, подчинить, переделать на свой вкус. Тебя принимают таким, какой ты есть, восхищаются лучшим в тебе, и грязь исчезает сама собой. Людям хочется быть такими, как видит их Бродников, быть рядом с ним. Быть как он. И верность, Ховен… Бродников надёжен как земная твердь. И верен тебе больше, чем ты сам себе. Рядом с ним легко сохранить свою истинную суть. — Лайто всё больше мрачнел, верхушки ушей повернулись вперёд, кончики агрессивно задрались. — Убей его! Такого опасного врага я не видел за все свои восемьсот двадцать девять лет. Убей сегодня же, пока ещё не поздно.

— Виалдинг, — Ховен испугался довольно сильно, но вида старался не подавать, — ты преувеличиваешь.

— Проверим экспериментально? — предложил хелефайя. — Пошли на террасу.

С открытой террасы весь двор как на ладони, за исключением «тайного» убежища близ комендантского окна.

— Взводный Малих! — крикнул Виалдинг. — Построй своих людей.

Хелефайя пронзительным взглядом обшарил строй. Люди заметно вздрогнули: холодная красота и высокомерие заместителя страшили их больше зловещей славы самого коменданта. Испуганно замерли даже хелефайи.

— Ты, — кивком показал Виалдинг на одного солдата-человека. — Выйти из строя.

Солдат сделал три положенных по уставу шага.

— Ближе, — приказал Виалдинг.

Солдат подошёл ещё на три шага.

— Ты вор, — сказал Виалдинг. — И сегодняшняя кража стала последней. За неоднократное воровство ты будешь казнён.

Хелефайя сбросил на него заклинание потёмочной смерти. От боли и ужаса солдат не смог даже закричать, только сдавленно застонал.