Записки кельды 2 (СИ) - Владимир Олегович Войлошников

Я напоследок предложила ему наехать на начальство (а что, лучшее средство защиты — нападение!) касательно более жёсткого вводного инструктажа для всего персонала — и под роспись! И чтоб прописано было, что каждый человек несёт за себя персональную ответственность: за свои похождения, контакты и всё такое прочее. А то набегут сейчас инфантильные граждане, нянчись с ними потом…

Земфиру я растрясла на бабки и отправила в посёлок за вещами. Сутки у неё ещё есть — потом вступает в силу нехилый такой цыганский закон: изгнанную имеет право убить любой цыган, которому это взбредёт в голову. Так что я велела ей пошевеливаться. Нефиг на казённом обеспечении сидеть, когда всё своё есть. Предупредила, конечно, чтоб не вздумала дурить: за нарушение рабской клятвы сильное и очень болезненное наказание следует сразу, не успеешь исправиться — умрёшь. Вэр — богиня строгая. Цыганка угрюмо кивнула и ушла. Посмотрим, что будет.

Так вот, ехали светлым вечером. Обычно ночью как-то неловко громко разговаривать, не то что кричать — тёмный лес, он настраивает. А тут… Глирдан вздумал прямо сразу, по свежим следам, сочинить хотя бы кусок баллады (я про средневековую моду на эстетику говорила, да?), и все кому не лень немедленно взялись ему помогать. Под гитару. Особенно всем зашла сцена про дракона. Галя с Васей наперегонки упражнялись в подборе эпитетов. И все ржали на весь лес. В конце концов мне надоело это слушать, и я велела им всем кончать валять дурака и спеть что-нибудь приличное.

Олеся Васильевна следила за всем этим процессом с величайшим энтузиазмом, а потом во время одной из пауз с любопытством спросила Глирдана:

— Скажите пожалуйста, а вот уши у вас такие… необычные…

— Почему же необычные? — удивился бард, — Самые обычные уши для эльфа.

— А-а-а… Это вроде маскарада? Дочка у меня увлекается, — на самом деле, инспекторша хотела сказать «внучка», но постеснялась, и потому слегка покраснела. — Как это… кросплей?

— Косплей! — строго уточнила Лидия Григорьевна, которой на вид всё ещё можно было дать лет сорок.

— Да нет! — Глирдан засмеялся. — Это не косплей. Просто я эльф. И уши у меня натуральные, эльфийские, — он подъехал чуть ближе к повозке и слегка наклонился в седле, проникновенно заглядывая инспекторше в глаза: — Обычно я этого не делаю, но вам, несравненная Олеся*, я могу дать их потрогать, — голос у него при этом сделался совершенно бархатный.

Вот стервец!

Все три соцдамы дружно покраснели.

*Справедливости ради, надо сказать, что Олеся

на непредвзятый взгляд (особенно мужской)

и впрямь была весьма: большая грудь и приличная попа

(то, что некоторое время назад

было принято называть «бразильской»),

при довольно узкой талии.

Женщина-гитара.

Моя бабушка называла таких фигуристыми.

Плюс светло-русые волосы,

мягкий овал лица, голубые глаза.

Красивая баба, что говорить!

— Глирдан! — укоризненно сказала я, хотя на самом деле мне больше хотелось заржать.

— Да, матушка кельда? — и глазками хлопает, чисто ангелочек!

— Лучше пой.

И он же спел! Лирическую композицию по мотивам шекспировских сонетов. И всё бросал на наших дам взгляды романтического… м-м-м… толка. Ну, приедем, получит он у меня!

Вове, видимо, тоже надоел этот цирк, и он спровадил молодёжь вперёд под солидным предлогом необходимости обсудить серьёзные вещи с дамами инспекторшами.

— Итак, барышни, сперва по размещению. Послезавтра у нас годовщина основания баронства. К этой дате приурочено несколько свадеб. Соответственно, я думаю, в женских общежитиях освободится достаточно мест. Но я хотел бы поселить вас именно в тех комнатах, из которых съедут старшие.

— Это как? — осторожно уточнила Антонина. — В каком смысле — старшие?

— В том смысле, что там живут в основном подростки — и из семей, и те, которые на попечении. И одна девушка более старшего возраста, старшая комнаты.

— Типа вожатой?

— Нет. Типа вожатых — это у них в рейнджерских отрядах. А в комнате — именно старшая. Как старшая сестра или тётя. Тот, кто присматривает, чтобы в комнате был порядок, чтобы не пропускали дежурства по уборке, чтобы никого не превращали в парий и изгоев, вовремя ложились спать и тому подобное. Организующее начало. Послезавтра они съедут, так что у вас как раз будут сутки, чтобы вникнуть в курс дела.

Лица у дам сделались слегка испуганные. Вова продолжал объяснять строго и терпеливо:

— Далее, пункт второй. Кроме проведения проверок и написания бумажек, что вы умеете?

Все трое переглянулись.

— Какую пользу вы сможете причинять нашему сообществу? — усмехнулась я.

Так мы дальше с мужем и говорили, по очереди.

— Поймите, — продолжил барон, — во-первых, здесь нет такого объёма работ для проверок. Во-вторых, я вас принимал не проверяющими. Допустим, я согласен выделить на ваши писанины два часа в день или, скажем, день в неделю — и то только поначалу. Дальше вы будете делать что? Дурака валять? Людям головняк придумывать? При нашем коллективном полунатуральном хозяйстве каждый должен себя обеспечивать.

— Наша задача — подобрать вам дело, в котором вы будете прямо ураган. Тогда есть шанс, что проявится магическое умение.

— Я лично думал, что вам, возможно, захочется работать в вашей же области — с детьми. Скоро учебный год начнётся. Школа. Детей теперь много. В детский сад тоже можно.

— Да даже к Маргарите. Двадцать девять детей! Скоро рейнджеры в леса уйдут на месяц — считай, постоянных помощников не остаётся, так и так придётся кого-то к ней назначать.

— Думайте. День вам даю на осмотреться, как всем. К вечеру нужно определиться.

— Вы не пугайтесь так. Можно попробовать — там, там поработать. Где понравится. Ну, вот например…

Инспекторш Вова поручил Марку, и их расселили по женским общежитиям на места выбывающих девушек, пока на раскладные армейские кровати. В каждой комнате жило по двое-трое бывших детдомовских девчонок. Вот заодно и посмотрят их бытовые условия изнутри, надо же с чего-то эти дурацкие отчёты начинать.

Татьяну Филипповну, жирную дуру, мне искать совершенно не хотелось, и всё же по просьбе Дмитрия Сергеича — «если вдруг получится, попробовать отыскать её» — я показала фотографию Кадарчану. Следопыт взял фотку, долго так и сяк смотрел, крутился по сторонам света — и в конце концов с сожалением сказал:

— Нет, не вижу — где. Далеко, однако. Вижу, что жива, а направления нет.

Понятно. Жаль. Хотя, нет, что лукавить-то — не жаль мне вовсе. Сама голову в петлю сунула. Жива — может, и дальше выживет. Кто её знает, как там судьба сложится.

ЗДЕСЬ ВСЁ НЕПРИВЫЧНО

Олеся

Олеся Васильевна пребывала в совершенном раздрае. Для начала, выяснилось, что тот гитарист вовсе не шутил