Пути-дороги. С чистого листа - Алёна Цветкова

Все было как-то не так. Не правильно. Не логично.

– Лола, – бабка Ага схватила меня за руку и потащила к порталу, – у нас мало времени. Скоро лунное затмение и нам нужно поторопиться.

Она волокла меня через портал в деревню, а я все никак не могла прийти в себя. Было ощущение, что все мое прошлое не совсем мое. Вернее, совсем не мое. Сейчас я видела свои поступки, казавшиеся мне тогда правильными, совсем с другой стороны. Как будто бы это была не я.

А закрыла глаза прямо на бегу и…

Темные, холодные воды сомкнулись над моей головой… Сначала я даже не испугалась. Думала, Владислав шутит. Он же впервые не прогнал меня, а пригласил на пикник. И был очень любезен. Говорил, что он никогда не сможет бросить мать своего ребенка. Что этот малыш – самое лучшее, что могло случиться в его жизни. И благодаря нашему ребенку, он понял, что я именно та женщина, которая ему нужна.

Владислав держал меня за плечи, опуская все ниже и ниже. Я не боялась, я думала, какой он затейник. Такое я только в фильмах видела, а сама еще ни разу не делала… под водой.

Но воздух закончился, и я попыталась всплыть. Но Владислав давил все сильнее. Он был абсолютно спокоен, сердце стучало ровно, руки не дрожали, и, вообще…

А захлебывалась водой, билась, пытаясь выплыть, и не понимала, что я сделала не так?

Теперь поняла… О, Небо! Простите меня. Андрей, Вика… все те, кого я обижала, не замечая, что причиняю боль… простите меня!

Глава 44

Пока я предавалась воспоминаниям, бабка Ага протащила меня через портал и поволокла в деревню. А я вдруг запаниковала. Как после того, что сделала в прошлом, посмотрю в глаза деду и Петьке? Небо, а если они знают какая я дрянь? Просто молчат, потому что у них нет выбора?

– Деда! – увидев стоящего на коленях у кровати несчастного деда, который из-за моей черствости так до сиз пор и не ходил, я разрыдалась и кинулась к нему, – деда! Прости!

Рухнула на колени рядом, понимая, что я, гадкая тварь, за все время даже не подумала ,что деда надо показать врачам, что его надо лечить, обняла и заревела, одновременно рассказывая правду про себя, каясь в своих поступках и прося прощение.

– Оля, дочка, да что же такое?! – дед не понимал ни единого слова из моего бессвязного воя и встревожился, – Да что же с тобой такое?! Ага?! – заметил он бабку, – что моей внучкой?!

– Скоро узнаешь, – грубо перебила деда бабка Ага, – где щенок? Лишек, где этот проклятый мальчишка?!

– Так, учится, – недоуменно ответил дед, поглаживая рыдающую меня по голове, – Оля, что случилось?! Что-то с Петькой?!

– Ладно, заберем его на обратном пути, – приняла решение бабка Ага и приказала, – одевайся, Лишек, ты идешь с нами.

– Куда? – не понял дед и добавил в сердцах, – Да, что в конце-концов здесь происходит? Кто-нибудь объясните мне?!

Бабка Ага недовольно сверкнула глазами. А я вдруг поняла, что бабка просто в ярости. И совершенно не понятно, почему.

От удивления я перестала рыдать и теперь, всхлипывая и трясясь от пережитых эмоций, смотрела на бабку Агу, гоблина и деда, пытаясь понять… потому что мне показалось, что я начала догадываться.

– А я говорил, Ага, – непонятно откуда взявшийся веселый гоблин хохотнул, встав на пороге, – девочка изменилась.

– Чушь, – рыкнула бабка Ага. И куда делась добродушная старушка, – люди так не меняются! Мне ли не знать, – она засмеялась-закаркала непривычно грубо.

– Не меняются, – пожал плечами гоблин, – если они не эмпатокинетки, которые сами хотят измениться.

– Она слишком слаба, чтобы так влиять даже на себя, – уверенно возразила бабка Ага.

А гоблин снова хохотнул:

– Или кто-то постарался, чтобы ты так думала, и прикрыл силу до поры, до времени, – подмигнул он мне.

– Кто? – расхохоталась старуха, – Те, кто могли бы это сделать, ни о чем не догадываются.

– Например, я, – гоблин неотрывно смотрел на бабку Агу. Глаза в глаза. И впервые на моей памяти был серьезен. – Ты была слишком самонадеянна, принимая клятву моего деда. Как впрочем и всегда, – он насмешливо фыркнул, подошел ко мне и легонько ткнул в лоб. Точно так же, как на рынке, когда впервые назвал меня безмирницей. – Уже мой отец нашел способ обойти клятву. А теперь я абсолютно свободен в своих поступках.

От прикосновения гоблинского пальца в моей голове вспыхнуло солнце, ослепляя и сжигая до тла. Но боль прошла так быстро, что я не успела закричать. Только реальность немного плыла, как будто бы я опьянела.

А еще я четко видела, гоблин веселится и за этим весельем прячем сильный страх, даже панику. Дед очень обеспокоен моим состоянием, и немного нервничает из-за непонятного поведения бабки Аги. Она же просто зла. Ее чувства – это злоба в чистом виде, консистенция злости… Нет ничего в этом мире, на что и на кого бы не злилась в этот момент бабка Ага, кроме себя. Вот себя она ощущает единственным исключением из всего этого мира. Высшей формой существования, рядом с которой все остальные неважны и не значимы. Точно так же, как я совсем недавно.

– Ты! – рявкнула бабка Ага на гоблина. А я вздрогнула, такой голосище уж точно не может принадлежать старухе. – Как ты мог предать меня?! Нарушить клятву?! – завизжала она противно и наставив палец на бледного, но все еще улыбающегося гоблина, что-то зашептала.

– У тебя ничего не выйдет, – как-то особенно мягко и по-доброму произнес он, – ты отдала Сердце Лоле. Сама. Добровольно. И моя верность теперь принадлежит ей.

Резко крутанувшись на одном месте, бабка Ага повернулась к нам.

– Отдай, – зашипела она, протягивая ко мне крючковатые руки, – Лола, отдай мне Сердце… Этот предатель хочет помешать тебе стать королевой.

О, Небо! Я бы соврала, если бы сказала, что во мне ничего не дрогнуло. Дрогнуло. Да еще как дрогнуло! Но я с силой сжала зубы, до