Бог войны - Дэвид Вебер

- Мы сделаем это, - сказал Лентос железным голосом. - И если мы опоздаем, кто-то за это заплатит!

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Крепость Саут-Кип

Кенходэн поудобнее устроился в седле и с благодарностью посмотрел на небо, которое больше не сыпало ему на голову снег, слякоть или даже дождь.

Это была приятная перемена, он надеялся, что она продлится день или два.

Снегопад стоил им четырех жалких дней без движения, и даже после этого погода была холодной, сырой, туманной и совершенно убогой. Температура днем держалась около нуля или чуть ниже (и значительно ниже ночью), а свинцовые тучи накануне не рассеивались до позднего вечера. Холод и туман угнетали его, но теперь резкий ветерок разогнал последний туман, и небо было глубокого, великолепного синего цвета, усеянное плывущими белыми облаками с высокими гребнями, а солнце грело ему плечи. Воздух все еще был свежим, и повсюду лежал тающий снег, но он почти мог снова поверить в весну.

Он откинулся назад, его глаза автоматически скользнули по склонам над ними, и он почувствовал новый прилив благоговения, который, как он сомневался, исчезнет в ближайшее время. Он думал, что они проникли в горы Ист-Уолл еще до снегопада; теперь он понял, что в то время они только касались их краев.

Крутые горы вздымались в небо, а снег, похожий на золу после пожара, все еще лежал на их склонах. Он увидел, как с самых высоких скал струйками сносит снег, и дорога пронеслась между величественными склонами, покрытыми темными соснами. Он наблюдал, как горы вырастают из-за вчерашнего тумана, но по-настоящему не оценил тяжесть земли и камня, пока погода не прояснилась. Теперь он это сделал, и в их массивности было что-то такое, что заставляло его быть благодарным за леса, окаймляющие долины, как будто их деревья давали ему место, где он мог спрятаться от хмурого неодобрения вершин. По мере того как горы поднимались все выше, деревья редели, а затем закончились, сменившись заснеженной травой и голым камнем, которые не интересовались делами простых смертных. Их задумчивая мрачность была прекрасна, но угнетала, построенная в масштабе, слишком большом для комфорта, и он был рад находиться так далеко под этими парящими вершинами, слушая, как бесчисленные ручейки шумят и дымятся от тающего снега, когда они мчались вниз по склонам гор. Воздух был чистым, а журчание воды ранним утром звучало как холодная хрустальная песня.

- Красиво, не правда ли? - голос Базела спугнул его.

- Да. Я и не подозревал, что они такие большие - или такие красивые.

- Да, но они тоже хотят быть чем-то большим, чем это. Они стояли до создания империи. С юга на север они протянулись на четыреста лиг, хотя на краю Дварвенхейма люди называют их Орданскими горами. Но в первые дни они были "Зубчатыми стенами Кормака", и это правильно. Они защищают всю восточную границу империи Топора.

- Они везде такие... грозные?

- Так оно и есть, и проходов мало. Не больше горстки таких, которые могли бы пригодиться для торговли или вторжения. О, есть больше мест, чем кто-либо когда-либо знал, поскольку контрабандисты могут проскользнуть через них, но Саут-Уолл, Тропа предателей, Крэгуолл, Перевал героев - это единственные настоящие дороги. В Орданах есть Северный перевал, но он ведет в королевство гномов, и только глупый, глупый человек сражается с гномами в горах. Не считая такой маленькой проблемы, как проскользнуть мимо сотойи и моего собственного народа.

Кенходэн кивнул, но его внимание было приковано к другому месту, когда дорога резко повернула, огибая склон горы. Северо-западная сторона дорожного полотна обрывалась отвесным обрывом, и у него перехватило дыхание, когда он посмотрел вниз сквозь тысячу футов хрустального воздуха в сердце скрытой речной долины. Тени скрывали его, но серебряная нить тянулась через заснеженный лес далеко внизу, сверкая, и он подтянулся и посмотрел вниз, его сердце болело.

- Ты видишь? - Базел помахал рукой при виде этого зрелища. - Горы Ист-Уолл достаточно красивы, чтобы у тебя защемило сердце, но не красота привела нас сюда. Эти горы стоят полумиллиона человек, когда король-император отправляется на войну. Я думаю, именно поэтому Кормак двинулся на восток и север от Мэн-Хоум, а не на юг.

- Это все было, - тихо сказал Венсит, останавливаясь рядом с ними. Его далеко не новое пончо было испачкано слякотью и неровной дорогой, а волосы и борода были растрепаны. Он мог бы быть изможденным возрастом крестьянином, смотрящим на источник, который он никогда не надеялся увидеть, но его глаза ярко горели под красным шаром солнца, а лицо было невероятно древним. От него исходила аура прожитых лет, мощная с возрастом и достаточной силой, чтобы сравниться даже с Ист-Уолл.

- Это все было, - повторил он так же тихо. - Даже тогда мы знали, что настанет день, когда карнэйдосцы принесут свою грязь и войну в Норфрессу, и когда этот день настанет, никакая крепость слабее этих гор не устоит против них.

- Когда это наступит? - голос Кенходэна был мягким, когда он осмелился высказать подозрения, возникшие в Синдоре. - Это скоро случится, Венсит?

Он почувствовал, когда задал вопрос, как Базел напрягся рядом с ним, и Венсит посмотрел на них обоих долгим неподвижным взглядом.

- Это так, - сказал волшебник странно официальным голосом, - но не сейчас. Перед бурей все еще есть пауза, но когда эта буря разразится, это будет не похоже ни на что, что может себе представить любой норфрессанец. Только те, кто видел это, могли понять, и из тех, кто видел, остаюсь только я. - Он медленно покачал головой. - Даже горы Ист-Уолл могут оказаться недостаточно прочными, чтобы выдержать этот шторм, - мягко сказал он и слегка, вежливо, коснулся Бирчалки каблуком. Скакун тряхнул головой, отвернулся от долины и снова уверенно потрусил вверх по крутому склону главной дороги.

Кенходэн, Базел и Уолшарно пристально смотрели ему вслед, когда Бирчалка рысью удалялся от них, вьючные лошади следовали за ним. Как наездник, он выглядел не очень хорошо, особенно в седле такого великолепного скакуна. Просто грязный старик с горящими глазами, осунувшимся и постаревшим лицом в косом утреннем свете, чьи слова лишили утреннего тепла.

* * *

Дорога становилась все круче, когда поднималась выше, и воздух казался разреженным, холодным в тени и промозглым даже при ярком солнце. Они прошли через глубокие выемки, их стены были покрыты следами