Дживс и Вустер (сборник) - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

– Спокойной ночи, Берти, спокойной ночи – вернее, au revoir. До скорой встречи.

– Именно до скорой. Мы увидимся, когда на полях расцветут маргаритки, а может, еще скорее.

– Кстати, ты не забыл средиземноморскую форель, посыпанную укропом?

– Ах, черт, забыл. И седло барашка с салатом-латуком по-гречески забыл. Впишите и то и другое, пожалуйста.

Она величественно удалилась, одарив меня на прощанье взглядом, в котором сияли и нежность, и восхищение, и благодарность, и в комнате ненадолго воцарилось молчание – лично я молчал высокомерно. Но вот папаша Бассет произнес вымученно ядовитым тоном:

– Что ж, мистер Вустер, видно, вам все же не миновать расплаты за совершенную глупость.

– Я готов.

– Я разрешил вам провести ночь под моим кровом, но теперь передумал. Отправляйтесь в полицейский участок.

– Какой вы мелкий, злопамятный негодяй, Бассет.

– Ничего подобного. Несправедливо лишать полицейского Оутса нескольких часов заслуженного отдыха ради вашего удобства. Сейчас пошлю за ним. – Он отворил дверь. – Эй, вы!

Обращаться так к Дживсу? Совершенно недопустимо. Но верный слуга сделал вид, что его это совершенно не задевает.

– Что угодно, сэр?

– На газоне перед домом вы увидите полицейского Оутса. Приведите его сюда.

– Хорошо, сэр. Мне кажется, с вами желает побеседовать мистер Спод, сэр.

– А?

– Мистер Спод, сэр. Он идет сюда по коридору.

Старик Бассет вернулся в комнату, не скрывая досады.

– Зачем Родерик мешает мне в такую важную минуту? – проворчал он. – Не понимаю, что ему от меня понадобилось.

Я весело засмеялся. Какая ирония! Я от души забавлялся.

– Он идет сюда сказать вам – правда, он несколько опоздал, – что был здесь у меня, когда украли корову, и снять с меня подозрение.

– Понятно. Да, он, как вы заметили, несколько опоздал. Придется ему объяснить… А, Родерик.

Дверной проем закрыла массивная туша Р. Спода.

– Входите, Родерик, входите. Но вы зря беспокоились, дорогой друг. Мистер Вустер убедительно доказал свою непричастность к хищению коровы. Вы ведь об этом хотели мне сообщить?

– Э-э… м-м-м… нет, – выдавил из себя Родерик Спод.

На его лице было странное напряженное выражение.

Глаза остекленели, он крутил свои усики, – если только столь скудную растительность можно подвергнуть кручению. Казалось, он собирается с силами, готовясь выполнить тяжкий долг.

– Я… э-э… нет, – повторил он. – Просто я слышал, что возникли неприятности из-за каски, которую я похитил у полицейского Оутса.

Гробовая тишина. Глаза папаши Бассета вылезли из орбит. Мои тоже. Родерик Спод продолжал крутить свои усики.

– Глупость, конечно, – сказал он. – Я и сам понимаю. Я… э-э… поддался неодолимому порыву. Такое порой со всеми случается. Помните, я рассказывал вам, как однажды стащил каску у полицейского, когда учился в Оксфорде. Я надеялся, все обойдется, но человек Вустера сказал мне, что вы решили, будто это Вустер виноват, ну и, конечно, пришлось мне идти к вам и каяться. Вот, собственно, и все. Пойду-ка я спать. Спокойной ночи.

Он выдвинулся в коридор, а в комнате снова воцарилась гробовая тишина.

Наверное, кому-то случалось иметь еще более дурацкий вид, чем был сейчас у сэра Уоткина Бассета, но лично мне такого наблюдать не приходилось. Кончик его носа ярко рдеет, пенсне едва держится, повиснув на переносице под углом в сорок пять градусов. Да, он упорно не желал принять меня в лоно своей семьи, и все-таки я был близок к тому, чтобы пожалеть старого остолопа.

– Гррмпф! – издал он наконец.

У него что-то случилось с голосовыми связками. Видно, накрепко переплелись.

– Кажется, я должен принести вам извинения, мистер Вустер.

– Не будем больше говорить об этом, Бассет.

– Очень сожалею обо всем, что произошло.

– Забудем этот инцидент. Моя невиновность установлена, это главное. Полагаю, я теперь могу покинуть вас?

– О, конечно, конечно. Спокойной ночи, мистер Вустер.

– Спокойной ночи, Бассет. Надеюсь, вы извлечете из происшествий нынешнего вечера хороший урок.

Я отпустил его сдержанным кивком головы, а сам принялся изо всех сил раскидывать мозгами. Хоть убей, ничего не понимаю. Следуя старому испытанному методу Оутса, пытался отыскать мотив, но, честное слово, окончательно запутался. Только и оставалось предположить, что снова взыграл дух Сидни Картона.

И вдруг меня словно молния ослепила.

– Дживс!

– Слушаю, сэр?

– Это ваших рук дело?

– Простите, сэр?

– Перестаньте без конца повторять «Слушаю, сэр?» и «Простите, сэр?». Это вы подбили Спода разыграть Бассета?

Не скажу, чтобы Дживс улыбнулся – он никогда не улыбается, – однако мышцы вокруг рта едва заметно дрогнули.

– Я действительно рискнул высказать мистеру Споду мнение, что он совершит великодушный поступок, если возьмет вину на себя, сэр. Я строил доказательства исходя из того, что сам он ничем не рискует, а вас избавит от массы неприятностей. Напомнил ему, что сэр Уоткин обручен с его тетушкой и потому вряд ли приговорит его к наказанию, которому замыслил подвергнуть вас. Не принято сажать джентльмена в тюрьму, если вы помолвлены с его теткой.

– Святая истина, Дживс. И все равно не могу понять, где собака зарыта. Вы хотите сказать, он прямо так и согласился? По доброй воле?

– Ну, не совсем по доброй воле. Сначала, должен признаться, он проявлял некоторое нежелание. Думаю, я повлиял на его решение, сообщив ему, что мне известно все о…

Я издал вопль:

– О Юлейлии?

– Да, сэр.

Черт, узнать бы наконец все об этой самой Юлейлии!

– Дживс, расскажите мне. Что Спод сделал с этой девушкой? Убил ее?

– Боюсь, сэр, я не вправе разглашать эти сведения.

– Бросьте, Дживс, ничего не случится.

– Не могу, сэр.