Купол раздора - Иван Александрович Мартынов

ровно до первого шлепка по плечу от девушки. — Ишь как загорелась. Ну а если серьезно, то столько всего нового, что и не поспеешь. Восстанавливают ДК, музеи планируют открывать, Большой театр уже открыли! А тоннель за купол завтра должны раскопать — и поедут снова врагам наши ресурсы и товары. Но теперь не в таких объемах, да и не за просто так. Договорились о поставках лекарств, технологий. Сейчас обо всех этих событиях сообщают в новостях, прозрачно все, здорово.

— Надеюсь, не выкинут эти твари каких-нибудь выкрутасов… Вся страна напичкана их агентами! Еще и Шишкин этот придурошный… — Вера потупила глаза и стала водить ногой по земле.

— Вот это ты грозная! Услышат — разбегутся.

— Да ну тебя. Будто сам не зол?

Максим с грустной улыбкой посмотрел на Веру:

— Я вообще сидел. Шрам, вон, на всю жизнь. И что, быть только серьезным и злым теперь? Новостей — не перечитаешь. Дел — не переделаешь. Каждый теперь найдет, куда себя приложить с пользой для общества и для успешной реализации своих амбиций. Ну если они есть, конечно.

Построение нового общества, экономики, права, образования — это же колоссальный труд, подобный… Ну, скажем, строительству высоченной башни. Сделаешь что не так, и все посыплется. Избежать коррупции и кумовства, сделать эффективным каждое министерство — это же просто жесть. Я не представляю, какой объем работы на плечах тех, кто теперь на самых верхах.

— Это да, время веселое! А образованных людей не так много. Просиди мы еще лет тридцать под старой властью, так и вовсе бы не осталось таких. Я вот в институте хочу получить образование. А лучше два! — Вера наконец заулыбалась, загоревшись планами на будущее.

— Или десять! Ну-ну, я шучу. Университет — это хорошо, ты молодец. Самообразование, конечно, тоже штука недурная, но лучше, когда все структурировано и на блюдечке с золотой каёмочкой. Все это, в конце концов, необходимо, чтобы новое поколение тоже смогло строить кирпич за кирпичиком новую страну. Как говорил философ Герберт Спенсер: «Великая цель образования — это не знания, а действия».

Девушка кивнула в знак согласия:

— Давай прогуляемся пока не стемнело? Хотя бы недолго. И по домам, а то мне еще ужин готовить.

— Погнали, — Максим резво встал и подал руку девушке.

Смеркается. Толпы людей бродят взад и вперед по бульварам и переулкам. Вечер близиться. Где-то вдали громыхает и сверкает на весь небосвод салют, оставшийся с последнего дня рождения Градова. Вроде фейерверк из прошлой жизни, ее отголосок, но будто и звучит уже по-другому. По крайней мере, в головах людей.

А в тысячах километров от яркой шумной столицы средь скрипучих сосен, у костра сидят и потирают руки в ожидании горячего чая доблестные воины.

— Поступило задание, ребят, — начал Трофим. — Иду я и со мной еще три человека. Сами решайте, кто из вас готов. Дело крайне рискованное. Мы доберемся до Новосибирска — это недалеко, нас довезет грузовик. Далее человек, работающий на вокзале, из местного сопротивления, загрузит нас в вагоны с продовольствием. Там будут пустые ящики. При проходе через базу «Креста», что на юге от Иркутска, будем прятаться в них. А дальше… Дальше мы окажемся первыми из наших соотечественников, кто отправился по ту сторону купола. Будем открывать новый мир, подобно Колумбу. Тоже не знаем куда плывем, точнее думаем что знаем, а по факту…

Эта разведка может показаться невероятной, просто сумасшедшей авантюрой. На самом деле так оно и есть, но поверьте, наши братья в Москве время зря не теряли, продумали все, что можно. Связались тут с нужными людьми. Нас не только встретят и посадят в поезд, но и передадут нам неприметную гражданскую одежду, пищу, пистолеты, холодное оружие.

Когда мы выйдем там, окажемся в стане врага, будто на чужой, недружественной планете. Связь с Москвой оборвется. Мы проведем разведку и должны вернуться назад. Ну, эти детали обсудим позже… Суть вам ясна. Нас ждет неизведанное. Если вы не готовы рискнуть своей жизнью, то лучше возвращайтесь домой. Да, остальные поедут в Москву под контролем местных властей, не инкогнито. Шишкин будет контролировать, чтобы все мы покинули его земли. Они знают, сколько людей из Севера было в тюрьме. Знают, что еще двое в балаклавах их забирали. О том, что пятеро человек оставалось в лагере, включая раненого Серегу, им не должно быть известно.

Сереж, едешь в Москву, это не обсуждается! Я могу взять с собой только троих из вас. Чтобы при посадке на поезд по количеству наших у них не возникло вопросов. А мы втроем останемся здесь. Надолго. — Трофим серьезно посмотрел на каждого из присутствующих, пытаясь увидеть реакцию. — Родным сможете завтра позвонить по нашему каналу и предупредить, чтобы не ждали. В ближайшее время. Подумайте и решите, кто со мной.

— Да я поеду! Че там, заживу по дороге! — выпалил Серега.

— Не трать калории на пустые споры. Ты родителей хочешь оставить без единственного сына?! Все! Вопрос закрыт, — далее Трошка уже не слушал Сережу.

— Я! Это не обсуждается, я поеду, мы… — подал голос Паша.

— Во дает, не обсуждается! Дисциплину соблюдаем, рядовой Павел! Я подумаю и решу насчет тебя.

Хвост посмотрел уныло на костер, кинул в него шишку и пробурчал: «Не могу. Мама там одна, ждет. Никак не могу…».

Тощий человек в порванном бушлате и серой кепке, освобожденный из тюрьмы, поднял руку и сказал сухо, даже не смотря на остальных:

— Я иду.

— Константин Иванович, но Вас же в Москве ждут! Ваш опыт там сейчас нуж…

— Я иду. Так надо, — перебил Константин Трофима.

Еще один боец, что вместе с отрядом Трофима прибыл сюда из Москвы, поднял руку. Выразил волю молча, но с улыбкой на лице и блеском в глазах. Его зовут Леша, так сложилось, что за последние несколько дней Паша к нему привязался, как к старшему брату.

Алексей — высокий мужчина, с короткими рыжими, блестящими на солнце волосами, на лице щетина, а под ней постоянно можно наблюдать улыбку, даже когда ситуация на то не располагает. Бывает, взглянет на тебя, ухмыльнется, радость расползается по широкому лицу. Любит пошутить, выпить, мастак выдать, порой неожиданно, поговорку. Например, бежал как-то на врага, паля во все стороны из автомата, выкрикивая: «Обиженный народ хуже ос жжет!». Или же, бывало, сидя у костра вечером, похлопывая одного из товарищей по плечу и высказывая свою поддержку и уважение, говорил: «Партизан гордится не нарядом, а своим отрядом».

— Ну что же… Спасибо вам, братья. Давайте отдохнем, перекусим. Несите чайник! В карты