Приказы не обсуждаются - Игорь Берег

Первым различил далекое жужжание моторов Сашка. Шагавший вслед за Симоновым, он вдруг так резко остановился, что Евгений налетел на его потную спину.

— Какого черта… — начал он, но Загайнов поднял руку.

— Тихо!

Все замерли. И через минуту уловили несвойственный для здешних бескрайних лесов звук. Очень далекий, едва воспринимаемый ухом. Словно несколько комаров пело.

«Они?» — спросил взглядом Евгений Симонова. Тот помедлил, вслушиваясь, потом кивнул: «Они!»

Уважительно посмотрел на Загайнов и сказал:

— Ну, парень, у тебя и слух!

Сашка горделиво улыбнулся.

— А то!

В связи с приближением колонны сделали привал и стали совещаться. Но перед этим Симонов тряхнул стариной и с биноклем залез на самое высокое дерево из оказавшихся поблизости.

Сидел он там минут пятнадцать и слез очень задумчивый.

— Значит, так, ребятки. Колонна, как я понял, пройдет левее нас. Там, дальше, какой-то городишко, но я думаю, туда они не пойдут. Города сейчас у правительства. Это раньше Савимби здесь царствовал безраздельно. Скорее всего, чуть позже они лагерем станут. Здесь недалеко холмик один есть, почти гора. Надо бы нам на нее взобраться. Оттуда далеко будет видно. Отследим, где они остановятся, и ночью пойдем на разведку.

— И что мы разглядим в темноте? — спросил Загайнов. — Приборы-то — тю-тю!

— Ничего, что-нибудь да увидим. А может, и «языка» удастся взять.

Так они и сделали. Горушка была не очень высокой, но все же выдавалась над местностью. На вершине ее стоял каменный прямоугольный обелиск. Миронов предположил, что это кого-то здесь похоронили, но Симонов объяснил, что камень — обыкновенный геодезический знак, один из многих, поставленных в свое время португальцами.

Около камня и расположились. Открывавшийся вид был превосходен. Путь колонны отмечало едва различимое облачко пыли, поднимавшееся над деревьями. Перемещалось это облачко очень медленно. Партизанская колонна двигалась не только на автомобилях, были и пешие боевики. Значит, до темноты далеко не уйдут. Один раз вдалеке пролетел вертолет, но к колонне приближаться не стал, видимо, опасаясь пуска «стингера» или «иглы». Появление вертолета могло означать, что Савимби преследуют правительственные войска. Тоже неплохо.

Глава 7

Наконец, уже почти в сумерках, пылевое облачко исчезло. Партизаны остановились на ночлег. Отметив на карте расположение их лагеря, Симонов скомандовал:

— Вперед!

И они начали спускаться с горы, направляясь к предполагаемому лагерю. Как раз совсем стемнело, когда они, продравшись сквозь кустарник, залегли, вслушиваясь в темноту.

Загайнов прошептал:

— Разрешите на разведку сползать?

Видимо, Симонов знал, что у Сашки есть опыт подобных действий, потому что не раздумывая дал «добро». Один бесшумно исчез во мраке, а двое остались его ждать. Минуты превращались в часы, но Загайнов не возвращался. Евгения начало одолевать беспокойство. В конце концов, унитовцы не простые солдатики ФАПЛА, наскоро обученные и получившие оружие. Эти люди воюют уже давно, а значит, опыт действий в лесах есть. Что если Загайнов напоролся на какой-нибудь передовой пост и был схвачен? Не очень верилось, что Сашка так просто дастся в руки каким-то партизанам, но чего не бывает на войне?

Симонов почувствовал его волнение, толкнул в бок.

— Лежи спокойно, ничего с ним не случится.

И верно. Из темноты послышался тихий свист. Евгений ответил, а через минуту впереди зашуршала трава и голос Загайнова произнес:

— Помогите тащить. Тяжелый, зараза…

Сашка ухитрился взять «языка»!

Евгений метнулся вперед, перехватил у товарища массивное вонючее тело и поволок его туда, где ждал Симонов.

Загайнов тяжело дышал. Алексей Васильевич сунул ему сначала флягу со спиртом, а затем — с водой.

— Ух, хорошо! — сказал Сашка. — Сейчас бы сигаретку! Да не бойтесь, не увидят, до них отсюда с полкилометра и сплошной лес.

— А передовое охранение?

— Дрыхнут, как сурки! Умаялись, видимо, вот и не выдержали. Я мимо них чуть не в полный рост прошел. И этот, которого я притащил, тоже спал. Не представляю, как Савимби ухитрился столько лет по лесам бегать с такой дисциплиной подчиненных? У нас бы его в два счета повязали.

— Что, вообще все в лагере спят? — удивился Миронов, протягивая Сашке сигарету и зажигалку.

— Нет, самого точно охраняют, я разглядел. Но вот по периметру…

— Наверное, знают, что ФАПЛА к ним ночью не сунется, вот и расслабились, — предположил Симонов. — Здесь днем принято воевать. Много их там?

— Человек семьдесят бойцов и примерно полтора десятка баб и ребятишек. Четыре «лендровера». Поставили три палатки, там начальство. А остальные прямо на земле спят. Даже костры разожгли, ужин себе готовили. Эти партизаны неплохо питаются, глядите, какой боров!

— Разглядишь тут… — проворчал Симонов. — Так, хлопцы, вы португальского все равно не знаете, так что покараульте, пока я его допрашивать буду.

«Хлопцы» докурили свои сигареты, пряча огоньки под полы куртки, и выдвинувшись вперед метров на пятьдесят, залегли. Сашка стал шепотом рассказывать, что ему удалось увидеть.

— Боевики эти, похоже, устали зверски. Понятно, гоняют их в последнее время. Валяются, кто где упал. Только с десяток бодрствуют, которые палатки охраняют. Над всем лагерем храп стоит. В принципе, можно попробовать пробраться, часовых снять и Савимби грохнуть. Или у «языка» выяснить, в какой палатке он спит, и закинуть туда пару гранат. Верняк!

— Нельзя, — с сожалением сказал Евгений. — Забыл, что ли? Надо все сделать так, чтобы создать иллюзию, что его местные вояки кончили. Или свои взбунтовались. А так, конечно…

— Ну, начальник чего-нибудь придумает, — согласился Сашка.

Внезапно со стороны Симонова раздался тихий свист. Командир звал своих бойцов.

— Что это он? — удивился Загайнов. — Неужели успел допросить?

И они вернулись к своей стоянке.

— Ты кого привел? — ласковым голосом спросил Алексей Васильевич Сашку.

— Как — кого? Бандита.

— Да? Ну, посмотри на этого «бандита»!

И Симонов, став спиной к лагерю Савимби, чтобы прикрыть огонек, чиркнул зажигалкой.

Изумленные Миронов и Загайнов увидели, что, прислоненный спиной к дереву, перед ними сидит вполне белый человек! Пламя зажигалки отражалось в его широко раскрытых испуганных глазах.

— Ну-ка, повтори, кто ты, — приказал Симонов.

— Летчик я, летчик! — забормотал пленный.

— Как зовут?

— Мыкола… То есть Николай!