Ярмарка любовников. Психоз - Филипп Эриа

Тишину комнаты нарушал только автоматический стрекот металлического самописца, чертившего на разматывающейся из рулона бумаге таинственные зигзагообразные линии. И снова зазвучал голос Джейсона, напряженный и ослабевший, но все еще властный:

— С благополучным прибытием вас: Клиф, Карл, Жак и Барбара. Я знаю о трагической смерти Марии и разделяю вашу печаль. Особенно хочу поприветствовать вас, Маргарет. Долгие годы я ждал этой встречи.

Мэгги напряглась всем телом и неуверенным голосом спросила:

— Мистер Мунтолив, это вы?

Ей казалось, что она узнала голос человека, с которым разговаривала несколько часов тому назад, но полной уверенности в том, что голос действительно принадлежит Джейсону, у нее не было. Голос был очень старым и дребезжащим, это был голос очень больного человека.

— Эта встреча венчает работу и поиски всей моей жизни, — снова заговорил Джейсон. — Я знаю, что вы удивлены, видя меня настолько ослабевшим после нашей последней встречи. Скоро это старое тело перестанет существовать, но я выживу, я продлюсь в вас… Мое наследство огромно и неизмеримо… Перстень, который носит каждый из вас, — символ могущества, могущества, которое связывает нас… Именно вам я передаю в наследство свою власть, свои знания, свое богатство… Оставшиеся в живых смогут разделить его поровну между собой после моей смерти.

Мэгги незаметно посмотрела на своих соседей: все сидели в напряженной позе с прямыми спинами, положив руки на колени. Только сейчас она заметила, что у каждого на пальце левой руки был перстень с изображением птицы в готическом стиле — тот же хищный ворон, выложенный мозаикой на дне бассейна.

— Маргарет, — приказным тоном произнес Джейсон, — подойдите и получите благословение на ношение перстня.

Она медленно встала со стула. То, что происходило с ней, было сном, а люди, находившиеся рядом, были сумасшедшими, которые относились к ней тоже как к сумасшедшей, потому что она не понимала происходившего. В сущности, ей нечего было возразить. Оставалось надеяться, что разговором она сможет оттянуть момент, когда нужно будет переступить порог и пройти за стеклянную перегородку.

— Понимаете, мистер Мунтолив… я надеюсь, что вы поймете, но мне совершенно не нужен этот перстень. Я пришла сюда лишь потому, что хочу поблагодарить вас за гостеприимство и попрощаться с вами. Пит пытается найти машину, и сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром, мы уедем.

— Пожалуйста, Маргарет, пройдите к нему, — попросила Барбара.

Руки Мэгги дрожали. Она почти физически ощущала на себе давление биополя группы. А может, лучше подыграть им и быстрее возвратиться к Питу?

— Хорошо, — обреченно вздохнула она.

Мэгги открыла дверь и вошла в комнату, напоминав шую больничную палату. Не делая резких движении, она осторожно приблизилась к кровати, вокруг которой стояли металлические держатели с капельницами физиологических растворов, крови и другим медицинским оборудованием, обеспечивающим искусственное поддерживание жизни больного. Только сейчас она поняла причину присутствия Адамс в доме. Одного она не могла понять: как Джейсон смог оказаться сегодня рядом с ними, проколесив по отвратительным проселочным дорогам графства Кент не один десяток километров.

Мэгги обернулась в тот момент, когда Адамс закрывала дверь.

— Где вы? — спросил Джейсон из-за пластиковом шторы, закрывавшей кровать. Его голос, не усиленный микрофоном, прозвучал очень тихо.

Она увидела едва различимый силуэт, зашевелившийся на кровати.

— Вы рядом со мной? — спросил Джейсон.

— Да, я здесь, — торопливо ответила Мэгги, опасаясь вызвать у него раздражение.

Лавируя между многочисленными приборами, она подошла к изголовью кровати. Она не заметила, как из- под пластиковой шторы выскользнула рука умирающего и потянулась к ее руке. Рука была белой, худой, со сморщившейся кожей, покрытой гниющими ранами.

Эту омерзительную руку Мэгги увидела только тогда, когда она схватила ее за запястье, в то время как другая, не менее ужасная, появилась из-под шторы и надела перстень на палец Мэгги.

От этого прикосновения Мэгги потеряла сознание и рухнула на пол. Но Адамс была рядом и вовремя подхватила Мэгги под мышки.

Глава 14

Мэгги намылила руку и подставила под струю теплой воды, льющейся из крана.

— Я не могу его снять, Пит, — сквозь слезы проговорила она.

— О, это ужасно!

Она растопырила пальцы и посмотрела на руку. Перстень был слишком массивным и совершенно неуместным на ее тонком пальчике.

— Потерпи, дорогая! Завтра в мастерской тебе его распилят.

Мэгги еще несколько секунд рассматривала ворона с хищно раскрытым клювом и с тоской в голосе произнесла:

— Они все сумасшедшие, Пит.

— Именно поэтому нам нужно побыстрее убраться отсюда. Все они — банда обезумевших богачей. Сейчас сяду на телефон и обзвоню все графство Кент, но машину добуду. Даже если потребуется ее пригнать из Лондона, я не буду колебаться ни секунды. Я вырву тебя из их рук.

— Не торопись, не уходи так сразу. Побудь со мной еще немного… пожалуйста, Пит.

Она вытерла насухо руки, прошла в комнату и легла на кровать, натянув одеяло до подбородка.

— С тобой все в порядке?

Что-то с ней произошло после встречи с Мунтоливом. Она вернулась обеспокоенная и скованная.

— Да, думаю, все хорошо. Но я очень устала. После всех сегодняшних приключений я умираю от страха, стоит мне только подумать, что может еще произойти.

— Ничего плохого с тобой не случится, обещаю тебе.

— Только не оставляй меня одну.

Она машинально провернула перстень вокруг пальца на руке.

— Каким образом могут служить эти перстни своим владельцам? Мунтолив сказал, что они объединяют нас… Но как ими можно пользоваться?

— Нечто подобное имело большинство известных английских семей. Такие перстни начали входить в моду в XV–XVI веках. Английские вельможи носили перстни с гравировкой своих инициалов…

Взяв руку Мэгги, он внимательно исследовал перстень.

— А знаешь, он достаточно красивый.

— Ненавижу его.

— В XVI веке, имея такой перстень, ты ходила бы с гордо поднятой головой. Это внешне непритязательное украшение означало богатство и власть.

— Мне это безразлично. Я хочу снять его, чтобы ничто больше не связывало меня с Мунтоливом. И еще — я очень хочу уехать отсюда.

Она выдернула свою руку из ладоней Пита и сунула ее под одеяло, чтобы не видеть перстень.

— А мне казалось, что тебе здесь нравится. Ты же сама говорила, что прекрасно себя здесь чувствуешь.

— Сейчас уже нет. Особенно после того, что произошло наверху. О Боже! Видел бы ты эту омерзительную, сморщенную руку! Какая гадость!

— Ты думаешь, что это был не Мунтолив?

Она покачала головой.

— Как могло с ним такое случиться? Сегодня