Найди меня - Вера Кауи

В конце концов все закончилось кулачной дракой между продюсером и сценаристом. Мэгги тоже негодовала на действия продюсера, ведь она согласилась сниматься, потому что была уверена в качестве сценария, и ее нисколько не удивило, что обычно уравновешенный сценарист взорвался как вулкан, разодрал в клочки все, что осталось от его испоганенного детища, и пригрозил, что подаст в суд, если его имя упомянут в титрах этого дерьмового фильма, как он выразился.

Бедолага режиссер покинул сцену боя в слезах, но не без облегчения, ибо сбросил с себя ответственность, которая не давала ему спать по ночам. Продюсер уполз в свою палатку с расквашенным носом, грозя прикрыть эту лавочку.

В конце концов ему ничего другого и не оставалось: Мэгги заявила, что выходит из дела, если не удовлетворят два ее требования: будут снимать по одобренному ею сценарию и заменят режиссера – тут она назвала фамилию, от которой продюсер охнул, представив, во сколько ему влетит эта замена. Шум поднялся до небес. Мысль о том, что пущены на ветер миллионы, вызвала у продюсера тяжелое нервное расстройство, и воздушная «скорая помощь» увезла его подальше от тех мест.

Все, что заработала Мэгги за этот месяц, была дизентерия. Она потеряла в весе десять фунтов. Ей не заплатили ни цента. Она вернулась в Голливуд в ужасном виде; «краше в гроб кладут», – определила Конни.

Мэгги обрушила на своих агентов водопады ярости. Она возложила на них всю ответственность за постигшие ее бедствия и орала так, что ее крик достигал вершины высочайшей точки Беверли-Хиллз. Изорвав в мелкие клочки договор, она швырнула им это конфетти в лицо. «Только попробуйте притянуть меня к суду, – пригрозила она. – Я только рада буду дать там подробный отчет о каждом дне, который вы заставили меня прожить в этом аду. Я расскажу не только про придурка режиссера, скупердяя продюсера и беспомощную группу, которая не способна отснять даже свадьбу на любительскую камеру, не то что многомиллионный проект, но и про звезду, про этого засранца, который не умеет двух слов написать, разве что подписаться под контрактом! Я взыщу с вас за намеренное введение меня в заблуждение и не позволю от моего имени даже собачий ошейник выбрать!»

Они потом рассказывали, что Мэгги так грохнула дверью, что чуть не обрушила все стеклянное здание на Сенчури-бульвар. Агентство, естественно, протестовало против таких обвинений на свой счет и вовлекло в тяжбу своих адвокатов. Профессиональные издания гудели слухами о возбужденных судебных исках за нарушение условий контракта. Но внезапно шум стих, скандал улегся как не бывало. Агентство поместило в прессе краткое извещение, что прекращает представлять интересы мисс Кендал в связи с творческими разногласиями.

На самом деле причина была совершенно другая и обнаружилась она благодаря усилиям человека, который отныне стал постоянным агентом Мэгги. Это был двадцатидевятилетний юрист по имени Уильям Дж. Бартлет. Он был уроженцем здешних мест, что крайне редко встречается в Голливуде. Окончив университет в Беркли, он поступил в Гарвардскую юридическую школу. Получив диплом, молодой человек устроился в агентстве, которое вскоре стало самым престижным в Голливуде. Ему прочили блестящее будущее. Когда Мэгги Кендал подобно библейскому Самсону рушила храм киноиндустрии, в котором располагалось ее бывшее агентство, босс Бартлета – один из трех компаньонов фирмы – велел ему отправиться на место и определить масштабы разрушений.

– Но осторожненько, ладно? С Мэгги Кендал не просто иметь дело, как и с Кэти Хепберн. Все равно мне хочется занести ее в наш список ожидания, так что давай подключай обаяние и всякое такое, чем ты усмиряешь наших дам, когда они являются сюда, извергая дым и пламя. Если тебе удастся ее заарканить, получишь вознаграждение.

Барт по опыту знал, что не следует входить в клетку со львом, не зная, насколько он голоден, и потому прежде всего решил узнать, каковы аппетиты Мэгги Кендал. Он нашел в своем агентстве несколько толстых папок с материалами о ней, что свидетельствовало о давнем желании руководства видеть ее в числе своих клиентов.

Прочитав все вырезки, он провел опрос среди знавших ее людей.

– Мэгги Кендал? – переспросил режиссер. – Сложная натура, великая актриса, но с ней очень, очень нелегко. Она приходит на площадку со своим представлением о том, как играть, у нее уже все продумано до мелочей. Приходится бороться. Если тебе с самого начала не удастся утвердить свою власть, все пропало. Она тебя подомнет. Но если ты устоишь, из нее можно выжать гениальную игру…

– Мэгги Кендал? – прищурилась актриса. – Хитрющая особа, умеет втереть очки. Одна треть таланта и две – самомнения. Неудивительно, что она одна живет. С ней дольше пяти минут невозможно пробыть. И между прочим, все эти разговоры насчет ее необычайного диапазона – туфта. Она всегда играет самое себя!

– Мэгги Кендал! – метал громы актер. – Мужененавистница, телка самовлюбленная! Мэгги Кендал, мать ее растак! Играет баб эдаких независимых, и сама такая же, подметки на ходу режет, так и смотрит, чтобы картину у тебя оттяпать. Если вовремя ей мозги не вправишь – обставит и глазом не моргнет. А в жизни телка никудышная.

– Мэгги Кендал! – воскликнул сценарист, и лицо его озарилось. – Это актриса, которая облекает плотью твои грезы, оживляет твои мечты. Оба своих «Оскара» я получил благодаря ей. Она словно доктор Франкенштейн вдохнула в мои сценарии жизнь.

– Хищница, – безапелляционно заявил репортер светской хроники. – Глотает все, что может предложить Голливуд, и ничего не дает взамен. Не хочет давать интервью, не посещает вечеринок; сама никогда ничего подобного не устраивает. Если бы здесь все были такие, мне пришлось бы зубы положить на полку!

Ну что ж, заключил Барт, это уже кое-что. Однако, какой бы она рассамостоятельной ни была, без агента ей не обойтись. Ни одна звезда не обговаривает условия контракта сама. Все предпочитают отстегивать десять процентов за эту грязную работенку кому-нибудь другому. А кроме контрактов, есть еще малоинтересная деятельность по созданию репутации и деликатная политика расстройства чужих договоренностей.

Перед ним стояла важная задача – выяснить, какой агент требовался Мэгги Кендал, а этом было возможно только при личной встрече.

Ранним, но ярким и солнечным калифорнийским утром он проехал по извилистой, обсаженной с обеих сторон кустами жасмина и бугенвиллеи дороге и нашел в конце затененного пальмами и кипарисами тупика узкую калитку в некрашеном тесовом заборе.

– Она сидит в своей норке, – сказал ему сотрудник студии, кое-чем обязанный Барту и потому хоть и неохотно, но сообщивший ему ее адрес. – Лучше не звони, а напиши с просьбой принять тебя. Она помешана на неприкосновенности своей частной жизни и не очень добра к незваным визитерам.