Топить в огне бушующем печали. Том 1 - Priest P大
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шэн Линъюань ничего не сказал ему – только с трудом сглотнул и стиснул пальцы Алоцзиня…
Пускай Сюань Цзи вообще не понимал, о чем они болтают, но хорошо чувствовал, какие отношения складываются между другими. И теперь его интуиция била в набат.
– Берегись! – сам не понимая зачем, крикнул он.
Как раз тогда деревянная маска Алоцзиня снова сменила выражение: обиженное лицо стало свирепой мордой.
– С чего ради они веселятся? Ненавижу… – чуть только он договорил, как откуда-то из-за его спины потекли сплошным потоком лозы. Тем самые, на которых совсем недавно распускались кровоточащие цветы. Обдав троицу зловещим ароматом, они, точно змеи, набросились на Шэн Линъюаня, а заодно и на Сюань Цзи! Тот, завопив «Твою мать!!!», кинулся в сторону.
В ту же секунду Шэн Линъюань резко дернул Алоцзиня к себе и ловко схватил за горло, стараясь покрепче прижать к влажной стене. Так вышло, что юный шаман оказался ниже своего старого друга на целых полголовы, поэтому его ноги оторвались от земли, а носки зашкрябали по камню прохода. Следом цветущие лозы опутали Шэн Линъюаня по рукам и ногам и крепко впились в тело. Там, где стебли давили особенно жестко, полопалась кожа, обнажилось мясо мышц. Но Шэн Линъюань будто бы не обратил на раны внимания, будто бы не почувствовал боли. Губы его шевелились, он что-то беззвучно шептал, а когда закончил, из пещеры, откуда они выбрались, послышалось странное гудение. Из вод озера выскочило несколько длинных, почти в половину чи, черных гвоздей. Поймав их на лету с быстротой молнии, Шэн Линъюань вонзил один из них твердой рукой прямо между бровей Алоцзиня. Деревянная маска юного шамана тут же сменила свирепое выражение на до крайности злобное.
Из раны, куда вошел гвоздь, брызнули капли крови и попали Шэн Линъюаню на шею и подбородок. Кожа там ярко покраснела, как будто ошпарили, но тут же побелела обратно – раны и ожоги заживали на демоне буквально на глазах. При этом, несмотря на короткую борьбу, Шэн Линъюань ничуть не изменился в лице: он по-прежнему смотрел на юного шамана с жалостью и лаской. Наклонившись, Шэн Линъюань прошептал ему на ухо:
– Если не по нраву, просто закрой глаза. Не смотри.
Наблюдая, как разворачивается эта жестокая сцена, Сюань Цзи окончательно растерялся. И кому он только кричал «Берегись!»? Да тут же ясно как день, что сцепились два матерых волка, и оба готовы разорвать друг друга в клочья!
Похоже, воткнутый гвоздь усмирил Алоцзиня: черты маски на его лице разгладились, и пустой взгляд юноши остановился прямо на Шэн Линъюане. То и дело прерываясь, Алоцзинь с трудом пробормотал:
– Когда открыл глаза… и увидел тебя… подумалось, что я сплю… Но оказывается… это не сон…
Вместо ответа Шэн Линъюань быстро вонзил ему в руки и ноги оставшиеся гвозди.
– И ведь это… действительно вы… ваше величество… – ни с того ни с сего перешел на древнекитайский Алоцзинь. – Кто, как не вы, может быть таким бессердечным? Кого еще назовут беспощадным Владыкой людей?
А вот эту мелодичную речь Сюань Цзи на слух уже понял, но, услышав ее конец, недоверчиво уставился в спину Шэн Линъюаня.
Это что получается? Вирус заразил и его слух, а не только «Записки о тысяче демонов»? Какой-какой там титул? Конечно, в вопросе древнекитайского его навыки аудирования едва ли дотянут до четвертого уровня… Но этот парень что, действительно сказал на древнем наречии про Владыку людей?
Чуть только Сюань Цзи прокрутил в голове эти вопросы, как звякнул последний гвоздь, прибивая Алоцзиня к каменной стене. Юноша больше не двигался. Повсюду разлилась мертвая тишина. Было так тихо, что Сюань Цзи слышал, как отчаянно колотится сердце у него в груди.
– Ты… – начал было Сюань Цзи, кинув на Шэн Линъюаня пристальный взгляд, но тут очень кстати сообразил, что «тыкать» императору не подобает, поэтому подобрал более подходящее обращение: – Вы…
Но договорить Сюань Цзи не успел, потому что вся пещера вдруг заходила ходуном, и оба узких прохода разом обрушились. Всего-то пара секунд – а их замуровало заживо! Вдобавок со всех сторон зазвенел безумный хохот, и по голосу казалось, что это хохотал пригвожденный к скале Алоцзинь…
* * *
Тем временем на поверхности земли, на заднем сиденье машины, Ян Чао пребывал в состоянии созерцания. Для этого он скрестил ноги и прикрыл глаза. В руках он держал брошенные смарт-часы Сюань Цзи. За этим занятием Ян Чао уже просидел целую вечность, впрочем, его коллеги (Ло Цуйцуй за рулем и Пин Цяньжу на переднем сиденье) даже пикнуть боялись, лишь бы не сбить концентрацию товарища и лишний раз не потревожить его «беседу со Вселенной». Но кто бы знал, что старушка Вселенная так любит поболтать!
Пин Цяньжу не выдержала первой. Ей совсем стало плохо от голода, поэтому она потихоньку залезла в карман, достала орехи и за несколько секунд отправила всю горсть себе в рот.
Прожевать как следует она не успела, потому что Ян Чао (неожиданно для всех) подал с заднего сиденья голос. Он так перепугал Пин Цяньжу, что она аж бросила работать челюстями.
– Сестрица, дай что-нибудь перекусить, а?
Сначала Пин Цяньжу растерялась, но довольно быстро пришла в себя и сунула ему целую упаковку орехов. Подавая ее, она поинтересовалась:
– Ну как? Почувствовал что-нибудь? Мы уже рядом?
Как и все «особенные» из Отдела ликвидации последствий, Ян Чао обладал какими-никакими «особыми» способностями. Честно сказать, такими пустяковыми и слабыми, что их едва отнесли к линии физических и психических сил, и парень с большим трудом прошел по критериям. Однако его умения значительно отличались от возможностей Би Чуньшэн, которая нашла свое призвание на передовой, пускай и в качестве ментальной поддержки. Что до Ян Чао, то он всего-то мог улавливать сильные эмоции окружающих и примерно определять, где может заваляться потерянная вещь, но острота его чувств во многом уступала собаке-ищейке. А поскольку Ян Чао крайне редко прибегал к своим «особым» способностям, навыки его поистерлись, и многое давно забылось.
– Ох, не могу сказать наверняка… Ты же знаешь, я то чувствую, то не чувствую… Недавно что-то почувствовал, а теперь опять пропало… – удрученно признался Ян Чао. – Может, мы просто проехали, а может…
– Тьфу-тьфу-тьфу, – сплюнула Пин
