Медальон - Маргарита Полякова

Поймав данную крамольную мысль за хвост впервые, Шерман даже рассердился и сделал попытку пофлиртовать с одной из фрейлин. Глухо. С таким же эффектом он мог бы обхаживать серебряный подсвечник в собственной спальне. Поняв это, Шерман взбесился, и сделал еще одну попытку. Счаз-з-з! После Брин Шерман даже смотреть ни на кого не хотел, не говоря уж о большем! И как бы норлок не старался себя преодолеть, все было бесполезно. А уж после того, как Шерман нашел-таки в этом идиотском мире Брин, ни о какой постели с Августой не могло идти и речи. Как ни старалась королева, обхаживая норлока, его тело отказывалось на нее реагировать. И выход из этой ситуации был только один — «отключить» Августу на самом первом этапе. Шерман брезгливо скривился, поняв, что придется заставить себя прикасаться к королеве и ласкать ее, передернул плечами, представив реакцию Брин, если она когда-нибудь об этом узнает, но делать было нечего. Другого способа заполучить медальон Шерман больше не видел. А медальон ему был нужен как никогда раньше.

Норлок с ненавистью посмотрел на обвивающую запястье татуировку и в сердцах сплюнул. Он снова оказался в ловушке! И снова должен был подчиняться чужим приказам. Шерман выяснил это, когда в очередной раз попытался сорваться к Брин. Именно попытался, поскольку был остановлен Властителем Таштеном. Сволочь! Шерман невольно потер запястье. Тоже мне, знак воина… ошейник рабский, только на руке! И никуда не дернешься, как бы не хотелось! В первый момент норлок буквально взвыл от отчаяния. Ну что этому Властителю, жалко отпустить его к Брин? Он бы в два дня обернулся! Однако Таштен ничего и слышать не хотел. Дескать, война на носу, с королевы глаз нельзя спускать и вообще… сначала медальон достань, а потом можешь катиться на все четыре стороны. Шерман ругался, грозился, отказывался работать… однако магические заклятья Властителя умели быть весьма убедительными. От чудовищной боли норлок выпал из реальности почти на день. Этого Шерману вполне хватило. Поняв, что ослушаться Властителя он не может, норлок вздохнул и смирился. Почти. Поскольку выловил «братца» Брин и, пообещав ему золотые горы (то есть разогнать конкурентов от Августы) попросил передать Брин записку и непременно принести ответ. Стивен удивился, но отказываться от заманчивого предложения не стал. Шерман написал Брин всего несколько слов: «Приехать пока не могу, объясню все при встрече, Шерман», и получил еще более короткий ответ: «Хорошо». Надо сказать, норлока это даже задело. Ни слова, что скучает, или что ждала его, или, хотя бы, что очень рада получить от него весточку. Может быть, Брин уже забыла о нем? Гоблины зеленые, как же Шерману захотелось сорваться к ней и поговорить! Посмотреть в глаза, коснуться волос и спросить… нет, даже не спросить, достаточно будет одного взгляда. Ждала? Рада? Шерман перечитывал короткую записку множество раз, стараясь разглядеть за сухим словом хоть какие-нибудь эмоции и чувства, но это (естественно) было абсолютно бесполезным занятием. Норлок пытался трясти Стивена, расспрашивая, как отреагировала Брин на письмо, но тот не смог сказать ничего вразумительного.

Шерман передернул плечами, отгоняя неприятные воспоминания, и хотел уж было вернуться к себе и спокойно выспаться, но, заметив свет в конце коридора, передумал. Интересно, кому же это еще не спится по ночам? Шерман вновь обнажил меч, распахнул дверь, из-под которой пробивался свет и… встретился с удивленным взглядом короля Генриха Х, склонившегося над картой.

— Прошу прощения, ваше величество, — извинился Шерман, убирая меч в ножны. — Я увидел свет, мне показалось это подозрительным. Я искренне сожалею, что нарушил ваше уединение, но хочу заметить, что следовало бы поставить охрану у дверей.

— Я рад, что хоть кто-то заботится о своем монархе, и готов его защитить, — милостиво улыбнулся король. — Ты прав, Шерман, мне стоило поставить охрану, но я вовсе не собирался здесь задерживаться. Мне просто не спалось, я решил взять что-нибудь почитать, но увидев карту, не удержался.

— Вы думаете о войне, ваше величество?

— Помилуй, Шерман, война стоит на пороге, как же я могу о ней не думать?

— Если вы выбьетесь из сил еще до того, как начнутся военные действия, никому от этого лучше не станет, — пожалел короля норлок. — Вам нужно отдохнуть, ваше величество, — посоветовал он.

— Некогда! — отмахнулся Генрих. — Шурф подобрался к моим землям вплотную. Магия Августы охраняет границы только от живых людей. К сожалению, заклятий против нечисти моя супруга не знает. А Шурф довольно сильный некромант. Со дня на день его зомби и скелеты нанесут удар.

— У вашего величества тоже сильная армия, — заметил Шерман.

— Никто из них никогда не сражался с мертвецами! — с досадой воскликнул король. — При одном только взгляде на ожившие скелеты большая часть моего войска будет деморализована! А сражение может начаться в любой момент!

Шерман знал об этом. Даже слишком хорошо знал. Его инстинкты норлока вовсю вопили, что из королевства надо делать ноги. В общем-то, спорить с собственными инстинктами Шерман и не собирался. Ввязываться в войну, в которой тебе заведомо суждено проиграть, было верхом глупости. Ему вполне хватило пары военных конфликтов, в которых он вынужден был поучаствовать, будучи королевским телохранителем. Чего только стоило пресловутое спасение королевской жизни, во время которого Шермана буквально расстреляли из арбалетов. Другой, менее живучий тип, давно отдал бы концы, но норлок выкарабкался. Правда, королевский врач едва не оттяпал ему ногу, в которую «меткие» стрелки всадили аж четыре арбалетных болта, но Шерман знал, как действовать в этой ситуации. После всего одного «душевного» разговора, врач не только отказался от своих намерений откромсать норлоку ногу, но и вообще не желал к нему больше подходить. Шерман этому был только рад. Без врача он поправлялся гораздо быстрее. Разумеется, Генрих выразил ему свою личную благодарность за спасение своей жизни, и даже наградил каким-то очередным орденом, но это ничего не меняло. Воевать Шерман не хотел.

Норлок нахмурился и склонился над картой, делая вид, что испытывает искренний интерес. То, что Генрих не имеет против Шурфа ни единого шанса, норлок и так знал. Слишком уж большой опыт участия в военных действиях был у Шермана. Пока он был собственностью королевского дома оборотней, Яргел затыкал им все дыры, так что навоевался норлок до тошноты. И теперь заставить его вмешаться в военный конфликт мог только Властитель. Однако Шерман сильно сомневался, что Таштену это надо. Ну а уж самому норлоку участие в войне нужно было еще меньше. Разумеется, Генрих предложил ему достойную оплату за то, чтобы Шерман возглавил часть войска и сражался в первых рядах. При другом раскладе норлок, возможно, и клюнул бы на данную удочку. Но Шерман был слишком умен, чтобы не понимать, что побежденный король не сможет заплатить ему обещанного. А в том, что Генриха ждет именно поражение, норлок нисколько не сомневался. Черный маг Шурф учел все свои прошлые ошибки, увеличил свою армию почти в десять раз, призвав мертвецов, и теперь имел все шансы разгромить объединенные силы двух королевств. И никакие таланты Августы тут не помогут. Поскольку королева весьма посредственный маг, и пользоваться медальоном как следует не умеет. Да больше и не сможет. Поскольку Шерман этот медальон выкрадет. Норлок вздохнул. Соблазнение Августы по-прежнему не казалось ему привлекательной идеей, но другого выхода не было. Шерман хотел снова увидеть Брин, и не желал ввязываться в войну, которая могла начаться со дня на день, а потому у него оставалось не так уж много времени. Если он не сумеет похитить медальон до начала военных сражений, Генрих, как пить дать, запряжет его участвовать в военных действиях. И увильнуть не удастся. Отказ сразу же приравняют к дезертирству и накажут по законам военного времени. Без сомнения, Шерман сумеет избежать трибунала, совершив побег, но после этого он точно уже не сможет добраться ни до Августы, ни до медальона.