Мишень - Анна Викторовна Томенчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ариман неторопливо шел по саду, шелестя мантией. Мне оставалось только следовать за ним, гадая, что такого он подготовил, и ловить себя на мысли, что я начинаю злиться. Обычная защитная реакция на «ваша операция прошла не так, как хотелось бы». Да, черт возьми, не так. Совсем не так. Она провалилась, и Великая тьма знает, почему. Что мы не учли? Еще и Анна пропала.
— Ты изменился.
Я вздрогнул от неожиданности. Привык к этой фразе за последний век, но услышать ее от Аримана не ожидал.
— Надеюсь.
— Когда ты в последний раз разговаривал с Винсентом.
— Два дня назад. На его свадьбе.
— Чувствуется. На свадьбе? — Ариман обернулся, изогнув бровь.
— Да. Они с Даной… В смысле Кристиан Дойл с Евой Сержери…
— Ясно.
Конечно. Темные существа сходят с ума. Дана не в Ордене, но им надо как-то отметить решение снова быть вместе. Повторная Клятва пред ликом Магистра невозможна, они пошли простым путем. Хотя, вспоминая выражение глаз Винсента, я ему искренне посочувствовал. Человеческие свадьбы, да еще и свадьбы известных людей — это пытка для подобных нам существ. Слишком много внимания, слишком много фальши. Но Дана в восторге от того факта, что она снова в центре внимания, а Винсент не стал бы отказывать ей в удовольствии. В любом удовольствии, тем более, сейчас.
— Это длинная история, — проговорил я.
Ариман кивнул.
— Представляю. Скажи мне, Киллиан, ты помнишь, что такое переобращение.
Неожиданно.
— Такое не забывается, Великий.
— А если я скажу, что есть существо, которое нужно переобратить для Ордена, как ты отреагируешь?
— Естественно, я не должен задавать вопросов?
Черты его лица смягчились. Мы шли бок о бок по аллеям, впервые за долгое время разговаривая на равных. Как во времена Реформы. Как во времена смены Темных Вех. Когда от совместных решений зависели судьбы тысяч, а позже миллионов.
— Задавай.
— Кого?
— На этот вопрос ты ответ знаешь сам.
Я остановился. Ведь правда. Он лежал на поверхности. Почему-то сдавило грудь, я даже приложил к ней правую руку. Ариман прошел еще несколько шагов и тоже замер, обернулся, ожидая, пока я что-то скажу или что-то сделаю. А я не мог пошевелиться. Не ожидал от себя такой сентиментальности.
— Так вот как все было на самом деле.
Ариман сложил руки на груди, приглашая к дискуссии. Он всем своим видом говорил «как? Проговори свою версию событий, а я подумаю, поправить тебя или нет».
— Анна не погибла тем вечером. Ты забрал ее. Но почему?
— Лучше мы, чем Дуата, мой мальчик.
Я выпрямился. Необычное обращение.
— Вот как. Дуата убила Ролана. Странное решение. Даже для нее.
— Ей предстоит сделать еще много нелогичных поступков и принять тучу странных решений, Киллиан. Для Анны ее компания неполезна.
— И поэтому Анну надо переобратить?
— Нет. Она невольно меняет пространство вокруг себя. Я не хотел бы в это вмешиваться.
— Поэтому ты выбираешь меня?
Ариман помолчал, а потом поманил меня за собой. Мы пришли к фонтану. Любит же мой брат воду. Очень странная любовь для вампира, пусть и высшего. Любит ее журчание, блеск струй в свете луны. Сейчас эти звуки казались лишними. Любые звуки казались лишними. Мои нервы были напряжены до предела, хотелось рухнуть в этот фонтан, но я понимал, что облегчения такой поступок не принесет. Темный Основатель затеял очередную игру, и, кажется, всем придется принять в ней то или иное участие.
— Нет. Когда я спросил у нее, чего она хочет, Анна ответила, что хочет видеть тебя. Она думала, это последнее желание в ее жизни.
— Это не стало бы для тебя аргументом.
— Верно. Не основным. Одним из нескольких.
— Пожалуй, мне не следует знать, что ты обо всем этом думаешь.
— Верно, — повторил Великий. — Ты переобратишь Анну?
— У меня есть выбор?
Ариман пожал плечами.
— У всех всегда есть выбор, Киллиан. Кому, как не тебе это знать? Я хочу услышать твой ответ.
— Да. Если ты хочешь этого, я согласен, отец.
* * *
Ариман оставил меня в саду размышлять на тему, что мне предстоит сделать. Хотел ли я этого? Сложно сказать. В прошлые разы, когда мне приходилось переобращать вампира, это происходило естественно. В первый раз с целью спасти ему жизнь, во второй — изменить личность и использовать ради мести. Сейчас все иначе. Анна нужна Ордену, но она слишком раскачала себя. Да, в последние дни она стала более сдержанной, но это временно. Пинок — и она пойдет в разнос и прихватит за собой кусочек города.
И как Авирона умудрялась обращать по приказу?
Я обхватил себя руками и замер, невидящими глазами смотря на воду.
Я явно не был готов к такому повороту. Ожидал чего угодно. Но только не такого приказа. Ариман не объяснял. Я понимал, почему Анне сохранили жизнь. Но был бы рад, если бы меня избавили от необходимости принимать непосредственное участие в дальнейшем. И я до сих пор не могу ответить себе на вопрос, почему это так воспринимаю. Во мне проснулось что-то, уснувшее с новой жизнью. Какая-то опаска, даже страх. Монолит дал трещину, я чувствовал, как она разрасталась, медленно, но неуклонно, как на озерном льду. Скоро превратится в мелкую сеть, а потом — крах. И что выльется тогда? Какие новые краски я в себе открою? Или это будет смесь старых красок?
Думать об этом не хотелось. Но я оттягивал момент, когда нужно будет снова заглянуть ей в глаза. Я боялся увидеть там безумный блеск сошедшей с ума от желания получить блестяшку сороки. Она менялась, и мне больше нравилась та Анна, которая раскрывалась передо мной в Треверберге. А какая она сейчас? С другой стороны, вряд ли она так быстро растеряла благоразумие. Тем более, находясь под присмотром Аримана. Что ж. Пластырь лучше отрывать рывком.
Анна сидела на балконе и читала в свете искусно устроенного светильника. Странно было ее видеть с книгой. Волосы собраны во французскую косу. Несколько прядок выбились и
