Приданое Эсмеральды - Нора Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты считал это грезами?
– Не совсем. Это Линдси так говорила. – Эли почти забыл об этом. – Вряд ли она хотела меня обидеть… но несколько коротких рассказов – это действительно не слишком впечатляет. Ей больше нравилось то, что производит впечатление, так что у нее и в мыслях не было меня оскорблять. Она не притворялась, она всегда была самой собой. Но если считать брак цепочкой компромиссов, то, увы, следует признать, что Линдси редко шла на уступки. Или я просто не замечал ее уступок. Те, кто утверждает, что о мертвых следует говорить только хорошее, просто не имеют мужества говорить правду.
– Но ты мужественней человек.
Эли не ожидал, что с кем-то заговорит о Линдси, тем более с собственной бабушкой. Но, наверное, это случилось потому, что они с Эстер сейчас в их родовом гнезде.
– Не могу сказать, что это была исключительно ее вина.
– Согласна. Так не бывает, чтобы кто-то был полностью в чем-то виноват.
– Я думал, что мы с ней пойдем по жизни вместе, соединим наши сильные и слабые стороны для достижения общих целей. Но я женился на принцессе. Отец Линдси ее так всегда и называл, принцессой.
– Да, верно, теперь я вспоминаю.
– Она всегда получала то, что хотела. Ее воспитали в убеждении, что в жизни ей все будет доставаться легко, без особых усилий. Она от природы была обаятельна, красива и непоколебимо уверена в том, что ее жизнь должна быть совершенной, такой, как она захочет.
– Но жизнь – не сказка даже если ты считаешь себя принцессой.
– Верно, – согласился Эли. – Оказалось, что ее жизнь со мной была далека от сказочной.
– Да, она была молодой и избалованной, но думаю, что с возрастом стала бы мудрее. Она была обаятельна, разбиралась в искусстве, моде, интерьере. Но надо честно признать: Линдси была тебе не пара. Вы с ней были слишком разными, совершенно не созданы друг для друга.
– Ты права, – согласился Эли. – Совместная жизнь у нас не сложилась.
– Самое мягкое, что можно о вас сказать, – вы оба допустили ошибку. Но она заплатила за свою ошибку слишком большую цену, и мне ее жаль. Такая молодая, такая красивая женщина. Ей бы жить и жить, но ее жизнь оборвала смерть, бессмысленная и жестокая. И тут уж ничего не поделаешь.
Не совсем так, подумал Эли. Убийца должен ответить за это.
– Хочу задать тебе вопрос, – продолжила Эстер. – Ты счастлив здесь?
– Я был бы безумцем, если бы не был счастлив в родном доме.
– Тебе хорошо здесь работается?
– Лучше, чем я ожидал или надеялся. Большая часть прошлого года, когда я только взялся за книгу, была, по сути, попыткой бегства от жизни. Теперь писательство – мое главное занятие. Я хочу стать хорошим писателем. Думаю, что мое пребывание здесь помогало мне в этом.
– Потому что это – твой родной дом, Эли, а Виски Бич – твой родной край. Что касается Триши, то ее жизнь, ее семья и ее дом – в Бостоне. – Эстер посмотрела через застекленные двери террасы на Сэди и Барби. – Блафф-Хаус для нее – это место, куда можно приехать на выходные и праздники, где можно проводить отпуск летом и отдыхать зимой. Блафф-Хаус никогда не был для нее родным домом.
– Это твой дом, бабушка.
– Да, ты прав, Эли, – согласилась Эстер и посмотрела на морскую гладь. – Вон на том берегу я влюбилась в твоего деда. Это было пьянящей весенней ночью. Я поняла, что он будет моим и этот дом станет нашим домом, в нем появятся на свет наши дети, в нем мы проживем наши жизни. Это мой дом, и я вольна им распоряжаться как угодно.
Она повернулась к Эли. Ее нежный взгляд сделался решительным и твердым.
– Если только ты не скажешь мне или не убедишь меня в том, что он тебе не нужен и ты не можешь жить в нем и быть счастливым, я отдам распоряжение оставить его тебе в наследство.
Эли в изумлении посмотрел на нее.
– Бабушка, ты не можешь отдать мне Блафф-Хаус.
– Я могу поступить так, как пожелаю, мой мальчик. – С этими словами Эстер похлопала его по руке. – Я всегда довожу до конца то, что задумала.
– Но, бабушка!…
Эстер снова похлопала его по руке, на этот раз строже.
– Блафф-Хаус – это дом, а в доме непременно кто- то должен жить. Ты его наследник, и на тебя ложится ответственность за него. Я хочу знать, желаешь ли ты сделать его своим. Или ты хотел бы жить где-то в другом месте?
– Нет, не хотел бы.
– Тогда решено. Уфф, я как будто сбросила с сердца тяжкий груз, – сказал Эстер и, удовлетворенно вздохнув, снова посмотрела на море.
– Неужели?
– Меня окончательно убедило то, что ты оставил себе собаку, – улыбнулась она и ласково погладила внука по руке.
В следующее мгновение дверь, ведущая на террасу, распахнулась, и на пороге появилась Триша.
– Если вы способны оторваться от кресел, то добро пожаловать в нашу компанию. Пора красить пасхальные яйца.
– Верно, займемся этим важным делом. Дай мне руку, Эли. Садиться я могу легко, а вот встаю я с трудом.
Эли помог бабушке встать, после чего обнял ее за плечи.
– Я возьму на себя заботы о доме, обещаю тебе. Но ты приезжай поскорее.
– Договорились.
Слова Эстер заставили его задуматься, но стоило ему взяться за раскраску пасхальных яиц, как все мысли улетели прочь. Эли самозабвенно отдался этому занятию, и когда зазвонил колокольчик входной двери, весь кухонной стол был завален раскрашенными яйцами и заляпан краской.
В сопровождении верной Барби он пошел открыть дверь. На пороге стояла Эйбра. На обоих плечах по сумке. В руках – поднос.
– Извини, не хватает рук, чтобы самой открыть дверь.
Эли улыбнулся и поцеловал ее.
– Я как раз собирался тебе позвонить, – сообщил он и, взяв поднос, отошел в сторону, чтобы дать ей пройти. – Думал, ты придешь раньше. Знала бы ты, с каким великим трудом мне удалось приберечь для тебя несколько пасхальных яиц.
– Спасибо. Просто меня задержали дела.
– Что-то случилось?
– Почему что-то должно случиться? – вопросом на вопрос ответила Эйбра, ставя сумки на пол. – Привет, Барби! – Она решила рассказать обо всем позже, чтобы не портить людям праздник. – Просто пирожки быстро не испечешь.
– Пирожки?
– Пирожки. – Она забрала у Эли поднос, и они вместе прошли в дом. – Судя по звукам, к тебе кое-кто приехал.
– Такое впечатление, будто они здесь уже неделю.
– Это хорошо или плохо?
– Это хорошо, даже очень хорошо.
Эйбра и сама это поняла, как только вошла в кухню. Семья в полном составе сидела за столом. Здесь же подсыхали пасхальные яйца, раскрашенные с разной степенью художественного вкуса и изобретательности. Когда на нее обратились взгляды присутствующих, она широко улыбнулась и постаралась выбросить из головы все неприятности.
– Всех с Пасхой! – объявила она, ставя поднос с пирожками на стол. Затем подошла к Эстер и обняла ее: – Рада снова видеть тебя. Рада видеть вас всех!