Смерть и солнце - Линн Рэйда

Пожалуй, пора было что-нибудь с этим делать, а то он действительно когда-нибудь ее придушит.

- Ты не мог бы… принести воды? - негромко попросила Айя. Ей даже не пришлось изображать слабость, голос и без того звучал, как писк недотопленного котенка.

Злость во взгляде юноши сменилась озабоченностью. На кувшин, стоящий на столе, он даже не взглянул - должно быть, еще ночью выпил все до капли.

- Я сейчас, - пообещал он коротко, вставая на ноги. И быстро вышел из каюты, прихватив с собой пустой кувшин.

Ну надо же, как просто, - восхитилась Айя. Любопытный все же экземпляр этот южанин. Сперва злится так, что на загривке шерсть топорщится, а потом сразу же бросается выполнять просьбу "умирающей". Ну-ну.

Из двух тренировочных мечей, хранившихся в потертом кожаном чехле, Рикс выбрал тот, который был потяжелее. Они с Лаской сделали эти мечи, пока он изводился от безделья и тревоги в Тровене. Наверное, разведчица хотела таким способом отвлечь его от мыслей о мессере Иреме и об их товарищах, погибших во время штурма. Надо отдать Ласке должное, изобретенный ею способ оказался действенным. Пока они скакали по двору, утаптывая снежный наст до каменного состояния, все мысли покидали голову "дан-Энрикса", и порой он чувствовал себя почти счастливым. Оказалось, тело может быть счастливым совершенно независимо от головы, если получит то, что хочет - быстрое движение, хмельное ощущение собственной ловкости и силы, а в конце - глухую боль в усталых мышцах. Сражаясь с Лаской, Рикс с некоторой досадой обнаружил, что он был не первым, кто сумел чему-то научиться у Асгейра Аэстерна. Но южанин быстро понял, что девушка смотрит на тхаро-рейн сугубо прагматично - для нее оно сводилось к знанию нескольких дюжин основных приемов и ухваток, с помощью которых можно было одолеть более сильного противника. "В драке есть только одно искусство, Рик: искусство выживать, - со смехом заявила девушка, когда он попытался поговорить с ней о тхаро-рейн. - Все остальное меня не интересует". Рикс тогда немного растерялся, но потом подумал, что она по-своему права. Это как с книгой - вроде бы для всех написано одно и то же, но при этом каждый все равно поймет по-своему, и в этом-то, по утверждению Саккрониса, и заключается весь смысл. К тому же, явное пренебрежение к истокам тхаро-рейн никак не отражалось на умениях разведчицы. Многие вещи она знала лучше Рикса и щедро делилась с ним своими знаниями. А потом сэр Ирем выздоровел, и чехол с "мечами" несколько недель без дела провалялся среди остальных вещей "дан-Энрикса", поскольку энонийцу стало не до фехтования. Казалось, в коадъютора, поднявшегося на ноги после болезни, вселилась сотня фэйров, и южанин сбился с ног, пытаясь не отстать от сюзерена, делавшего по три дела разом и, похоже, получавшего от этой суеты большое удовольствие. Только на корабле Крикс обнаружил, что мечи перенесли на "Зимородок" вместе с прочими его вещами.

Взвесив меч в руке, Крикс сделал пару пробных выпадов. Качание палубы под ногами совершенно не сбивало с ритма - он давно успел привыкнуть к нему так же, как когда-то приноравливался к ходу лошади, и даже начал находить в этом особенное удовольствие. Казалось, что корабль дышит, как живое существо. Раньше "дан-Энрикс" постеснялся бы размахивать на палубе затупленной железкой, опасаясь ядовитых реплик Нойе, но в последние несколько дней островитянин почему-то прекратил к нему цепляться и вообще выглядел слегка пришибленным. Сперва "дан-Энрикс" хотел выяснить, в чем дело, но потом решил, что от добра добра не ищут, и что самым лучшем будет сделать вид, что он в упор не видит перемен в манерах Альбатроса.

Неуклюжее спросонья тело понемногу оживало, выбившиеся из-под повязки волосы липли ко лбу, и даже мысль о том, что день опять придется провести возле постели Айи, не могла испортить ему настроение.

Подшаг, удар, обманный финт, еще удар… Места на палубе было немного, но "дан-Энрикс" досконально изучил его во время прошлых тренировок и, пожалуй, мог бы фехтовать даже с закрытыми глазами. Например, сейчас он знал, что за его спиной, на расстоянии меньше протянутой руки - стена каюты, где лежала Айя. Здесь любой нападающий решил бы, что южанин загнан в угол, и атаковал… "дан-Энрикс" уклонился от удара и скользнул "противнику" за спину. Ненастоящий поединок, в отличие от сражения с живым врагом, нисколько не мешал думать о чем-то постороннем, и южанин размышлял о том, что надо еще раз побеседовать с мессером Иремом о буре, погубившей "Беатрикс". Или не стоит?.. Риксу показалось, что известие о том, что их каким-то непонятным образом вышвырнуло из мая прямиком в июль, не произвело на его сюзерена никакого впечатления. Возможно, дело было в том, что лекарь как раз делал Айе перевязку, а они с сэром Иремом стояли у дверей каюты, и монсеньор слушал "дан-Энрикса" вполуха. Сдавленные стоны за перегородкой явно занимали его куда больше, чем все то, что говорил его оруженосец, и лицо у каларийца было таким напряженным и застывшим, словно мучения мерзавки за перегородкой каким-то образом касались его самого. Столь явное неравнодушие мужчины к Королеве злило энонийца больше, чем он был готов признаться даже самому себе, и в последние дни он избегал общества коадъютора - настолько, насколько это вообще возможно на сравнительно маленьком корабле. Как ни парадоксально, проще всего было прятаться от сэра Ирема в каюте Айи - лорд туда практически не заходил, а если даже и заглядывал, то ненадолго и обыкновенно в обществе врача или кого-то из команды. Получалось, что делиться своими догадками и опасениями энонийцу абсолютно не с кем. Ну не с Королевой же!.. А поводов для беспокойства у "дан-Энрикса" хватало. Прежде всего, он не пожалел бы ничего за то, чтобы узнать, не потопило ли во время шторма баржи с лошадьми. Конечно, глупо было думать о коне, когда на "Беатрикс" погибла половина всей команды, но южанин ничего не мог с собой поделать. Он сам завел Фэйро на баржу по широким деревянным сходням, и жеребец, уже имевший опыт путешествия по морю и пребывающий в понятном раздражении, даже прицапнул его за руку - конечно, далеко не так, как мог бы, но все же весьма чувствительно. "Ну сам подумай, что я могу сделать?.. - мрачно спросил Рикс. - Ты ведь не человек, чтобы брать тебя на "Зимородок". И с тобой поплыть я тоже не могу. Представь себе, что бы сказал сэр Ирем, если бы я заявил, что собираюсь путешествовать на барже?..". В ответ Фэйро раздул ноздри, скребя палубу копытом. Ему явно было наплевать на мнение мессера Ирема. Привязав жеребца в узком и тесном стойле под палубой, "дан-Энрикс" ощутил себя предателем. Если окажется, что баржа в самом деле затонула…