Осознание - Вадим Еловенко

Надо отдать должное. Они не читали лекций или нотаций. Они своей волей отпустили поваров домой, разрешив не закрывать столовую, а нам на стол поставили несколько бутылок водки.

- После «чистки» пить не стоит… - сказал особист, разливая по железным кружкам порции. - Но раз тут такое…

- Они мертвы? - как всегда влез со своими глупыми вопросами Сашка.

Пал Саныч и Олег синхронно посмотрели на дурачка, но ничего не сказали. Особист поднял кружку и, сказав положенное на счет земли и пуха выпил. Мы тоже последовали его примеру. Пал Саныч кряхтя осилил свою кружку и, убрав ее на соседний стол, развернул перед нами карту.

- Вот ВБНК. Здесь они были живы и работали. Они подготовили площадку. Установили маяки. И куража ради на скале вот тут вырезали болгаркой надпись… неприличную. После этого они включили автоводителя и сами толи уснули, толи потеряли сознание. Во всяком случае, умерли они не возле волшебника. Случись это там не допер бы трактор до третьей зоны.. Разряды попали в них уже в песчаниках. Это пятнадцать-двадцать километров от ВБНК.

- Они просто мгновенно зажарились… - не спрашивая, а констатируя, сказал Андрюха и ни на кого не обращая внимания налил себе водки и залпом выпил.

- Да. - кивнул Пал Саныч - Смерть была быстрой. Повторяю экспертиза не нашла следов агонии или мучений. Влага с поверхности мгновенно испарилась. И вместо спасения, скафандры принесли гибель, не отведя сразу пар от тел. В разряде двадцать семь тысяч градусов. Силу тока измерить вообще слабо представляется возможным. Это один разряд. А в танкетку попало не менее трех. Даже если бы их не сварило при первом попадании, то вторым и третьим их бы добило. Трактор тоже не приспособлен для сброса заряда в землю. Наоборот. Чтобы он мог работать в зоне, где по земле пущен высокий ток он заизолирован максимально. Насколько это вообще возможно. Что тут скажешь. Ребятам просто основательно не повезло. Так сложилось…

Я, последовав примеру Андрея, тоже налил себе, но пить не спешил. Подождал пока Вовка нальет и другие.

- А что вы их родственникам скажете? - поинтересовался Олег, держа на весу кружку.

- Правду, конечно. - уверенно сказал особист. - Погибли при выполнении служебных обязанностей. Их семьи получат страховку, получат пособие от государства и пенсию пожизненную для родителей ввиду утери детей и невозможности ими в дальнейшем выполнять сыновние обязательства.

Мы молча покивали и выпили. Это хоть что-то. Могли втихую списать под грифом «пропал без вести» или «совершил побег».

- Я наверное последний день с вами, ребята. - сказал жестко Пал Саныч. - Меня вызвали в Москву по этому инциденту. А сюда прибудет комиссия министерства юстиции. Они бучу поднимут знатную, почему осужденные на незначительный срок погибли при отбытии альтернативного наказания. И даже, если все обойдется… Я, уже написал прошение об отставке. Так что в любом случае не вернусь к вам.

Мы опять покивали и выпили. А что тут скажешь? Посочувствовать человеку пославшему на гибель людей? Бред. А обвинять его в чем-то язык не поворачивался. Они погибли не от радиации. От радиации их вырубило. Это нормально. Перестроенный организм сам себя выключает, когда начинается массовое разрушение клеток под воздействием излучения. После таких выключений люди по сто лет живут и ничего. Меня самого по первой частенько рубило в сон. Их убил разряд. Вероятность прямого попадания теряется в миллиардных долях… вероятность погибнуть от него измененному еще меньше. Это просто железный гроб, раскалившись, изжарил наших ребят. А может еще что… но мы этого, думаю, уже не узнаем.

Пал Саныч свернул карту, чтобы на нее нечаянно не налили, и поднялся с места.

- Я пить с вами не буду. Надеюсь, поймете почему. Мне тяжело так же как вам. И мне тяжело смотреть вам в глаза. Я пойду… мне надо собрать еще вещи. Особист проводил взглядом нашего старшего и спросил, обратившись ко всем:

- Я понимаю не место и не время. Но я сейчас тоже уйду писать отчеты. Есть какие-то пожелания кроме отдыха? Вам дадут неделю заниматься своими делами, пока тут комиссии будут работать. Я подумал немного и попросил:

- У нас товарищ есть. Сергей Перепёла. Он был арестован за то, что назвал этот поход самоубийственным и отказался участвовать. Его должны были законопатить на юг. Но думаю, он еще на базе. Есть ли возможность вернуть его нам. Он хороший механик отличный водитель. А мы потеряли двоих. Кого пришлют вместо них не знаем и что они из себя представлять будут тоже. А Серый все знает в нашей кухне и все умеет.

К моей просьбе присоединились все тринадцать присутствующих. Прерывая гудение и возгласы, особист сказал:

- Да. Это реально. Я рапорт еще не писал на него. Он на губе сидит сейчас в Погребне, а не в лагере. Завтра пошлю бойцов, они привезут его обратно. Это все? Для себя что-нибудь просить будете? Завтра же «правачеловеки» приедут, я смогу через них вам что-нибудь добиться. Если хотите, могу поговорить на счет кондиционера вам в бунгало. А то днем у вас там духота страшенная.

- Было бы не плохо - сказал я. - И, если можно, холодильник бы нам… хотя бы старенький. Не для пива же просим. Продукты что с города привозим портятся.

- Хорошо. - кивнул особист и покинул нас.

А мы поминали наших ребят до пяти утра. Выпив на каждого из чертовой дюжины по полной кружке водки, мы, конечно, не захмелели, как нам хотелось бы, но и жизнь перестала казаться абсолютной и беспросветной прямой кишкой.

Я стоял на краю до боли знакомой крыши и ноги мои были туго обвязаны эластичным тросом. И я к своему удивлению собирался прыгнуть вниз. А внизу… очень далеко внизу мелкая сетка выложенной плитами площадки. Трава буйно пробивается через стыки. И даже какие-то кустики слабо различимые с такой высоты.

И вот туда, вниз, я и собираюсь соскочить с края. Вдруг возникает мысль: А привязан ли трос? Я даже хочу повернуться, чтобы посмотреть, но в это время сухой голос за спиной говорит: «Ты еще ничего не понял!», и сильные руки толкают меня в плечи.

И я, извиваясь всем телом, с невероятно похолодевшим и сжавшимся нутром, валюсь вниз… навстречу бетону и траве.

Я не почувствовал боли. И… мне кажется, за ужасом и непониманием, за отчаяньем и надеждой на чудо… я пропустил момент смерти.

Спустя неделю отгулов, пока на территории лагеря работали комиссии, ученые снова смогли приступить к работе. А значит и мы. В первую ходку после страшного инцидента даже многое повидавший водитель «козла» Пашка Ремизов уходил с постной физиономией и отчужденными глазами. Что говорить про специалистов лабораторий ушедших с ним? Даже в тяжелых скафандрах были видны их нервные движения, и слышны их странные разговоры. Но та экспедиция вернулась нормально. Как и последующие. Все понемногу забывалось и вскоре уже погибших вспоминали только мы да наш новый начальник Бобер, как мы его назвали. По настоящему-то его звали Борис Борисович Лю. Кличку ему дали, кстати, не мы, а лаборанты. Обозвали так за его китайское лицо и постоянно видные крупные белые зубы. Услышав от добрых людей, как его прозвали, Лю не обиделся и только посмеялся, как мне рассказывал Олег. Ну, не обидчивый и, слава Богу, решили мы. В отличии от Пал Саныча, новый начальник не спешил нам показывать какой он твердый и несгибаемый борец за дисциплину. Наоборот, мы, наверное, впервые получили возможность обсуждать нашу работу именно с ним. Он прислушивался к нашим словам и, толи в силу природного характера, толи еще почему-то, никогда не давил на наши решения. Когда мы ровняли разъезженную «козлом» и размытую дождями дорогу до первого «очага» он все отдал нам на откуп, и мы просто за одну ночь и полдня сделали то, на что выделялось трое суток. Когда было решено проложить к ВБНК монорельс, а там устроить защищенный терминал, Бобер подробно представил наши соображения начальству и к его чести надо сказать настоял на адекватности наших рекомендаций. Первоначально дорогу предстояло строить вдоль обычного маршрута «козла», но мы показали, что есть более приличные маршруты для монорельса. Одним из таких маршрутов мы в свое время эвакуировали вездеход.

Когда в лагерь прибыли строители и планы прокладки были утверждены, мы облегченно вздохнули, узнав, что принимать участия в его строительстве нам не придется вообще. Вся работа в опасных зонах была предоставлена автоматике управляемой по телеметрии. Башня волшебника функционировала нормально, и ее ретрансляторы вполне работали в тех диких условиях.

Скоро после строителей прибыла и техника. Гигантские проходческие машины, что применялись для соединения баз на Марсе и Луне. Это чудо техники по плану должно было за несколько недель проложить монорельс до ВБНК и там построить принимающую защищенную площадку. Материалы для строительства понятно будут отправляться от нас следом по ими же проложенному монорельсу. Удобно, черт возьми. Но мне лично остался непонятен процесс подготовки грунта этими чудовищами. Ведь монорельс прокладывать, это не проселочную дорожку грейдером ровнять. Для многотоннажных платформ необходима и подушка под монорельсом и насыпь подготовленная.