Арабо-израильские войны 1956,1967: Дневник Синайской компании. Танки Таммуза - Моше Даян

Генерал-майор Моше Даян и парашютисты привнесли в ЦАХАЛ еще одно важное правило: «Лучше ошибиться и сделать слишком много, чем слишком мало». В своей книге, «Дневник Синайской кампании», Даян рассказывает о нарушении командующего Южным командованием приказов генштаба. Тот ввел в действие 7-ю бронетанковую бригаду в бой на двадцать четыре часа раньше, чем планировалось. Даян не скрывал того, что шаг это разозлил его, но тем не менее в конце главы написал: «Честно говоря, несмотря на все мое недовольство по поводу нарушения дисциплины и непродуманные действия танкистов, я не могу не симпатизировать бригаде, бросившейся в огонь до приказа. Лучше сдерживать рвущегося вскачь жеребца, чем погонять ленивого мула!»[106].

Генерал-майор Даян использовал парашютно-десантные войска как инструмент для воспитания боевого духа ЦАХАЛа, и этот дух скоро проник в другие подразделения армии. Теперь, когда генерал Таль заявил, что первая битва должна быть выиграна «любой ценой», ему не к чему было «пришпоривать» своих офицеров, он лишь информировал их, что командование не будет «сдерживать рвущегося вскачь жеребца».

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ВОЙНА 5 — 10 июня 1967 г

ГЛАВА 16

Двадцатидвухлетний выпускник офицерского училища лейтенант Иосси Б., помощник начальника оперативного отдела бригады «D», готовился к войне. Хотя он с детства мечтал о военной карьере и ему не в первый раз предстояло оказаться под огнем — он даже получил ранение в приграничном инциденте, — Иосси до сих пор походил на бойскаута.

Их часть очень долго находилась в состоянии повышенной боевой готовности, из-за чего у него истощились все запасы, и он, решив пополнить их, послал водителя в Беершеву. Лейтенант Иосси не сомневался, что война вот-вот начнется, и бригада будет сражаться на Синайском полуострове. Ему вовсе не хотелось надолго лишиться всех тех земных благ, которые делают армейскую жизнь терпимой, и, хотя деньги у него тоже кончились, он послал записку своему банковскому менеджеру в Беершеву с просьбой дать водителю наличных, чтобы он смог закупить все по выданному ему списку: пленки для фотоаппарата, сгущенку, пиво, сухое красное вино, анчоусы, сосиски, шоколад и карамель. «На войне, — говаривал Иосси, ухмыляясь как озорной мальчишка, — вовсе нет необходимости жить по-варварски».

Карамелька уже таяла у него во рту, когда он с помощью шофера грузил «собственный супермаркет» в джип, в котором в итоге остались свободными только два передних сиденья. Пленки лейтенант положил в рюкзак вместе с фотоаппаратом. Время от времени Иосси поглядывал на небо. Реактивные самолеты проносились над головой, улетая на юг к Египту. То, что авиация так активизировалась после длительного запрета на полеты над данной территорией, демонстрировало кардинальное изменение ситуации.

— Лейтенант, вас вызывает комбриг, — обратился к нему вестовой полковника Шмуэля.

— Никуда не отлучайся, карауль джип! — прокричал Иосси водителю. — Начинается!

Он побежал к трейлеру командира бригады. Полковник сидел на скамье, облокотившись на складывающийся столик. Иосси отдал честь.

— Иосси, соберите передовую группу управления. Ждите приказа… — Он повернулся к входу в трейлер и крикнул: — Кто-нибудь есть на телефоне?

— Я, господин полковник, — отозвалась Ципи.

— Оставайся у телефона — ни на шаг от него.

— Есть, полковник.

Строй за строем пролетали самолеты. Полковник Шмуэль не имел ни малейших сомнений, что война уже началась. С минуты на минуту он ждал звонка из штаба дивизии с сигналом об окончании радиомолчания. После этого можно будет получать и отдавать приказы по рации.

— Слушайте во все уши! — вновь крикнул он.

— Да, господин полковник, — ответила Ципи. Заместитель комбрига, подполковник Пинко, вошел в трейлер и отдал честь.

— Вызывали, полковник?

— Садитесь, Пинко, я хочу, чтобы вы собрали вторую передовую группу управления. На всякий случай. Понимаете?

— Слушаюсь.

— Вам незачем оставаться в штабе. Там будет достаточно офицера по оперативным вопросам. Соберите вторую передовую группу, Пинко. Вы ее и возглавите.

— Есть, господин полковник. — Пинко отдал честь и покинул трейлер.

Все ждали, что вот-вот станут поступать приказы. Напряжение нарастало начиная еще с 16 мая, но теперь бригаду пронизывал некий новый дух. Каждое утро водители запускали двигатели танков, но этим утром они словно бы обрели новый, более мощный голос. На стоянке штабных машин было шумно и дымно. Команды звучали отрывисто, резко и исполнялись мгновенно. Никто из солдат не прохлаждался.

Водитель полугусеничной бронемашины комбрига прогревал мотор. Техник-связист полковника Шмуэля, Руби, написал двадцать открыток. На каждой было: «У меня все хорошо. Как дела? Руби». Он опасался, что во время военных действий не сможет писать домой и приготовил открытки заранее. Рядом сидел нервный и взволнованный, еще не нюхавший пороху, радист Шамбико. Он знал, что полковник Шмуэль будет отдавать приказы с убийственной скоростью, и ему придется действовать точно и быстро, что бы ни случилось. В глубине души Шамбико молился, чтобы приказ об окончании радиомолчания поступил попозже. В этот момент полковник высунулся из трейлера и закричал:

— Всё! Включайте рации!

Офицер связи майор Исраэль немедленно приступил к приведению в действие радиокоммуникационной системы бригады — установлению связи с дивизией, батальонами и ротами. Вестовые, все время ожидавшие возле трейлера полковника, бросились к джипам, чтобы развезти по частям бригады сообщение об окончании радиомолчания. Командиры открывали пакеты, и тут же солдаты бросались снимать камуфляжные сетки с танков и занимать места согласно боевому расписанию. Скоро головные части бригады пришли в движение. К реву моторов примешивались треск и жужжание раций. Полковник Шмуэль вскочил в бронемашину и занял свое командирское место на приподнятом сиденье, надев головные телефоны. Через один наушник он слушал дивизию, а через другой — бригаду. Сообщения шли на кодовом языке, понятном лишь немногим.

— Вызываю все станции Тираха. Это Тирах, — зазвучал в эфире голос генерала Таля. — Не двигаться до получения приказа. Отбой.

— Приготовьте к выдвижению группу управления, — распорядился Шмуэль.

— Приготовиться к выдвижению, — Иосси передал приказ в части группы управления. Они занимали место в голове колонны; танки замыкали ее. Перед первым танком арьергарда шли джипы, джип Иосси — последним. За передовым танком находились командирские бронемашины, из-за своих радиоантенн похожие на передвижную рощу.

— Я еду на бронемашине, — сказал Иосси шоферу. — Не лихачь. Веди джип осторожно.

— Вы кое-что забыли, лейтенант, — проговорил водитель, передавая Иосси рюкзак с фотоаппаратом и пленками.

— Спасибо.

Иосси еще раз взглянул на свой груз, чтобы убедиться — на заднем сиденье джипа он в безопасности, после некоторых колебаний вытащил упаковку карамелек из одной сумки и сунул в карман.

Шмуэль восседал в полугусеничной бронемашине на расположенном выше других сиденье. Перед комбригом лежала карта, на шее у него висел бинокль, на лбу поблескивали защитные очки, а уши закрывали наушники. Он ждал приказа выступать. Начиналась третья война в его жизни. Полковник вспомнил слова генерала Таля: «На войне ничего не бывает так, как запланировано, но одного вы должны придерживаться строго: главной задачи, поставленной перед вами в соответствии с этим планом. Вдолбите это в головы своим людям».

Бригаде «D» предстояло взять Хан-Юнис и Рафахский укрепрайон, выдвинуться к Шейх-Зувейду и ждать приказа захватить его. Затем приготовиться к овладению укреплениями эль-Джеради в дневное время и продвижению на юг. Для выполнения задачи бригада должна пересечь границу напротив кибуца Нир-Оц и наступать на Хан-Юнис. Маршрут на Рафах по территории сектора Газа был спланирован таким образом, чтобы избежать зон наибольшей концентрации огня противника. Генерал Таль учел и то, что враг не станет вести мощный артиллерийский огонь по застроенным, обжитым и густонаселенным территориям, где дислоцированы части египетской и палестинской армий. При всех обстоятельствах он требовал продвигаться стремительно и по возможности скрытно, а потому запретил танкам открывать огонь до особого распоряжения, которое поступит только тогда, когда они подойдут вплотную к цели. По тем же причинам он не разрешил и дивизионной артиллерии открывать огонь до последнего момента. Генерал не собирался давать врагу ни малейшего намека на то, каковы будут дальнейшие шаги израильтян.

— Вызываю станции Тираха. Это Тирах, — прозвучал голос начальника штаба дивизии полковника Герцла. — Не открывать огня до приказа. Отбой.