Магистраль - Евгений Прошкин

— Как за свое трясешься, — с осуждением проговорил Шорохов. — Как за свое собственное. Ублюдок вонючий… из вонючего будущего… Горели бы вы все огнем, а?…

Он взял еще одну сигарету и вспомнил, что где-то под бумагами лежит пепельница, но, увидев на полу три окурка, махнул рукой.

— Слышь, потомок?… А куда Служба пропала? Или в этой магистрали ее и не было?

Минут через пять Иванов уже мог кое-как ворочать языком. Отмалчиваться он не стал.

— Служба существует везде. Слишком крупная структура, чтобы куда-то пропасть. Но она не помогла. Человечество погибло. А Служба… она же этому и способствовала.

— Поги-ибло? — равнодушно протянул Олег. — Как же мне вас жалко…

— Ерничаешь? Это легко. Это каждый может.

— И что с вами стряслось, с человечеством?

— Ничего нового. Оно уже уничтожило себя в шестьдесят втором. Тысяча девятьсот шестьдесят второй, октябрь, — пояснил Иван Иванович. — История в объеме школьного курса у тебя есть. Там сказано: кризис миновал, лидеры двух держав… тыры-пыры… компромисс и взаимопонимание… Понимание у них, как же! Для этого понимания понадобилось около сотни корректировок. Теперь на очереди две тысячи семьдесят первый, самое начало соседней зоны. Служба считает барьер катаклизмом… чуть ли не природным… А он всего лишь не дает человечеству сдохнуть. Вернее, это мы не пускаем человечество на тот путь. Потому, что за семьдесят первым годом уже ничего нет. А надо, чтобы было. И чтобы в учебниках опять накропали: мол, у людей хватило благоразумия не превращать чье-то неприятие водки, свинины и порнографии в конец света. Пусть пишут, как хотят. Было бы, кому писать,… Послушай, Шорох! Что ты сделал с Алексеем?

— Значит, я опять “Шорох”? Уже не “псих” и даже не “клон”? Может, и до “Олега Алексеевича” скоро дорасту?

— Кому ты мстишь?

— Я?! — Олег кинулся к Иванову и, взяв его за грудки, оторвал от пола. — Я мщу?!

— Что ты сделал с программистом?

— На языке Службы — “компенсировал”. Прямо в лоб. — Олег отошел и рухнул обратно в кресло. — Трудно поверить?

— Господи…

— Алексей тоже не верил. Я и сам не верил, что смогу. Вы слишком убеждены в своей силе. В том, что у вас все расписано наперед… Я действительно доживу до барьера? Девяносто два года… Очумеешь! И я встану во главе Службы?

Иван Иванович со связанными за спиной руками поднялся и осторожно сел напротив. Олег не возражал, но станнер подвинул поближе.

— Будь добр, покажи правую кисть, — попросил Иванов. — Покажи… нет, не ладонь… С другой стороны. Не выбиты?

— А с чего бы вдруг?

— Суставы… черт!… У Алексея мягкая морда, но ты всегда выбивал себе средний палец. Каждый раз — средний палец…

— И сколько их было, этих раз?

— Пять. Ты на шестом круге. И такой срыв…

— Шестой круг?! — ужаснулся Шорохов. — То есть… получается, я пять раз прожил целую жизнь?… До глубокой старости?!

— Нет, до старости ее прожил не ты. В конце зоны Старикан спохватился, что возник из ниоткуда, и взялся за спасение элементарной логики. Отправил в прошлое свои образцы харда и софта — генокод и мнемопрограмму. Он знал, что его вырастили, но не знал, кто и зачем. Логики в этом поступке тоже было не много, но хоть какая-то… Да он и не мог иначе.

— Он действовал по программе?

— Если я тебе это рассказываю, то как ты думаешь?

— Ясно… — Олег опустил голову. — И что дальше?

— Половину тебе уже Алексей поведал. У Старикана была в душе болячка. Обычная, стариковская. Не смотри на меня так, Шорох… Да, я про Прелесть… В общем, он дал задание исправить свою биографию. Программа с корректировками требует отладки — тем более речь о самом Старикане… Мнемотехник заложил в нее несколько точек контроля, правильно сделал. Первая находится здесь. Комната за цехом — семнадцать часов, двенадцать минут.

— Ты всегда давал мне с собой зажигалку? Иван Иванович помрачнел.

— Раньше у тебя этих вопросов не было… Я хочу сказать — ты не обращал внимания на то, что Алексей заводится из-за сигарет.

— Из-за того, что он видел в своей программе ошибку.

— Совершенно верно. После этого он говорил тебе слишком много, чтобы не получить по морде. Отправив его в нокдаун… ну, в соответствии с моими корректировками… ты забирал программатор и шел сюда. За Прелестью…

Шорохов сжал кулак и положил его на станнер.

— Ладно, ты не искал тут Прелесть… — буркнул Иван Иванович. — Ты просто шел в этот кабинет. Неосознанно. Ты передавал мне прибор, и я вносил в него новые поправки. К Лопатину попадала очередная версия твоей программы, и ты снова проживал ее до первой контрольной точки. До выбитого среднего пальца и нашей с тобой встречи вот тут, в бункере. А потом — на следующий круг.

— И все повторялось? И в том числе — те три дня?…

— Да, в том числе. Спасение Прелести — основная мотивация, без нее Старикан не стал бы исправлять свое прошлое. А это было необходимо. Встраивать подсадку проще не в оригинал, а в чужую подсадку. Такой вот троянский конь… В лепню программиста из Службы я без труда ввел целые эпизоды на учебной базе. Это чтобы не я за тобой гонялся, а ты за мной.

— Но ведь Лопатин в курсе, что я клон.

— Для координатора и всех остальных ты закрытый проект, не более. Вроде операции с Криковой и прочих дел, в которые лучше не соваться. Лопатин выполнял инструкции. Угадай, чьи.

— Наверно, мои… И каждый крут я проходил вслепую? Почему же ты не мог мне все это словами, по-русски?…

— Потому, что ты… — Иванов потерся носом о воротник. — Ты клон, Шорох. Вытащить тебя из контейнера и сидеть, рассказывать… На это полжизни уйдет. Да и при чем тут я? Не забывай: тебя создала Служба. Старикан, Алексей, Лопатин, несколько оперов и курьеров. Я лишь перехватываю прибор и корректирую программу.

Он неловко пошевелился — видимо, затекли руки — и неуверенно глянул на Олега. Тот отрицательно покачал головой.

— После своей редактуры ты отдавал программатор Алексею? Интересно, как ты ему объяснял…

— Я оставлял прибор в сейфе. Сейчас здесь что-то вроде мертвой зоны: фактически Лопатин его еще не получил, не принял тебя в отряд и не привез в бункер. Отрезок между точкой контроля и моментом, когда программатор окажется у Лопатина, — это короткая теневая петля. Вашего отряда здесь нет, но через несколько минут после того, как прибор попадет в сейф, Служба вернется и сюда.

— И это тоже повторяется на каждом круге?

— Повторяется почти все, Шорох. Наша операция разбита на отдельные этапы. Их восемь — каждый формирует новую магистраль и создает условия для следующей. Если изменить все сразу, Служба это воспримет как обычное вторжение и попытается компенсировать. И если даже не компенсирует, то изгадит наверняка. Мы с тобой копали не снаружи, а изнутри, аккуратно. Знал бы ты, что уже удалось сделать!… Мы устранили больше двадцати высококлассных оперов. Ты можешь помнить только Лиса, но его провал готовился в другой магистрали, еще на прошлом круге. Были и посерьезней специалисты, о них сейчас никто и понятия не имеет.