Ладья-UT - Алексей Анатьльевич Трофимов

Шашка, как должно, зашипела, выпустив чёрный дым, и сразу за ним – язык белого, ослепительно яркого пламени. Такие шашки входят используются по всему миру, опять же для того, чтобы поджигать термит, правда, в мирных целях – для сварки рельсов, труб, и толстых проводов. Шашка развивает высокую температуру, а вот термит, в свою очередь, создаёт температуру просто страшную. Всё. Олег протянул руку над микроскопическим пока ещё пожаром, достал из багажника сумку с ноутбуком, и поставил её вниз, подпирая цилиндрик шашки. Впрочем, это уже лишнее – пластмасса, в которую был упакован термит, очевидно была специальной, и уже вовсю горела сама. Через тридцать секунд термит разгорится всей массой, испарив ноутбук и наверняка расплавив «Колокол», не важно, целиком или частично, если есть внутри какие-то технологии, которые надлежит держать в секрете – им точно не уцелеть.

Оставалась ещё одна деталь. Уже чувствуя ногами жар костерка, Олег ещё раз протянул руку в багажник и достал Смит-и-Вессон. Поколебался секунду. Положи он револьвер в термитный огонь – и оружейный металл тоже будет расплавлен. Нет револьвера – нет улики. Впрочем, если Олега поймают, судить его будут не за стрельбу, судить его будут за шпионаж. Да и стрелял-то он как раз ровнёхонько в целях необходимой самообороны, в сугубом соответствии с американскими законами.

А ещё Олегу абсолютно не хотелось оставаться без ствола в ситуации, когда на него, вроде бы мирного гражданина, ни с того ни с сего прыгают гадёныши с пистолетами. Бандюганы приходили именно по его душу, Олег был практически в этом уверен. В общем, решение принято – револьвер нужно сохранить. Вот разве что обезличить на случай если придётся применять ещё раз, чтобы две стрельбы нельзя было связать между собой.

Олег зажал ствол револьвера между колен, большим пальцем здоровой рукой слегка оттянул курок, а указательным пальцем провернул барабан до последней, восьмой позиции, занятой патроном. Потом оттянул курок назад до щелчка. Последний патрон, находившийся сейчас под ударником, был специальный. Нет, это не был последний патрон «для себя», или противо-вампирная серебрянная пуля. Пуля была как раз титановая, вернее, в обиходе её называли титановой пулей, а сделана она скорей всего из какого-то сплава значительно прочнее оружейной стали, а может быть из новомодной керамики.

Чтобы не царапать канал ствола, пули покрывают медной или латунной оболочкой. В результате не пуля царапает ствол, а ствол – пулю. Именно эта особенность и используется чтобы связать пулю и ствол – достают пулю, напрмер, из труппа, потом отстреливают контрольную из оружия, потом смотрят на обе пули под специальным микроскопом, и сравнивают царапины. Если царапины одинаковые, то и вылетели пули из одного и того же ствола. Титановая же пуля сама царапала ствол, изменяя его уникальный отпечаток. А по гильзам револьвер всё равно не опознаешь – они в барабане остаются.

Олег направил револьвер вверх и нажал на спусковой крючёк. Спуск получился совсем мягкий – револьвер уже был взведён, а вот грохот опять пришиб начавший уже было возвращаться слух. Что ж, даже полезно, если какие-то любопытные уже осмелели настолько чтобы выйти поглазеть, то этот выстрел их пыл поумерит. А вот приезд полиции, конечно же, выстрел не задержит – надо поспешать.

Олег нажал на спуск ещё два раза, и револьвер дважды сухо клацнул, прокручивая ячейки с битыми патроны. Засунув оружие за пояс брюк сзади и прикрыв пиджаком, Олег оглянулся напоследок. Объектив и провода лежали метрах в пяти и не должны были пострадать, даже если займутся машины, припаркованные в одном ряду с внедорожником Олега. А вот Олегова машина скорей всего сгорит. Жаль, хороший был конёк, через пол-Америки провёз.

Олег понимал, что вряд ли ему доведётся работать в Штатах ещё раз – его отпечатки пальцев остались на паспортном контроле при въезде в страну, и в номере отеля, а машина, которая вот-вот сгорит, однозначно его с этими отпечатками связывает. Впрочем, сожалеть о том, что в Америку путь заказан, можно будет только после того как Олегу удасться из Америки выехать.

Сняв с шеи силовой шнур с «крокодильчиками», Олег быстро пошёл к выходу с парковки, по пути наматывая провод на непослушную левую руку у самого плеча.

15. Прятки

Саша сидел в патио, курил, смотрел на серебряную рюмочку, наполненную виски (как обычно – до половины), и размышлял, выпить её, третью, или не надо. Наверное, выпить, а то голова так и не отключится от программизма, не перейдёт в правильное, спокойно-умиротворённое состояние, в котором и должна прибывать после того как сегодняшний рабочий день закончился, а завтрашний ещё не начался.

День получился преотвратнейший. Фирма, в которой Саша трудился самым главным и единственным программистом, жила тем, что приторговывала всякой всячиной на популярном Интернет-аукционе. И вот этот самый аукцион никого не предупреждая поменял интерфейсы, и Сашины программы перестали работать. Верней, аукцион-то наверное предупреждал, и загодя, и не один раз, но кто же письма от них читать будет? Письма-то они иногда и по нескольку раз в день шлют, всё о том какие они там распрекрасно-замечательные, как конференцию разработчиков провели, да какое у них на будущее планов громадьё – фигня в общем. Так что если их письма все читать, то только это на работе и успеешь, на программирование времени не останется. Вот и прозевал Саша обновление, оттого и носился по строчкам кода как общеизвестный веник, внося правки. Оттого и пришёл домой так поздно. В Америке рабочий день обычно – с восьми до пяти. У Саши график работы в общем-то был гибкий, никто утром в дверях с секундомером не стоит, однако гибкость эта почему-то предпочитает загибаться не в сторону укорочения рабочего дня, а сторону удлинения – вот как сегодня. Пришёл с работы – а на небе звёзды. Романтика типа.

Под такие невесёлые мысли Саша решительно сграбастал рюмочку со стола, одним глотком (как водку) осушил, и со стуком поставил на место. Стуку рюмки в вибрацией отозвался телефон в кармане. Саша вытащил мобилку – автоответчик высветил «Masha – P». «P» – это наше «П», «Племянница», чтобы отличать племянницу Валентина Борисовича от другой Маши, номер которой был в Сашином телефоне был обозначен просто «»Masha«».

Номер Машин Саша записал в мобилку несколько дней назад, когда они ездили покупать Маше телефон, компьютер, и прочие необходимые студентке штуки. Звонил пару раз, спрашивал как дела, и нужна ли помощь с извозом. Маша вежливо оказывалась – то-ли сидела у себя в гостинице, то-ли вызывала такси, то-ли пыталась