Таинственный пруд - Филиппа Карр

Как никогда, мне хотелось уехать отсюда, отправиться на родину, наслаждаться шумом Лондона, тишиной Кадора — все это казалось мне недостижимой мечтой.

Во мне росло равнодушие. Может быть, это объяснялось моим состоянием: я постоянно думала о ребенке. Как я была бы счастлива, будь я дома, где мой ребенок мог бы получить такое же воспитание, как я, где была вся моя семья… в благоприятных условиях, но ребенок здесь! Как я могла растить ребенка в этом убожестве?

Все выглядело просто ужасно. Я беспокоилась о том, как сложатся отношения с Джастином, хотя, нужно сказать, я и не питала к нему особой симпатии. Я думала о Морвенне, которой в будущем неизбежно предстояло узнать о том, кем на самом деле является ее муж. Бедняжка Морвенна, она была еще менее опытна, чем я! Как она воспримет это?

Я молилась о том, чтобы что-нибудь произошло, что-нибудь, позволяющее выйти из постоянно ухудшающейся ситуации, в которой я оказалась. Мои молитвы были услышаны… хотя совсем не так, как я предполагала…

Я кое-что знала о методах работы, используемых при добыче золота. Когда в начале пятидесятых здесь открыли золотые россыпи, его добыча не составляла особого труда. Тогда золото было обнаружено на поверхности, в россыпях, формировавшихся в высохших руслах рек и ручьев. Оно лежало почти на виду. Эти золотые запасы быстро обнаружили и выработали, а теперь приходилось все глубже закапываться в землю, строить для этого настоящие шахты. После того, как произошло несколько несчастных случаев, все поняли, что необходимы деревянные крепления шахт, чтобы предотвратить обвалы.

Когда породу, предположительно содержащую золото, поднимали на поверхность, ее пересыпали в тачки и отвозили к воде. Там ее промывали в лотках, отделяя пустую породу от золота. Это был очень утомительный процесс, и часто все усилия оказывались бесплодными. Время от времени обнаруживалась золотая крупинка, сама по себе ничего не представляющая, но дающая надежду на будущее.

Чем глубже становились шахты, тем опаснее было работать в них. Там появлялись, например, яды от гниющих растений. В городке был молодой человек, из-за этого ставший на всю жизнь инвалидом. Он работал в шахте с отцом и был внизу, когда произошел обвал, а это значило, что выкопать его удалось лишь через несколько часов. Теперь он постоянно кашлял, и было ясно, что он не жилец на этом свете. Так что совершенно необходимы были деревянные крепления, удерживающие шахту и достаточно прочные для того, чтобы принять на себя давление земли.

Дело шло к обеду. Я направлялась в лавку, зная, что миссис Боулз непременно захочет узнать, как поживает маленький Патрик. Она любила слушать отчеты о его состоянии, склонив набок голову, поджав губы и довольно сверкая глазками. Это был ее ребенок — тот, которому не жить бы на этом свете, если бы не ее чрезвычайные таланты!

Уже на пороге лавки я услышала какие-то крики. Я остановилась, прислушиваясь. Миссис Боулз вышла из лавки и встала рядом с озабоченным видом. Все мужчины бросили работу и бежали куда-то.

— Что-то случилось! — сказала миссис Боулз. — Ну-ка, Артур, быстрей!

Артур присоединился к нам, и мы побежали туда, куда устремилась толпа. У меня появилось страшное предчувствие, поскольку все бежали в направлении нашей шахты.

Я заметила Джервиса. Вокруг него столпились мужчины, и я попыталась пробиться к нему.

— Кого-то там завалило, — сказал стоявший рядом мужчина.

— Это Картрайт, не иначе, — сказал другой.

— Джервис! Джервис! — крикнула я. Он не слышал меня. — Что случилось?

Один из мужчин повернулся и взглянул на меня.

— Должно быть, брус не выдержал.

Я пробилась немножко дальше. Проталкиваться через толпу было трудно.

— Он там, внизу! Я собираюсь достать его! — выпалил Джервис.

— Ты дурак, парень! — возразил Билл Мерриуоттер, один из самых старых и опытных золотоискателей. — Тебе это ни за что не удастся.

— Я это сделаю! — повторил Джервис.

— Джервис! Джервис! — вновь крикнула я.

Он обернулся и послал мне нежную улыбку. Билл попытался схватить Джервиса, но он высвободился, и я увидела, как он спускается в шахту.

Кто-то другой заметил:

— Парень обезумел! Теперь их там будет двое.

— Что происходит? Скажите мне, — умоляла я. Рядом появилась миссис Боулз и обняла меня.

— Это обвал!

Но все будет в порядке…

— Этот парень не из слабаков, — сказал кто-то. — Хочет спасти приятеля!

Эти слова никто не комментировал. Я попыталась пробиться к горловине шахты, но люди не пустили меня.

— Сейчас им ничем не поможешь! — сказал один из золотоискателей. — Нам остается только ждать, дорогуша, и быть наготове…

Не знаю, сколько времени длилось ожидание. Время вообще остановилось. Стояла пронзительная тишина. И это небо… вид которого был мне так отвратителен… и эти люди, собравшиеся вместе, как бы молча молясь.

Сколько это длилось? Не знаю: секунды… минуты… часы? Я вспоминала, как они тогда сидели в комнате — Джервис, уставившийся сверкающими глазами на Джастина. Джервис — игрок, Джастин — шулер… и теперь они там внизу, вместе… в шахте, которую я всегда подсознательно ненавидела и боялась.

Неожиданно раздался крик, что-то произошло. Все, как один, двинулись к шахте.

И тогда я увидела Джастина, он был без сознания. Его поддерживал Джервис, выталкивая наверх. Сразу несколько мужчин бросились вперед, подхватили Джастина и вытянули его наружу. Еще секунду я видела Джервиса, выражение триумфа на его лице… на лице, покрытом грязью. Я увидела, как блеснула полоска его белоснежных зубов.

А потом раздался грохот. Кто-то потянулся, чтобы схватить Джервиса, но он уже исчез. Послышались ужасные звуки крошащегося дерева, падающих камней: шахта обвалилась… похоронив Джервиса…

Его выкапывали в течение четырех часов. Весь городок скорбел о смерти храброго мужчины. Вот так я стала вдовой…

Джастина отнесли в хижину. Морвенна, покинув Голден-холл, прибежала к нему. Он был покрыт синяками и царапинами, но ничего серьезного с ним не произошло.

Я была в таком замешательстве, что не могла ясно мыслить. Многие старались как-то выразить соболезнование мне, находившейся на шестом месяце беременности и потерявшей мужа при столь трагических обстоятельствах.

Морвенна настояла на том, что будет ухаживать за мной и Джастином. Она ничего не говорила о героическом поступке Джервиса, но я понимала, что она постоянно об этом думает.

Все жители городка проявляли заботу обо мне, делали все, чтобы помочь, — каждый, конечно, по-своему. Я была глубоко тронута этим и подумала, что несчастье выявляет лучшие черты в людях, добро и зло — оно присутствует во всех. Еще недавно я думала только об их вожделении к золоту, о жадности, о зависти. Теперь вместо этих чувств я замечала трогательную нежность и сострадание.