Молодые невольники. Смертельный выстрел. - Майн Рид

это не представляло затруднения даже и ночью на местах, освещенных луной, но не в лесу, тянувшемся за стенами миссии, через который, очевидно, злодеи ушли с добычей.

Дюпре и некоторые из молодых и более пылких колонистов громко требовали немедленной погони. Они, не обдумав, предлагали разные способы. Сам полковник Армстронг был того же мнения. Бедный отец, лишившись детей, почти обезумел и не знал, что делать.

К счастью, между ними находился человек, сохранивший хладнокровие.

— Бесполезно торопиться с погоней за ними, — сказал охотник Гаукинс. — У нас все равно не будет ни малейшего шанса их догнать. Надо подождать, пока они доберутся до своего притона. Я рассчитываю, после того, что мы видели с Крисом Туккером, что мы можем отыскать их гнездо. Но к нему надо подходить окольной дорогой. Здесь их было только двадцать человек, а не может того быть, чтоб они приезжали все. Может быть, их дожидается где-нибудь вдесятеро большее количество. Если хотите следовать моему совету, господа, то прежде чем пускаться в погоню, вы вооружитесь хорошенько и будьте готовы ко всему. Тогда вы можете отыскать то, чего ищете. Надобно Крису Туккеру и мне, а также нескольким охотникам и другим товарищам обследовать брод, чтобы узнать, переправились ли они через реку. Это очень вероятно, но может быть этого и нет. Если они не переправлялись, то вы потеряете только время, отправляясь туда все, и не будете готовы преследовать их дальше. Довольно нескольких человек верхом, а когда они возвратятся, к тому времени вы приготовитесь.

Полковник Армстронг последовал этому совету. Несмотря на страшное нетерпение, старый воин понимал, что поспешная необдуманная погоня могла не только не удаться, но и привести к худшему.

Его преследовала страшная мысль. Дочери его, которые были ему дороже жизни, находились теперь в руках злодеев…

Дюпре, не остывший еще от волнения, требовал немедленного отъезда, и может быть, настоял бы на этом, если бы не подчинился благоразумию того, кого считал за отца. Он уступил, и решено было последовать совету Гаукинса.

В эту минуту двадцать колонистов, бегавших в деревню, возвратились вооруженные и на лошадях, чтобы ехать на разведку. Туккер был в числе их и привел в поводу лошадь Гаукинса. Старый охотник вскочил в седло и повел свой наскоро собранный отряд.

Глава LXXV. БЕГЛЕЦ

Лесом едет всадник. Этот лес девственный, где никогда не раздавался топор колониста, где и конный человек пробирался только изредка, а пеший еще реже.

Проезжающий в эту минуту направляется не по дороге, не по тропинке, даже не по какому-нибудь следу. Несмотря на это, он мчится так быстро, насколько позволяет ему густота деревьев.

Впрочем, он держит себя осторожно; лицо его выражает страх. Он боится не того, что впереди, а как будто того, что сзади. Это видно из того, как он сидит в седле. Иногда он оглядывается с ужасом, потом погоняет лошадь вперед.

Косые лучи месяца прорезывают местами листву и дают достаточно света; но всадник не уверен в своем направлении. Часто он останавливается, удерживает лошадь и прислушивается с целью убедиться — правильно ли он держит путь, что нелегко в лесу без дороги.

Казалось бы, в подобной обстановке слух не мог бы ему быть пригоден, а между тем он-то и сослужил ему службу — всадник услышал шум, услышал течение реки. Едва эти звуки коснулись слуха всадника, последний немедленно пустил лошадь в противоположном направлении. Очевидно, он не хотел ехать по берегу, который покинул и к которому не желал возвращаться.

После многих остановок он прибыл, наконец, к опушке леса. Перед ним расстилалась обширная равнина, покрытая высокими травами, которые, будучи волнуемы ночным ветерком и посеребрены лучами месяца, походили на поверхность тропического моря, покрытого фосфорическими медузами. Рои светляков, игравших между стеблями, делали сходство еще полнее. Всадник не видит этого и не думает об этом. Выражение его лица показывает, что ему не до того, чтобы любоваться природой. Глаза его устремлены на черную поляну, по ту сторону равнины, озаренной луною. Она похожа на опушку такого же леса, из которого он выехал. Но в сущности это ряд скал, запирающих долину с другой стороны. Он их узнает только для того, чтобы осмотреть местность и отыскать пункт, уже ему известный.

Он пускает коня и скачет по равнине, уже не зигзагами и не тихо, как проезжал по лесу, а по прямой линии и в карьер.

Странным кажется этот всадник при свете месяца, но еще более странным показался бы он при дневном освещении. На нем костюм индейца; все, что на виду, — пальцы, руки выше кисти — все краснокожее. Но лицо бледное и похоже на лицо плохо умывшегося трубочиста.

Подъехав к тени, отбрасываемой скалами, он удерживает лошадь и с седла окидывает их взором. Темное место в виде треугольника указывает на отверстие в цепи утесов. Это ущелье, по дну которого пробегает поток, но только во время дождей. В эту минуту оно сухо и представляет удобный путь в верхнюю равнину, поверхность которой приходится вровень с верхушками скал, составляющих ее окраину.

Всадник направляется к этому мрачному отверстию, словно оно ему знакомо, въезжает в него без страха и подымается в тени утесов, справа и слева образующих отвесную стену.

Минут через двадцать он снова выезжает на свет на верхнюю равнину.

Здесь он останавливается и оглядывается. Он смотрит на долину реки, окаймленную без перерыва лесом, а поодаль небольшими отдельными рощами.

Это Сан-Сабская долина. Посмотрев с минуту, он слезает с лошади.

— Бесполезно ехать дальше, — пробормотал он. — Я могу спокойно остановиться здесь до прибытия товарищей. Они, вероятно, скоро будут, если не задержит битва. Не думаю, чтобы это случилось, судя по словам Фернанда. Во всяком случае они должны скоро сюда прибыть. Черт возьми! Надо думать, что Саймон Вудлей здесь и, конечно, ищет меня, чтобы наказать за убийство Чарльза Кленси! С ним Гаркнесс. Вудлей встретил моего тюремщика где-нибудь по дороге и взял его себе в помощь отыскивать мои следы. Какого черта может все это значить? Неужели судьба против меня?

Мне кажется, что с Вудлеем были другие. Один из них до такой степени похож на Кленси… Да, я поклялся бы, что это он, если б не был уверен, что отправил его на тот свет. Он умер, я в этом убежден. Если пуля когда-нибудь наносила смертельный удар, то она нанесла его. Последний вздох улетел из его тела, когда я оставил его.

Он умер, но Саймон Вудлей жив. Черт бы побрал подлого охотника! Он, кажется, создан нарочно