Луна предателя - Линн Флевелинг

Сняв с себя все, кроме серебряной маски, Серегил залез внутрь. В дхиме было душно, пахло потом и влажной шерстью; сквозь маленькое отверстие внутрь все время проникал пар. Серегил устроился на циновке рядом с этим отверстием. Провожатый подождал, пока он усядется, потом опустил занавес. Вокруг Серегила сомкнулась тьма. Скоро шаги руиауро затихли вдали.

«Чего я так боюсь? — спрашивал себя Серегил, борясь с нарастающей паникой, которая грозила лишить его рассудка. — Они со мной больше ничего делать не будут, они вынесли приговор. Все кончено. Я здесь сейчас с разрешения лиасидра, я представитель скаланской царицы».

Почему никто не идет?

По его телу струился пот, щипал полузажившие ссадины на спине и боках. Пот капал с кончика носа и собирался в углублениях серебряной маски. Серегил ненавидел прикосновение маски к лицу, ненавидел темноту, ненавидел возникшее иррациональное чувство, будто стенки дхимы давят на него.

Он ведь никогда, даже ребенком, не боялся темноты.

Но только не здесь — тогда.

И теперь.

Он скрестил руки на голой груди, стараясь унять Дрожь, бившую его, несмотря на жару. Здесь ему не удавалось отогнать голодных волков воспоминаний. Они накинулись на него, и их морды были лицами всех тех руиауро, которые его допрашивали. Они опутали своей магией его рассудок, они вытаскивали мысли и страхи, как гнилые зубы.

Серегил съежился на циновке, дрожа и чувствуя подступающую к горлу дурноту. Другие воспоминания, те, которые он старался похоронить еще глубже, безжалостно вставали перед ним:

резкий удар руки отца по щеке, когда Серегил попытался с ним попрощаться; друзья, отводящие глаза; дом — единственный дом, который он считал своим, — тающий вдалеке ..

К нему все еще никто не шел.

Дыхание Серегила со свистом вырывалось через отверстие в маске. Дхима нагнетала жар и сырость, разрывающие легкие. Вытянув руки, Серегил стал нащупывать деревянную раму дхимы, словно стараясь удостовериться, что пропитанные влагой стены не падают на него. Его пальцы вцепились в горячее дерево. Секундой позже Серегил от неожиданности с шипением втянул воздух: что-то гладкое и жаркое пробежало по его левой руке. Прежде чем он успел отдернуть руку, невидимое существо обвилось вокруг запястья, и острые как иголки зубы впились сначала в ладонь ниже большого пальца, потом двинулись дальше, захватывая всю кисть.

Дракон, и, судя по весу, размером с кошку.

Серегил приказал себе не шевелиться. Животное выпустило его руку, упало на голое бедро Серегила и убежало, поцарапав его маленькими острыми коготками.

Серегил сидел неподвижно, пока не убедился, что дракон точно исчез, потом прижал к груди руку. Как оказался дракон подобного размера так далеко от гор и насколько опасен его укус? Эта мысль заставила Серегила вспомнить о Теро, и ему с трудом удалось сдержать истерический смех.

— У тебя останется метка — знак везения.

Серегил резко поднял голову. Меньше чем в футе от себя, слева, он увидел сияющую нагую фигуру сидящего на полу руиауро. Широкое лицо показалось ему смутно знакомым, большие руки были густо покрыты татуировкой. Мускулистое тело тоже было испещрено странными рисунками, которые, казалось, ожили, когда руиауро наклонился, чтобы осмотреть рану Серегила.

Вокруг было по-прежнему темно, Серегил не видел собственной руки, но руиауро он видел так же отчетливо, как если бы они сидели на ярком солнечном свете.

— Я тебя помню. Твое имя Лиал.

— А тебя теперь называют изгнанником, верно? Дракон теперь следует за совой.

Последняя фраза почему-то прозвучала знакомо, однако Серегил не мог вспомнить почему; он, конечно, узнал названия двух вестников Ауры: драконов Ауренена, сов Скалы.

Руиауро склонил голову набок и вопросительно взглянул на Серегила.

— Ну, маленький братец, позволь мне осмотреть твою самую новую рану.

Серегил не пошевелился. Голос человека тоже был ему знаком. Должно быть, это один из тех, кто тогда его допрашивал.

— Зачем ты попросил меня прийти сюда? — наконец спросил он хриплым шепотом.

— Ты совершил далекое путешествие и теперь возвратился.

— Вы вышвырнули меня, — с горечью возразил Серегил. Руиауро улыбнулся.

— Чтобы ты жил, маленький братец. Так оно и вышло. А теперь дай-ка мне твою руку, пока она еще больше не воспалилась.

Серегил с изумлением обнаружил, что от прикосновения руиауро рука его стала видима. Оба тела — его и Лиала — мягко светились в темноте, освещая тесное помещение. Руиауро придвинулся поближе, так что их голые колени соприкоснулись.

Легко проведя пальцами по одному из синяков на груди Серегила, Лиал покачал головой.

— Это было бессмысленно, маленький братец. Тебе предстоят совсем другие дела.

Потом он сосредоточился на укусе дракона. Два ряда маленьких ранок у основания большого пальца — след челюстей дракона — все еще кровоточили. Руиауро достал откуда-то бутылочку с лиссиком и втер темную жидкость в кожу.

— Ты помнишь ту ночь, когда тебя приводили сюда? — спросил он, не поднимая глаз.

— Как я мог забыть! — прошептал Серегил.

— Ты знаешь, зачем ты был здесь?

— Чтобы меня судили. А потом изгнали. Лиал снова улыбнулся.

— Так вот, значит, как ты думал все эти годы…

— Ну так зачем?

— Чтобы исправить твою судьбу, маленький братец.

— Я не верю в судьбу.

— Ты полагаешь, это что-нибудь меняет?

Руиауро с веселой усмешкой взглянул на Серегила, и тот отшатнулся к стенке дхимы: глаза Лиала стали цвета червонного золота.

Перед Серегилом возник яркий образ: сияющие золотые глаза кхирбаи, глядящие на него из тьмы той ночью в Ашекских горах.

«Тебе многое предстоит сделать, сын Корита».

— Я брожу по берегам времени, — тихо сказал Серегилу Лиал. — Глядя на тебя, я вижу все твои рождения, все твои смерти, все труды, которые назначил тебе Светоносный. Но время — это танец, в котором много движений и много ошибок. Те из нас, которые видят это, должны иногда вмешиваться. Дваи Шоло был не твоим танцем. Я убедился в этом в ту ночь, когда тебя привели сюда, поэтому тебя и пощадили — для других деяний. Некоторые из них ты уже совершил.

Не в силах побороть горечь, Серегил спросил:

— Смерть Нисандера тоже была частью танца? Золотые глаза медленно моргнули.

— То, чего вы вместе добились, было частью танца. Твой друг танцевал охотно. Его кхи взмыло из-под твоего сломавшегося меча, как сокол. Он все еще танцует. Так же следует поступать и тебе.

Слезы затуманили взгляд Серегила. Он вытер их здоровой рукой и взглянул в глаза руиауро — снова голубые и полные озабоченности.

— Очень больно, маленький братец? — спросил Лиал и погладил Серегила по щеке.